"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Семеро.
Роман кивнул, без особого желания покидая собственную «Осу». За всё время он к ней попривык. Да и давить черепа в ней было бы сподручней…
Бело-кремовые «Осы» в полутьме тоннеля казались колониями грибов-паразитов на телах неудачливых диггеров. Роман снял с наспинных креплений ПИМ и перекинул ремень через плечо, поправил кобуру гордеева и сумку с нехитрым провиантом.
Глянул повнимательнее: крови возле экзотел единобожцев не было…
— Никто кроме нас? — Роман хотел подбодрить, но что-то внутри надтреснуло.
— Никто кроме нас, — Иван повторил девиз славного РИССН
Тут и человеку-то протиснуться проблемно, понятно почему те, кто прикончили Корстнева, повыскакивали из своих бронированных оболочек! Большую часть прохода загораживало экзотело ифрита, которое белотелые при выработке постарались обойти особенно. Это был такой же краб, как и на вершине «сказочного» холма, где «Осу» Романа взломали.
Часовой.
Только вместо вогнутых полусфер параболических антенн его верхние конечности венчали острые наросты для ближнего боя, а также тупые выступы, в которых было легко заподозрить нечто сродни ПИМу. Страшно подумать, на что способно такое чудовище в тесноте тоннелей.
Поток стекла будто кто остановил тогда. Тоннель обрывался резко, космопроходцы осторожно вышли и оглянулись: перед ними предстала ровная стена с отверстием посередине. Как если бы волна врезалась в невидимую неодолимую преграду.
Похитители шли не налегке. Следы волочения встречались по всей протяжённости пути, и суженная горловина возле часового не исключение. По сколам зелёного стекла можно было судить, что тащили тут нечто тяжёлое и габаритное. Возможно, бомбу… кто знает, что задумали эти долбаные фанатики?
Пусть хоть самого чёрта! Лишь бы не наткнуться на кровь…
Роман никак не мог перестать гадать — кто же застрелил Корстнева? И почему? Начлаб ведь знал убийцу, даже зачем-то пытался пробулькать его имя. Раз так, его знал и Роман. Что могло послужить причиной так иудничать?..
Ольга. То, чего с её помощью можно добиться на этой планете.
Как раз это Роман ощутил сполна. Только когда страж вонзился в него червоточинами глаз после неудачного нападения через Ренату, он вдруг понял, что такое власть. Почувствовал, на миг пропитался ею каждой клеточкой организма, запевшего в унисон древней тишине. Прикоснулся к… словами это не передать. В такие моменты ясно ощущаешь, насколько ничтожен человек с его стремлениями и желаниями. С его разумом и эго, что есть в сущности одно.
Страж был в шаге от мощи… абсолютной.
И не было больше никаких сомнений в причинах войны на Земле. Больше не приходилось удивляться той решимости, с которой люди скинули родную планету в четырёхлетний ад. Они и за меньшее-то готовы были жрать друг друга, а тут…
В общую картину никак не втискивалась одна деталь. При всей Романовой ненависти к единобожцам, он отдавал себе отчёт, что те мягко говоря не приветствовали убийство. Что говорить, если даже противление насилию они порицали — его собственные сестра и мама остались в окружении и погибли, но не шевельнули и пальцем, чтобы как-то себя защитить или хотя бы бежать. На всё воля божья — вот каким был их щит.
А тут — застреленный в спину Корстнев и трупы, трупы, трупы… Что-то было не так. Либо это были не единобожцы вовсе, либо…
Либо люди одинаковы под любой личиной, и движет ими жажда власти. О да. Вот в это
В сравнении с духотой тоннелей, теперь им в лицо дышала прохлада, и Иван наконец снял противогаз. По-другому никак — грамотно взаимодействовать гораздо важнее.
— Добро пожаловать на Ясную, — похлопал по каменному плечу Роман, когда тот зашёлся сухим кашлем. Парень боялся дышать триполием, хоть вдоволь наглотался его ещё в «родном» челноке, когда разглядел детскую тень, входящую прямиком в пожарный щит.
Тень… Дитя следило за ними с самого начала?
Роман вдруг осознал одну простую вещь. Они остались вдвоём из всей экспедиции численностью в одиннадцать человек. Едва ли что-то изменится в этом плане: не очухается вдруг Рената, не спустится с поверхности Буров, не объявятся пропавшие Вика с Робертом, и с гораздо большей вероятностью пластмассово улыбнётся воскресший Бёрд, чем одумается и раскается Трипольский. Но беспокоило даже не это.
Роман осознал, что цели у них с Иваном теперь — разные.
Над громадной пещерой нависало тёмное небо, расколотое надвое голубым проломом от края до края. Словно незаживающая рана на теле породы, он кровоточил светящимся паром, ниспадавшим аж до первых причудливых крыш. Полутьма была почти мистической, подземелье виделось неким лимбом, обиталищем одиноких душ, одним взглядом способных нанизать твоё сердце на потрескивающую изморозью иглу.
Они спускались молча и сосредоточенно, особо не озираясь. Но не потому, что плевать хотели на открывающийся вид лоскутного города, расчерченного будто бы чешуйчатыми дорогами. Просто на той стороне пещеры Иван заметил характерный отблеск, и теперь им чаще приходилось перемещаться по-очереди и бегом. Потому как он, отблеск, без всякого сомнения принадлежал оптике.
Роман и сам, будь он на месте похитителей Оли, посадил бы на прикрытие снайпера. Слишком уж располагающий к тому ландшафт — грех не воспользоваться. И слишком высокие ставки, чтобы считаться с жизнью кого бы то ни было. Да и задумываются ли фанатики над важностью такого пустяка, как человеческая жизнь?..
Роман понятия не имел, куда идти. Корстнев уверял, что Олю ведут к Купели. А со слов Кислых, эта самая Купель находится в Храме. Который, ясное дело, непонятно где. И потому тот, кто наблюдал сейчас за тёмным городом, был для них особенно важен. Он хотя бы знал, в какую сторону поволокли Олю…
Купель, Храм, Дитя, Слово… Даже номер их экспедиции, если подумать, намекал на возраст Христа. Большей иронии хрен представишь себе. Если бог всё-таки существовал, то раз — он большой шутник, и два — Роману явно удалось обратить на себя его внимание.
Да ещё и Орешка из головы вынули, как выстрелили из дробовика в обшивку МКС-2 — дыра зияла чернее чёрного…
Камень под ногами — тёплый, с размытыми вкраплениями голубого — вибрировал так, что чесались кончики вновь наросших волос. Дрожь была мелкая, почти неуловимая. На грани видимости трясся весь сумрачный мир: каждая чешуйка улиц-змей, каждая крыша и стена, всякий перекрёсток и даже тьма в причудливо-разнообразных окнах. Но вскоре космопроходцы перестали замечать эту дрожь. И уже казалось, что она была всегда, всю их недолгую человеческую жизнь, но они, слепые и глухие, попросту не замечали её.