"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Мелькнуло понимание: Сопряжение конструировало на Ясной жизнь. Но почему-то не необъятно-обширную, не поразительно-разветвлённую, какой ей и надлежало быть, а урезанную, словно бы во что-то нацеленную. Можно даже сказать, что узкоспециализированную. На планете строился Инкубатор, и жизнь — разумная и нет — задумывалась только лишь как субстрат, питательная среда для…
Роберт не смог понять для чего. Но был совершенно точно уверен: конечный итог напрямую связан с Инкунабулой и создавался за счёт её возможностей. Роберт интуитивно почувствовал, что когда Инкубатор оживёт, внешний мир окажется отрезан непроницаемой
Понять бы ещё кто она, Инкунабула…. Откуда, что за существо… И существо ли.
Образы неслись с устрашающей скоростью, наслаивались и перемешивались; где-то глубоко в ушах теперь нестерпимо зудело. Казалось, там что-то шевелилось, росло и скреблось, сползая в носоглотку, проникая волосистыми отростками куда-то под глаза. Становилось больнее, голова гудела, а носом пошла кровь. Из ревущего потока чужеродной информации, словно шары из замкнувшего лототрона, выскакивали куски информации, и набивались, набивались в перегруженный мозг. Роберт уже стонал, держась из последних сил.
Неясно, то ли он сам отнял руку, то ли всё закончилось и он таки вытерпел. Гудящий пол приятно холодил щёку, несмотря на бурую пасту крови. Роберт сел, ощупывая лицо. Утёрся. Огляделся.
Цел. Неизвестно, сколько он так вот пролежал. Но, судя по загустевшей луже, немало.
Кроме образа «нотного стана» в голове остался разве что звон. И как ни старался Роберт, а вспомнить ничего не получалось. Будто и не было сумасшедшей карусели обрывков и фрагментов, болидами врывавшихся в голову.
Похоже, всё зря…
Недаром Сопряжение задумало Инкубатор именно таким. Время — величина, действие которой трудно переоценить.
Вика избегала Роберта. Едва завидев, юркнула куда-то и спряталась. Неудивительно, ведь она считала его мёртвым. Да он и был мёртвым — абориген-Иконников постарался! А когда кругом мимики, ничто уже не убедит человека, что ты настоящий.
Кроме времени.
Он говорил с ней. Вспоминал общие моменты и громко, чтобы притихшая среди гладких тёплых камней Вика наверняка слышала его, пересказывал. О выходе за злосчастным клещом. О том, как бросился на её защиту в том подземном саду. О белотелых, что хотели отрезать и его руку тоже. О других членах их группы. Роберт с теплотой вспоминал Ренату Дамировну, её заботу обо всех и чудесное умение готовить почти из ничего. Об улыбчивом и не в меру жизнерадостном Майкле, о бедняге Милош, которая наводила на американца, да и на него тоже, ужасу своим поведением.
Роберт говорил, что обязательно вытащит её. Что ни за что не оставит. Что они вместе выберутся из этого странного места, где нет ничего постоянного… Хоть и понимал, что кривит душой. Потому как ему самому уже не суждено покинуть механический город.
Кокон начинал истончаться. Он не мог долго существовать, но Роберт не торопил Вику. Да и сам, стараясь не замечать ворочащегося внутри голодного зверя, пытался проникнуться иллюзией, поверить в неё и ненадолго забыться.
Ведь они очутились среди таёжных скал, нагретых неласковым, но искренним сибирским солнцем. В том самом месте, где Роберт провёл детство. Разве мог он выдумать мирок-убежище другим, зная что больше никогда не увидит родины?..
—
— Я, — кивнул Роберт. И добавил, улыбнувшись: — Русские не сдаются.
Девушка бросилась ему на шею, прижалась. И оказалась почему-то холодной, гораздо холодней его самого. Она не плакала. Только прерывисто вздохнула пару раз и долго не отпускала.
Вика, видимо, сразу нашла корзинку с хлебом и молоком, которые Роберт предусмотрительно сконструировал одновременно с убежищем. Она протянула ароматную краюху, но он наврал, что не голоден. Тянуло его совсем не к хлебу…
На большее он не решился, опасаясь растратиться слишком сильно. Да и что бы он создал? Оружие? Едва ли что-то вышло бы из этого. Да и без толку тут огнестрел, разве что против белотелых…
В конечном итоге за пихтами и кедрами стали проступать чёрные стены безликих кубов, поросших кустарником, из мира которых нет выхода. Вскоре островок спокойствия исчез окончательно, и они снова очутились в злосчастном механическом городе, словно бы построенном по рисункам ватаги бесконечно споривших детей.
В голове шумело, мысли путались. Но куда нужно идти в первую очередь, Роберт знал наверняка. Теперь он вёл Вику за собой, она не спорила и не препиралась. Верила ему бесприкословно. Только боязливо озиралась, пока он не успокоил:
— Карины тут нет. Она ушла, я знаю.
Они шли к переходному шпилю коротким путём. Самого шпиля там не было, ведь в мире чёрных кубов их не бывает, но Роберт знал, где точно он появится после перемены. Вне нерва он не мог влиять на город, зато ощущал расположение всех точек перехода, как паук ощущает ловчую сеть. А ещё, вплоть до секунды предугадывал приближение перемены и знал: город замедляется…
Частица Инкунабулы ждала его… Нужно было спуститься двумя уровнями ниже. Голод пока не мешал, лишь изредка напоминая о себе. Но что будет, когда частица окажется прямо перед ним?..
Вдруг в голове что-то щёлкнуло…
— Я знаю, откуда белотелые, — неожиданно для самого себя произнёс Роберт.
— Я тоже… — глядя в никуда ответила Вика. — Гея-А — живая планета. Как и Ясная. Земля тоже… Мне всё рассказал… Андрей.
Вика ошибалась в одном нюансе. Критически важном моменте — Земля никогда не выпадала из Процесса. Она — компьютер. Планетарная вычислительная машина, призванная безостановочно вести просчёт Процесса, и если потребуется, защищать его всеми доступными способами. В отличие от Ясной и Геи, которые с самого начала существовали с изъяном, который-то и предал им «жизнь». Они — ошибки вселенной.
— Откуда ты знаешь?.. — уставилась Вика.
Оказалось, он говорил вслух.
— Я… Мне…
Что он ей скажет?
Правду. Она должна знать правду.
И Роберт выложил всё, что произошло с ним. Даже больше — в продолжение истории уже говорил о вещах, о которых сам не догадывался минуту назад. Фрагменты в голове ожили: сдвигались, переворачивались, бились боками, но постепенно всё же стыковались воедино. Вика что-то спрашивала, он не слышал. Нужно остановиться. Собраться.
Щёлк…