"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Хагивару проверили, он и правда не проклят, как и его будущий наследник. Но случилось кое-что… – деловой тон на мгновение потерял твердость, и Кента заинтересованно подался вперед. – Я лично сопровождал его для допроса, и одного ри не удалились мы от поместья, как на нас напали какие-то бандиты.
Кента сразу подумал о Сару, но тех было мало, едва ли бы они вызвали у такого опытного воина, как Юдай, затруднения.
– Они не были похожи на сброд, грабящий путников. Скорее, я бы сказал, это ниндзя.
– Наёмные убийцы? – слишком громко переспросил Кента, и Юдай сурово сдвинул брови.
–
– Так он выжил?
– Выжил. Если его послушать, примерно так и кончали жизнь все его предки. Похоже на случайность, но это слишком подозрительно. Кому-то не дает покоя всеми позабытый и ничем не выдающийся род Хагивара. Будет проведено дополнительное расследование при участии столичных властей. Работа оммёдзи на этом закончена.
Кента обрадовался. Не то чтобы ему пришелся по душе Хагивара Такума, поначалу Кента попал под его обаяние, но после был разочарован. Хотя тому и хватило смелости вытащить Каэдэ из воды, мало чести в том, чтобы платить за свое спокойствие чужой жизнью.
Наверное, Кента слишком хмурился, потому как Юдай спросил:
– Переживаешь по поводу Досинкай?
– Нет, у меня все хорошо. Спасибо за…
– Тогда из-за чего? – перебил Юдай, пристально глядя в глаза. – И я не вижу с тобой Мацумото. Разве вы не везде ходите вместе?
Это напомнило насмешку недавно в трапезной, и щеки обожгло краской стыда.
– Не всегда и не везде, – ответил он резко. – Прости, наверное, подготовка и впрямь меня измотала.
Они немного поговорили о том, как проходили состязания в год, когда в них участвовал Юдай, обсудили выбор места – долина Хоси под Киото, фусинец дал несколько советов, как изменить ежедневные тренировки. Когда пришла пора расходиться, Кента все же спросил:
– Учение Фусин основано на справедливости и воздаянии. Скажи мне, как бы ты повел себя, если бы хороший человек вдруг совершил плохой поступок не ради зла, а потому что не мог иначе. Ты бы закрыл глаза на то, что знал об этом заранее?
Учида был слишком умен, чтобы не сделать выводов, но предпочел не задавать вопросов.
– Неважно, что послужило причиной. Если кто-то совершил дурной поступок, он уже не может оставаться хорошим человеком и должен понести наказание. Но если ты считаешь, что это несправедливо, не дай этому поступку произойти.
– Значит, для всех тот хороший человек сразу станет плохим, да?
– Да.
Кента сглотнул, невидящим взглядом упершись в прозрачный чай на дне чашки. Фусин судит так просто, тогда как ему все видится запутанным точно комок паутины. Юдай взял нагинату и направился к выходу. Его путь дальше лежал в школу, а оттуда – в затерянную в лесу Светлячков деревню Оми. Донесение гласило, что тамошние жители прибегали к колдовству. А Кента медленно побрел обратно в Дзисин, вот только на полпути заметил идущую ему навстречу девушку. Видеть Чиёко такой по-женски красивой было непривычно, хотя они изредка встречались, но юная шаманка постоянно пропадала, говорила, что духи заставляют ее много путешествовать. Впрочем, не только они – оказалось, Чиёко сбежала из дома и притворяется мальчиком, чтобы не быть найденной. Странная она, но у них
– Хорошо, что я успела тебя найти, – заговорила она, тоже не здороваясь. Кажется, сегодня все спешили, кроме самого Кенты. – Ты в порядке?
В последний раз они виделись, когда она уплывала на остров Онисэн, куда позвали ее духи, поэтому Кента удивился.
– Ты уже вернулась? Почему даже записку не отправила?
– Не это тебя сейчас должно заботить, Кента-кун! – оборвала она сердито. – Я чувствую тревогу. Что-то скоро случится.
– Не переживай, – он улыбнулся. – Я рад, что ты благополучно вернулась с того острова. Но со мной правда все отлично.
Она не верила, но после долгого внимательного осмотра оттаяла.
– Хорошо.
Она выглядела так, будто хочет уйти и хочет остаться одновременно. Кента наблюдал за ее метаниями с любопытством, удивляясь, как же в ней уживается мальчишеская непосредственность и девичья нежная чистота. Наконец Чиёко подняла на него взгляд огромных темных глаз.
– Береги себя, ладно? Я… – она смутилась, даже немного покраснела, хотя это, наверное, от холода, и вдруг схватила его за руку ледяными пальцами. – Я буду за тебя молиться.
С этими словами она проскользнула мимо и быстро продолжила спуск к городу. Как всегда внезапно возникла и так же внезапно убежала. Кента проводил ее взглядом, пока еще мог видеть ее тоненькую фигурку, а после поднялся к воротам Дзисин. Мама говорила то же самое, провожая его в Дзисин, обещала, что будет молиться.
А сам Кента всем говорил одно и то же, но это была ложь. Все совсем даже не хорошо, и он мог только гадать, насколько сильно.
Наступал день, когда все участники будущих состязаний в сопровождении опытных оммёдзи отправятся на общий сбор за пределами школы. Кенту это тяготило, он чувствовал, что не должен уходить сейчас, должен остаться, однако правила есть правила. Утром он вместе с Морикавой и еще большой группой учеников и учителей тронется в путь, а пока лежал на своем футоне в полной темноте и то ли дремал, то ли думал – сам до конца не разобрался.
Было тихо, прохладно, за стенами павильона светила луна. Мадока наконец занял удобное положение, и его храп превратился в уютное посапывание, изредка он фыркал и даже что-то бормотал, слов не разберешь, да и вряд ли в них был смысл. И как и несколько предыдущих ночей, Мацумото покидал павильон с началом часа Быка и возвращался ближе к утру. Куда он ходил, что делал – Кента не знал, а Хизаши, само собой, не спешил рассказывать. Сегодня как никогда до этого хотелось пойти за ним, и Кента с трудом подавил это желание.
«…если ты считаешь, что это несправедливо, не дай этому поступку произойти».
Кента открыл глаза и уставился в темноту над головой. Он не знал, как правильно поступить, не мог даже ни с кем посоветоваться. Может, он преувеличивает, и в действительности не происходит ничего страшного, а может, все как раз наоборот, и той осенью он привел в Дзисин настоящее зло под привлекательной личиной, и наказание в итоге ждет вовсе не Хизаши, а его самого.
Рассказать кому-то правду – значит, подставить друга? Или себя?