"Фантастика 2025-20. Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
– Я вот и хотел, чтобы ты стала моей первой читательницей. Прочитаешь – выскажешь своё мнение не как моя родственница, а как рядовой читатель, потом понесу Иннокентию Павловичу и в Совет ветеранов Шульгину. А дальше будем думать, как пристроить книгу в издательство.
– Ты правда думаешь, что тебя напечатают? – с осторожной надеждой в голосе одновременно спросила мама.
– Меня-то, может, и нет, – пошутил я, – но что роман напечатают – в это очень хочется верить. Ты, главное, не откладывай с чтением, и если где-то заметишь какую-то несуразность – сразу говори мне.
Ну а что, нормальное слово – несуразность. Если бы я начал говорить
Мама начала читать со следующего утра – на работу ей нужно было идти ко второй смене. А во вторник с восторженными глазами, в которых читались умиление и гордость за сына одновременно, вынесла свой вердикт:
– Максик, сынок, какой же ты у меня талантливый! Если бы я не видела, как ты пишешь её каждый вечер, то подумала бы, что это не твоя книга. Я не знаю, что должно произойти, чтобы её не напечатали!
– Произойти может всякое, – с грустной иронией ответил я.
И с грустью представил, какие бюрократические препоны мне предстоит пройти. В нашей стране написать книгу проще, чем её издать. Но не будем вешать нос, какие наши годы!
Я задорно улыбнулся, и тревога в маминых глазах исчезла, уступив место надежде. А я с грустью подумал, что действительно хорошие книги в СССР на вес золота. Добротную фантастику в библиотеках можно найти разве что в читальных залах, зато всякой производственной мути на абонементе хоть отбавляй. Какой-нибудь забытый после развала Союза автор произведений о передовиках производства издавался миллионными тиражами и получал втрое больше денег и в десять раз больше привилегий. А что, я тоже хочу денег и привилегий! Это здоровое человеческое желание – окружить себя и своих близких комфортом. И особенно приятно сознавать, что ты ничего ни у кого не украл, пусть даже из ещё ненаписанного, а заработал всё это собственным трудом.
– Ну а что насчёт нелепиц в сюжете или хотя бы грамматических ошибок?
– К сюжету не придраться, а ошибки попадались, я их карандашиком подчеркнула.
Пришлось срочно брать в руки корректирующую жидкость и вносить исправления – не перепечатывать же лист целиком. На следующий день я отнёс копию рукописи в пункт проката.
– Машинку пока возвращать не буду, Иннокентий Павлович, мало ли что… Вдруг вам что-то не понравится или найдёте несуразность, – снова ввернул я понравившееся словечко. – Да и оплачена она до конца ноября, так что подожду.
Морозов ещё в прошлое моё посещение, когда я ходил продлевать аренду машинки, был мною предупреждён насчёт новых консультантов, и что сюжет не будет повторять точь-в-точь его биографию. Прототип моего героя не имел никаких возражений, напомнив, что я его ещё два месяца назад предупредил, чтобы он не рассчитывал на полное совпадение судеб его и литературного персонажа.
На чтение рукописи у Иннокентия Павловича ушло два дня, и помимо нескольких стилистических правок ещё в паре мест он сумел всё же найти кое-какие неточности. Маркером их было не замазать, там надо было переделывать в одном месте абзац, а в другом одна ошибка потянула за собой другую, и пришлось перепечатывать сразу три страницы. Но в целом ветеран остался очень доволен романом, я бы даже сказал, пребывал в восторге.
– Вам, Максим, ни в коем случае нельзя бросать это дело, вы талантливый писатель. Вот только, как сказал советский поэт Лев Озеров, талантам нужно помогать, а бездарности пробьются
Потом я понёс рукопись Шульгину, и в следующую нашу встречу он встретил меня словами:
– Молодец, сынок, с удовольствием прочитал. Вот только в нескольких местах закрались неточности.
Теперь мне пришлось уже семь страниц перепечатывать, я и в очередной раз пожалел, что у меня нет компьютера. Сколько времени и нервов я бы сэкономил… Да и денег, как-никак бумага и прочие расходные материалы стоили пусть и не таких больших, но всё же денег.
Я предчувствовал, что и Козырев-старший найдёт к чему придраться, так оно и вышло. Впрочем, его придирки оказались не столь серьёзными, чтобы из-за этого рвать волосы на голове и прочих местах, где у меня волосы ещё и не думали расти. Однако пришлось снова садиться за машинку, обошлось, правда, одним вечером.
И вот наконец окончательный вариант рукописи лежит передо мной. Но расслабляться пока рано, впереди ещё долгий путь, на котором сгорят миллионы, а то и миллиарды нервных клеток, и я ещё не раз прокляну тот миг, когда решился сесть за сочинение этого романа. И ведь как в воду глядел.
Первым делом я направил свои стопы в местное отделение Союза писателей РСФСР. Подумал, что с рекомендацией пусть и провинциальных, но и всё же писателей, у рукописи больше шансов оказаться в печати. В прежней жизни я так и не удосужился вступить в писательскую организацию. А зачем? Ради корочки? В СССР эта корочка давала хоть какие-то привилегии, вроде путёвки в санаторий, а после развала страны ты ничего с этого не имел, только платил какие-то взносы. Тем более что при Советском Союзе я ещё толком и не писал, так, кропал в стол какие-то рассказы.
В общем, заранее узнал телефон председателя пензенского отделения СП Николая Адриановича Бузыкина, созвонился, и на том конце провода вальяжный голос с таким тоном, будто делал мне одолжение, сказал:
– Хорошо, приносите свою рукопись… м-м-м… завтра, до четырёх часов дня, я ещё буду на месте.
Он мне не понравился априори, а когда я его увидел – чувство антипатии ещё более усилилось. Бузыкин оказался невысоким толстячком с бегающими глазками за толстыми стёклами очков в роговой оправе, и от него реально пованивало, словно бы он не мылся пару недель как минимум, и месяцами не меняет труселя с носками. Он ещё и брился как-то непонятно, то там, то сям торчали светлые волоски. На голове волосы были редкими и жирными, а перхоть усыпала плечи его рубашки – пиджак висел на спинке стула. Когда же он начал говорить, и из его пасти с зубами, обрамлёнными коричневатой каймой, дохнуло тухлой рыбой, меня едва не вывернуло прямо на его стол. На всякий случай я откинулся на спинку стула и постарался дышать ртом, хоть так немного нивелируя волну исходящих от собеседника миазмов.
– Так вам, говорите, всего пятнадцать лет? – переспросил Бузыкин. – Вы учитесь в училище, и умудрились написать целый роман? Да ещё на такую серьёзную тему?
Его коротенькие, толстые пальчики споро развязали тесёмки папки и выхватили из её внутренностей первый лист, затем второй, третий… Он быстро пробежал текст глазами, после чего крякнул, поёрзал в своём кресле и вперился в меня сквозь стёкла очков.
– Судя по первым страницам, всё не так печально, как я себе представлял… А почему вы мне принесли копию из-под копирки?