"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20

Романов Герман Иванович

Перспектива отправляться с супругой и воспитанницами на миноносце в китайский Чифу или на джонке в Таку через весь Печелийский залив всемогущему раньше начальнику Квантунской области не нравилась совершенно, от слова «совсем». А тут предложение Матусевича о заключении «альянса» поступило как нельзя, кстати, ведь оно сулило совсем другое — одержать победу над японцами, освободить Дальний с его огромными запасами, как довоенными русскими, так и завезенными японцами для снабжения армий, воюющих в Маньчжурии. И тем самым «утереть нос» Алексееву и Куропаткину, приказавшим оставить этот стратегически важный город, и хорошенько «наябедничать» императору, ведь победителю куда больше веры, чем битым противником, и не раз. И заодно «продвинуть» не только себе карьеру, но и Матусевичу — все взаимные выгоды от «альянса» трудно и представить. И они уже начали реализовываться — генерала хоть во флот бери, насколько он рьяно стал оказывать всю возможную от себя помощь, первым делом вернув на корабли всех моряков, сгруженные на берег пушки и боеприпасы. И не только это — благодаря тому, что шестидюймовые орудия Кане на «береговых

установках» требовали небольшой переделки, чтобы установить их на кораблях, щедро отдал половину из двадцати имевшихся в крепостной артиллерии таких пушек. К ним присовокупил и все шесть имевшихся морских 120 мм орудий, к которым полагались только бронебойные снаряды, за не имением других. Отдал также и снятые с «Ангары» 120 мм орудия, и все 75 мм противоминные пушки. А вот от 37 мм и 47 мм орудий Матусевич сам отказался — пользы от них при отражении атак миноносцев никакой, оставили только по паре на всех дестройерах. Так что ставили орудия обратно на корабли в лихорадочной спешке, меняя поврежденные пушки. Не успевали, конечно, многое сделать, но оставалась надежда, что чуть позже удастся завершить все работы. Ведь в Дальний пойдут с экспедицией отнюдь не все корабли порт-артурской эскадры, многие стоят у причалов и их там продолжают спешно ремонтировать, причем работы идут круглосуточно. Да и тральщики с миноносцами и канонерскими лодками уже днюют и ночуют на внешнем рейде, не давая врагу минировать подходы. Прикрытие осуществляют крейсера и дестройеры капитана 1-го ранга Эссена, что сегодня вышли в море вместе с его флагманским «Цесаревичем», на который он отправится на катере, чтобы ночью уйти в переход.

План пришлось пересмотреть по возвращении — сил на одновременное нападение сразу на два порта не хватало, а потому Инкоу заняться можно будет послезавтра. Зато на Дальний необходимо напасть неожиданно с раннего утра, когда еще стоят сумерки. Японцы ждут выхода всех броненосцев из Порт-Артура, а этого не будет, вернее, «Ретвизан», «Полтава» и «Севастополь» начнут выходить с приливом в море, когда в Талиенванском заливе уже будут по врагу стрелять корабли под русским Андреевским флагом…

Недаром говорят — «голь на выдумку хитра». В блокированном японцами Порт-Артуре русские солдаты и матросы проявили не только массовый героизм, но и знаменитую русскую смекалку. Эту «картечницу», захваченную трофеем, японцы даже поместили на одной из своих открыток. Если бы опыт этой осады был бы учтен русским генералитетом в полном объеме, то к войне 1914 года русская армия была бы другой. Но по нашей «милой привычке» о том генералы даже вспоминать не хотели, а из Стесселя предпочли сделать «козла отпущения» и посадить боевого генералы на «нары», дабы к настоящим виновникам поражения вопросов не имелось…

Глава 30

— Должны прорваться, ваше превосходительство, думаю, японцы ждут нас много южнее, но пока не знают, что мы рванем напрямую через пролив. Должны успеть прибыть в срок к месту рандеву, у нас еще семь часов перехода, как раз рассветать начнет, за это время восемьдесят миль и пройдем. Расчеты заранее сделали, в своих штурманах я полностью уверен, не думаю, что они ошиблись при прокладке курса. Да и машины вроде бы в порядке, при необходимости дадим полный ход.

Командир «Победы» капитан 1-го ранга Зацаренный говорил хладнокровно, все же корабль шел на двенадцати узлах. Больше выдавать нельзя, из трех труб сразу будут валить искры, хорошо видимые в ночи, чего допускать никак нельзя — зачем японцев без необходимости «оповещать» вот таким образом, пока требуется соблюдать скрытность.

Вот только надеяться на то, что противник будет смотреть на появление русского отряда в Цусимском проливе безучастно, не стоило. А потому стоявший рядом с ним в ходовой рубке младший флагман порт-артурской эскадры князь Ухтомский чувствовал себя не столь уверенно, его пробивал мандраж, хотя умом понимал, что рыскать ночью в проливе броненосные крейсера Камимуры не станут. Но утром, разбившись на две пары, японские «асамоиды» будут дежурить с восточного выхода и поджидать «Победу» с «Палладой», так что боя не избежать — все русские моряки это прекрасно понимали, потому и не надеялись на «спокойную прогулку» через два моря. Перед сражением на корабль вернули все 152 мм орудия, кроме «погонного», имеющего слишком узкий сектор стрельбы прямо на нос — эту пушку убрали с «концами», да и не нужна она по большому счету. Возвратили на корабль также и 75 мм противоминную артиллерию, хотя установить щиты в казематах не успели перед выходом, несмотря на спешку.

Но и бог с ними, не так страшно при наличии самой брони, причем не гарвеевской, а отличной крупповской, закаленной по новому способу и более прочной. Да и каких-либо серьезных повреждений в дневном бою 28 июлю все прорвавшиеся корабли не получили, иначе бы вступивший в командование вместо погибшего Витгефта контр-адмирал Матусевич просто бы не отправил корабль в прорыв с последующим переходом до Владивостока, через Цусимский пролив самым коротким путем. А там будут подстерегать японские броненосные крейсера, и придет тот самый момент, когда настоятельно потребуется при необходимости выдать максимально возможную скорость. А она на броненосце во время испытаний превысила расчетную — машины развили мощность в пятнадцать тысяч восемьсот лошадиных сил, почти на десять процентов больше, и скорость превысила восемнадцать с половиной

узлов, моментами чуть не дотягивая до девятнадцати. Понятно, что сейчас такую скорость броненосец просто не выдаст, но на время развить семнадцать с половиной узлов сможет, а шестнадцать будет уверенно держать несколько часов. У японских броненосных крейсеров ход побыстрее, но ненамного — 17, и даже 18 узлов они набрать могут, и идти долгое время, но только при отсутствии волнения на море, при котором эти низкобортные корабли начинают зарываться носом, вести огонь из нижних 152 мм казематов невозможно, их задраивают во избежание затопления. И вот тут догнать высокобортные русские корабли противник просто не в состоянии, те ведь не только могут быстро идти в такую погоду, но и стрелять из всех орудий, имея заметное преимущество. Так что шансы имеются, благо волны начинают расходиться, а погодка может и «разгуляться», Японское море очень своенравно, капризно, и на дню тут трижды перемены могут быть, не только от «плохих» к «хорошим», но и к очень скверным.

Броненосец «Победа» строился уже с учетом опыта постройки «Пересвета» и «Осляби», которые имели чудовищную перегрузку — первый в тысячу сто тонн, второй в полторы тысячи тонн. Вот ее и удалось убрать, пусть не полностью, но значительно — довести всего до пятисот тонн, что сказалось в лучшую сторону. Но главным отличием была броня — с гарвеевской перешли на крупповскую, доведя стенки боевой рубки с шести до солидных девяти дюймов, и при этом сам корабль обошелся чуть дешевле при постройке, что было немаловажно. Несмотря на все улучшения, корабль все же было нельзя полностью соотнести с первоклассными броненосцами, его десятидюймовые орудия не двенадцатидюймовые стволы, и снаряд весит всего четырнадцать пудов, на шесть пудов легче — 224 кг против 322 кг. А ведь у японцев 305 мм снаряды еще тяжелее русских «облегченных» на четыре пуда — 386 кг. Хотя одна единственная десятидюймовая пушка «Касуги» в целом соответствует по всем показателям, включая вес снаряда…

— Прорвемся, на то и уповаю, — пробормотал князь, вот только в душе у него было тоскливо. Он просто обязан довести корабли отряда до Владивостока, другого выхода для себя не видел, имея четкий и недвусмысленный приказ от взявшего на себя командование Матусевича. Мысль об интернировании даже не пришла в голову — бежать от войны Ухтомский не собирался, в нем неожиданно взыграла кровь Рюриковичей. Да к тому же не только командир, но и вся команда ознакомлена с приказом нового командующего, который ему пришлось огласить перед строем, как и предписано. Так что все в команде знали, что отряд будут ждать Владивостокские крейсера, а потому корабли шли на отчаянный прорыв, на соединение, после которого неизбежно сражение с эскадрой Камимуры. Более противника не будет — в Сасебо вчера пришли потрепанные броненосцы Того, причем в заметно уменьшимся числе — четверка, а не полудюжина броненосцев. С высланного на разведку миноносца все хорошо рассмотрели, пользуясь слепившим японцев солнцем, и лишь потом русский кораблик удалился, не желая быть опознанным.

Это означало только одно — «Фудзи» и «Ниссин» интернировались в Вей-Хай-Вее, недаром туда и направлялись. Броненосцам очень сильно досталось в сражении, он сам видел, как на первом полыхнула кормовая башня, и следом разворотило форштевень. Да и второму серьезно досталось — вначале от «Полтавы» с «Севастополем», потом добавил «Пересвет», а корабль водоизмещением меньше восьми тысяч тонн не так устойчив к повреждениям как нормальный броненосец.

— Думаю, выполнив приказания Николая Александровича, мы запутали противника, да еще удачно трампы подвернулись. Теперь японцы посчитают, что мы вместе с угольщиком обогнем их острова со стороны океана, или даже попытаемся пойти обратно в Порт-Артур.

Английский транспорт, вроде «нейтрал», но идущий прямо в Сасебо с грузом великолепного кардифа для японского флота, подвернулся как нельзя вовремя. Несмотря на яростные протесты капитана, по приказу Ухтомского его с экипажем отправили под арест на броненосец, на транспорт высадилась призовая команда, и с него сгрузили на миноносцы прямо в море порядка ста сорока тонн нужного для тех угля. И тот вместе с «Палладой» последовал на юг, причем крейсер демонстративно обстрелял встреченную гавань. А там отправив в одиночное плавание угольщик (пять тысяч тонн великолепного кардифа пригодится во Владивостоке), «богиня» сделала петлю, и нагнала броненосец с миноносцами у самого входа в пролив вечером. Оставалось только надеяться, что хитрость удалась, и теперь японцы за ними погоню не отправят. Действительно, пока вражеские вспомогательные крейсера сигнальщики не наблюдали, как и миноносцы — но комендоры всю ночь будут дежурить возле орудий, заряженных сегментными снарядами…

— Нарвались, твою мать! Открыть огонь!

Слепящий белый свет из темноты зацепил русский корабль, да так, что Ухтомский отшатнулся, прикрыв глаза. И адмирал успел разглядеть огненную вспышку, будто цветок из пламени в ночи. Сомнений не было — отряд в темноте пролива незадолго до полуночи нарвался на вражеский дозорный корабль. Судя по видневшимся в подсветке прожектора надстройкам, скорее всего вспомогательный крейсер типа «мару» — обычное пассажирское судно большого водоизмещения, способное выдать ход больше шестнадцати узлов, чтобы иметь хоть какую-то возможность удрать от русских бронепалубных крейсеров. Японцы вооружили пару десятков таких кораблей двумя-тремя 152 мм или 120 мм пушками, и отправили в дозоры, чтобы зря не гонять настоящие бронепалубные крейсера. Но сейчас «мару» нарвался в проливе на настоящий броненосец, который тут же открыл ответный огонь, задействовав даже носовую башню главного калибра. И не прошло пяти минут, как пароход был уже объят пламенем, его пушки замолчали. К расстрелу присоединилась «Паллада», выпустив во врага два десятка шестидюймовых фугасов.