"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Вопрос, что делать с пленными, пришлось решать мне. Поручика Хватова в группе, принявшей участие в засаде на этот эшелон, не было, а прапорщик Бураковский, возглавлявший эту операцию, все еще не пришел в себя от ошеломляющего успеха своей группы и не знал, что же теперь ему делать. Пришлось помочь молодому офицеру – приказать очистить эшелон от любого вида оружия, загнать пленных в вагоны, выставить часовых и ждать дальнейших приказаний от командира мехгруппы. Я не стал дожидаться, пока прапорщик начнет выполнять мои распоряжения, а поблагодарив Бураковского за отлично проведенную операцию, направился к своему генеральскому лимузину. Забравшись на ставшее уже родным пассажирское место в грузовом «Форде», скомандовал Максиму трогаться и двигаться по дороге, идущей параллельно железнодорожному пути. Второй атакованный мехгруппой германский эшелон находился в пределах видимости, и как мы медленно ни ползли, через десять минут оказались рядом с ним. Пленных около этого эшелона было несколько меньше. Командовал засадой на второй эшелон бывший командир мегруппы капитан Пригожин. Я был не очень высокого мнения о его даре командира, но может быть, я и ошибался. По крайней мере, в этой операции его группа сработала хорошо. Действовала стремительно, и не вина капитана, что часть немцев не
Приподнятое настроение от столь удачных операций, которые провели группы прапорщика Бураковского и капитана Пригожина, у меня сменилось тревогой. Я увидел вдали клубы дыма и услышал звуки взрывов. Сразу же приказал Максиму постараться увеличить скорость. Слава богу, мы ехали не по низине, как от реки к первому эшелону, и дорога позволяла это сделать. До третьего эшелона мы добрались довольно быстро. Там ничто не горело и взрывов не было. Бой закончился уже давно, и пленных было примерно такое же количество, как и у первого эшелона. Я не стал узнавать у командира третьей группы, как прошла операция – волнение толкало вперед к следующему эшелону. Только приказал прапорщику Полунину загонять пленных обратно в эшелон и ждать дальнейших приказаний. У двух последующих эшелонов я вел себя точно так же. Общался с командирами групп не более пяти минут. Затем давал ставшие уже привычными распоряжения и гнал дальше к видневшимся на горизонте клубам дыма. Взрывов уже не было слышно, но дым продолжал подниматься. Уже когда показался пятый эшелон, я понял, что дым шел скорее всего от места, где проводила операцию группа Хватова. Это меня несколько успокоило. Я полностью доверял поручику и знал, что он выкрутится из самой тяжелой ситуации. Но полностью тревога пропала, когда из кабины «Форда» я увидел источник поднимающихся клубов дыма и стоящие от него где-то в полуверсте автомобили мехгруппы. Пока мы двигались к автомобилям мехгруппы, я в бинокль разглядывал то, что когда-то было германским воинским эшелоном. Именно эти груды мусора, растянутые вдоль железной дороги саженей на триста, исторгали из себя тот дым, который я видел. Панорама этого Армагеддона была достойна картины того, что случилось с германским бронепоездом после взрыва фугаса. Как этого достигла группа Хватова, я узнал от самого поручика, когда он доложил о деталях проведенной операции.
При планировании операции главной задачей было не только остановить германцев на подходе к Ковелю, пустив под откос бронепоезд, но и рассеять живую силу, перевозимую воинскими эшелонами, следующими за бронированным тараном. Засады, организованные силами мехгруппы, и служили этому. Логика была проста – под огнем пулеметов не отсидишься в вагонах, насквозь пробиваемых пулями. И если поезд остановится, даже ветераны покинут вагоны и постараются покинуть зону огня. Тяжелого вооружения у противника не будет – под пулеметным огнем не снимешь с платформ пушки, а стрелковое вооружение для наших бронированных автомобилей (если они, конечно, стояли кузовами к эшелону) было не опасно. Стоишь себе кузовом к германскому эшелону и в упор расстреливаешь гансов – лепота. Главное, чтобы цель никуда не укатила. Для этого один из пулеметов имел целью паровоз и его кабину. А группа поручика Хватова имела в своем составе два «Опеля», в кузове которых были установлены по горной пушке. Для боя с бронепоездом они были слабоваты, а вот остановить обычный поезд такая трехдюймовая пушка могла спокойно и гарантированно. Так как группа Хватова устраивала засаду на последний германский эшелон, то у поручика был мой приказ обстрелять этот поезд из орудий и нанести ему такие повреждения, чтобы закупорить железнодорожную магистраль. Вдруг обстрел паровозов не приведет к остановке эшелона, и машинист или какой-нибудь отчаянный и мужественный немец сможет направить поезд назад, а тут путь перегорожен и его встретят артиллерийским огнем. Так что действия группы Хватова были продолжением плана, разработанного мной и Багратионом. Но мы даже и не предполагали, что в результате артиллерийского огня эшелон не просто будет поврежден, а практически полностью уничтожен со всеми солдатами, техникой и прочим имуществом. И все это произошло всего лишь от трех пушечных выстрелов и нескольких пулеметных очередей. При обстреле эшелона произошла детонация перевозимых им в нескольких вагонах снарядов и взрывчатого вещества. Как доложил поручик, детонировали и химические снаряды, а через некоторое время взрывающийся и объятый пламенем эшелон был окутан облаком иприта. Так что шансов выжить у пассажиров этого эшелона не было никаких.
В общем-то я не очень горевал о гибели германцев, но вот то, что не удалось допросить некоторых пассажиров этого поезда, меня расстроило. Ведь именно на этом эшелоне следовал на операцию по зачистке Ковеля генерал фон Марвиц, командующий армейской группой, которой и было поручено взять город. В операции должны были принять участие несколько частей, в спешке надерганных из разных германских дивизий, но мозговой центр двигался именно в этом эшелоне. Об этом сообщил пленный кайзеровский полковник, когда я не особо гнал вперед и все-таки провел экспресс-допрос в присутствии прапорщика Бураковского. Тогда узнав, какого леща может поймать поручик Хватов, и начал спешить, чтобы быстрее допросить германского генерала. А когда увидел дым и отдаленные взрывы, то вступил в настоящую гонку с расстоянием, отделяющим «Форд» от шестого эшелона. И бессмысленность
Неудача с получением данных о намерениях противника обострила беспокойство о положении дел как на фронте, так и в стране. Уже долгое время ничего не известно о положении дел в большом мире, и, может быть, находясь здесь, я упускаю главное – ради чего вся эта бодяга и была затеяна. Выслушав доклад Хватова, я подумал, что парень здесь сделал все, что мог, в Ковеле с делами справится Багратион, и может быть, лучше, чем ты. Нужно пробиваться к линии фронта и начинать действовать по разработанному с Кацем плану. Тогда и решил, что возвращаться в Ковель не буду, смысла нет, сейчас я ближе к фронту, чем буду в городе. Боеспособные подразделения, которые смогут пробить коридор в боевых порядках противника, имеются. Всадники Ингушского полка и бойцы мехгруппы сейчас в эйфории от побед и любые трудности и опасности преодолеют на ура. А затянешь с решительными действиями, у людей накопится усталость и присущая сейчас им лихость победителей пропадет. Да и я закопаюсь, казалось бы, в необходимых делах обороны Ковеля и могу упустить узловые моменты, воздействуя на которые, можно не допустить сползания России в клоаку революций.
Глава 21
Решив не ждать у моря погоды, а пробиваться в расположение наших войск, я начал действовать. Во-первых, сел писать послание Багратиону с инструкцией его действий в мое отсутствие. Во-вторых, написал письменное распоряжение командирам групп, охранявших пленных, с приказом перегонять поезда на станцию к Бегильдееву. Пленных сдать в организованный генерал-лейтенантом лагерь, а затем следовать в Ковель в распоряжение Багратиона. В приказе я также указал, чтобы каждая группа направила по одному автомобилю с десантниками в мое распоряжение. Командиром оставшейся в Ковеле части мехгруппы я назначил капитана Пригожина. Самого поручика Хватова с входящими в его группу пятью автомобилями и пятью, которые должны были прибыть, я включил в боевой кулак, который должен был пробить коридор в боевых порядках австрийцев. Основной силой этого кулака должен был стать Ингушский конный полк. Я надеялся, что весь полк прибудет к месту сосредоточения не позже, чем туда доползут затребованные мной автомобили с десантниками. Одна сотня Ингушского полка после начала взрывов в эшелоне уже присоединилась к группе поручика Хватова. Именно ей было поручено вносить панику и не давать сгруппироваться покинувшим эшелон германцам. Пожар и взрывы в эшелоне сняли эту задачу, и всадники присоединились к автомобилям поручика Хватова. Я, перед тем как сел писать послание Багратиону, направил несколько групп всадников, чтобы они довели до остальных подразделений мой приказ как можно быстрее прибыть к месту, где продолжает коптить германский воинский эшелон. Оставшихся всадников я направил проводить разведку по маршруту нашего будущего движения.
Вымотался я за этот день страшно. Свои распоряжения писал только на гигантской дозе адреналина, который поступил в кровь после удачной диверсии и уничтожения бронепоезда. Поэтому отправив посыльных, забрался в кабину «Форда» и буквально отключился. Первухин оказался более крепким и, несмотря на мое предложение забраться в кузов под тент и там хоть немного перед дорогой поспать, он направился к костру, который разожгли бойцы спецгруппы, и стал на нем что-то кашеварить. Оставшиеся после отъезда автомобиля с моим приказом заняли позиции немного в отдалении. Хватов оставался верен себе – как мог, охранял покой великого князя. Или как теперь все говорили – государя. Даже когда я отключился, мозг продолжал накручивать меня на скорейший выход на территорию, контролируемую русской армией. Мучился я без телеграмм Каца, и хотя все время был окружен, в общем-то, приятными мне людьми, но без общения со своим старым другом чувствовал себя потерянным и одиноким.
Разбудил меня, распахнув двери кабины «Форда» и ненавязчиво покашливая, Максим. Все было готово для начала операции – автомобили и всадники Ингушского конного полка прибыли. От разведчиков прискакал вестовой с информацией о свободном от противника маршруте следования до фронтовых позиций австрийцев. Что было интересно, он сообщил, что по этим позициям с русской стороны ведется массированный артиллерийский огонь. И наконец, что начинает темнеть, как раз то время, когда государь приказал его будить. Правильно, именно пользуясь темным временем суток, я был намерен добраться до линии фронта, а с первыми лучами солнца пробить коридор в эшелонированной линии фронта австрийцев. Правда, сейчас меня несколько смущал артиллерийский огонь, ведущийся со стороны Особой армии по австрийцам, да так, что даже подумал изменить маршрут. Ведь я хотел свалиться как снег на голову противника и, пользуясь неразберихой, прорваться на русскую сторону. А тут австрийцы уже поставлены на уши артиллерией Особой армии и будут настороже. Но сделать крюк и выйти в тыл австрийским позициям, сдерживающим армию Каледина, это значит потеря темпа и времени. Ведь придется заново высылать разведку и ждать, пока всадники проверят на безопасность маршрут следования автоколонны. И не факт, что если мы незаметно подкрадемся к линии фронта, нам удастся без большого боя пробиться через австрийские позиции. На фронте соприкосновения австрийцев с 8-й армией противник наверняка настороже, ведь именно с позиций армии генерала Каледина в район Ковеля прорвались мои две дивизии. Продумав вопрос с изменением маршрута, я решил действовать по задуманному ранее плану. Поэтому выбравшись из кабины «Форда», направился к стоявшим неподалеку и, по-видимому, ожидавшим меня полковнику Мерчуле и поручику Хватову. Кивнув поручику и пожав руку командиру Ингушского полка, которого видел последний раз еще до взятия Ковеля, я сказал:
– Георгий Александрович, рад вас видеть! Ингушский полк действовал сегодня великолепно и оперативно. Вашему командиру дивизии генерал-лейтенанту Багратиону я это обязательно доведу. Сейчас нужно сделать последний рывок и выйти в расположение Особой армии. Основная тяжесть этого рейда будет лежать на Ингушском полку. Автомобили мехгруппы будут двигаться за вашими всадниками. Вам, наверное, уже доложили данные разведки, вот прибывшие вестовые из сотни Евкурова и будут проводниками. Ладно, господа, времени до полной темноты мало – выступаем.
После этих слов я козырнул офицерам и направился к «Форду». Уже из кабины наблюдал за поднявшейся во временном лагере суматохой. Это продолжалось где-то минут двадцать, а затем всадники начали покидать поляну и многие даже не закончили свой ужин. Зато я, когда «Форд» тронулся, приступил к своему ужину. Конечно, он был далек от великокняжеского, но для технаря из НИИ Мозга очень даже ничего. Бутылка молока и краюха хлеба, заботливо переданные мне Первухиным, весьма благотворно подействовали на организм.