"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Правый носовой каземат на «Богатыре» разбит!
От такого доклада Эссен поморщился, неприятности шли одна за другой — все же десять кораблей против шести перевес изрядный в вымпелах на стороне японцев, как и по числу орудий. При равенстве в 152 мм пушках, по сорок стволов ровно, но против шестнадцати 120 мм «Новика» и «Чийоды» у врага таких пушек почти на три десятка больше, и жирным таким плюсом еще идут четыре 203 мм орудия. Правда, с подходом «князей» будет достигнуто практическое равенство — на них стоят 11 шестидюймовых и 10 120 мм пушек, с полным броневым поясом по ватерлинии.
— Восьмидюймовым снарядом попали — ухитрились ведь!
Посмотрел на крейсер каперанга Стеммана — тот продолжал стрелять полными
Эссен снова выругался, но попытался сохранить хладнокровие, хотя остзейский немец имел несвойственную этому народу пылкость и отчаянную храбрость потомка крестоносцев, род которых вот уже два века верой и правдой служил русским монархам.
— «Нахимов» вывалился из строя, Николай Оттович, горит.
Голос флаг-капитана Стаценко сорвался, перешел на хрип от волнения, Эссен посмотрел в бинокль и снова выругался от переполнявших его эмоций. Ставить в боевую линию старый броненосный фрегат было категорически нельзя — его мощный броневой пояс защищал только цитадель, оставляя оконечности без защиты. А многочисленная артиллерия из устаревших систем Обуховского завода не смогла компенсировать скорострельность новых орудий, вот «Ниссин» потому «забросал» русский корабль снарядами.
Одно хорошо — дистанция боя между боевыми колоннами стала сокращаться по мере ухудшения погоды. Тут поневоле начнешь сближение, чтобы разглядеть всплески. Либо прерывать сражение и расходится по сторонам, не добившись решительного результата. Это уже не устраивало самих японцев, судя по всему, они жаждали убедительного реванша, который поможет им переломить ход войны на море в свою пользу…
В годы русско-японской войны в обиходе были вот такие открытки, на которых писали послания…
Глава 29
— В сражении равных, первыми гибнут слабейшие, а таковыми являются головные и концевые корабли. Нет, они могут быть самыми лучшими кораблями, вот только когда врагов сразу несколько, даже такие индивидуально сильные единицы становятся слабыми. Как в шахматах называется выигрыш темпа в результате принесения жертвы?
— Гамбит, как помнится, — великий князь Александр Михайлович был удивлен вопросом, но ответил на него. Матусевич посмотрел в сторону «Адмирала Нахимова», что выкатился из боевой линии. И хотя толстый броневой пояс не был на нем пробит, но обрушившийся град восьмидюймовых фугасов изуродовал старый броненосный крейсер.
— Вот потому я и поставил его концевым, теперь японцы захотят добить и его, и «Севастополь», который якобы не может «держать ход». Врагу очень нужна победа, а уничтожение отдельно взятого корабля, тем более двух, таковая и есть. Мы как раз и даем такую возможность. Но только как «приманку», иллюзию — эти корабли не имеют эскадренной ценности, только и всего. А потому могут быть принесены нами в жертву. Ради общей победы…
Командующий флотом говорил
— Так что шансы на победу сейчас намного возросли. Пошел снежный заряд, теперь для противника осталось только два варианта — или прекращать бой, видя двух «подранков», либо попробовать их добить. Оп-на! Искушение для Хейхатиро Того оказалось великим — теперь будем сражаться на короткой дистанции. Что выгодно нам — через час подойдут броненосные крейсера Дабича. И никуда «гарибальдийцы» не уйдут с повреждениями, если только опять не направятся в Вей-Хай-Вей.
На последнем слове Матусевич словно споткнулся, нахмурился — английская база для японцев уже стала как бы «своей», и ничего против не сделаешь. Из Петербурга пришло «высочайшее» указание набегов туда не проводить, блюсти пока «видимый нейтралитет» Англии. И тут царь прав — не та ситуация, чтобы провоцировать конфликт, но в то же время быть готовым к его началу. Двойственное положение, но из столицы виднее, ситуация оттуда выглядит иначе чем с флагманского мостика «Цесаревича».
— «Ниссин» и «Касуга» повернули на сближение!
Матусевич обрадовался — этого он и ждал, тщательно инструктируя перед сражением командиров «Нахимова» и «Севастополя», которые сейчас и разыграли «действо», хотя броненосный фрегат на самом деле получил серьезные повреждения. Вот только с русским броненосцем «гарибальдийцы» быстро не справятся, а двенадцатидюймовые снаряды понаделают дыр в их тонкой броне. А вот задействовать даже дестройеры противнику в этом сражении вряд ли удастся — при таком волнении большие миноносцы просто в атаку не выйдут, зароются форштевнями в волнах. Погода такая, что серьезных повреждений японским кораблям получать нельзя, путь до Вей-Хай-Вея намного дальше, чем до берегов Квантуна.
— Главное выбить «Фудзи», Щенсновичу «Адзуму» — такой обмен очень выгоден. Того деваться некуда — отходить нельзя, нам нужно нанести сокрушительное поражение. Так что рискует самурай, сильно рискует, такое ощущение, что все поставил на карту, и поднимает ставки Так что исход войны решится именно сегодня, здесь, на море, а на суше затянется на пару недель дольше. И здесь, и там, у нас численный перевес, который нужно только реализовать, пусть даже с потерями — равный «обмен» выгоден…
«Цесаревич» содрогнулся от очередного попадания, но успев сделать залп главным калибром. Темп стрельбы нисколько не падал — на дистанции в тридцать кабельтовых огонь нужно вести безостановочно. Повторялся ход первого боя в Желтом море, только на гораздо худших условиях для японцев. И сейчас стоя в рубке под защитой толстой брони Матусевич отчетливо понимал, что из всех возможных вариантов, по которым мог пойти ход войны, для России выпадали самые худшие сценарии.
Страна, более экономически развитая, чем Япония, с вооруженными силами значительно большими, и по численности, и по количеству боевых кораблей, ухитрилась проиграть гораздо слабейшему противнику, причем допуская такие ошибки, которым просто не найти разумного объяснения. А чужие мысли, что прорезались в голове, постоянно говорили о «договорняке» и «сливе», и, несмотря на странную значимость этих слов, он вполне понимал их суть. Действительно — взятые по отдельности все факты и события, которые произошли или должны были случиться, напрямую о том свидетельствовали, будто сама судьба играла в «поддавки».