" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Я взглянул на бумагу, уронил её на конверт.
— Это координаты любовницы, — пояснил Лёша. — Живёт одна. Работает на заводе.
Соколовский потёр камень на перстне. И тут же взмахнул кистями рук.
— Вот и всё, — сказал он. — Зинченко в июне вернулся из отпуска. Насколько я знаю, ехать пока никуда не собирается. Поэтому его нужно… сработать здесь, в Нижнерыбинске. За это я плачу очень щедро, Дмитрий Иванович. Обещаю, что больше я к тебе с подобной просьбой не обращусь. Все следующие заказы будет
Лёша придвинул к себе пачку «Marlboro», сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой. Сделал глубокую затяжку, выпустил струю дыма в сторону висевшей на стене карты Советского Союза.
— Так уж сложилась ситуация, Дмитрий Иванович, — сообщил Соколовский. — Я уважаю твои принципы. И поддерживаю твоё нежелание работать в Нижнерыбинске. Но Зинченко — это особый случай. Правда. Я не могу ждать. Тут уж либо я, либо он. На кон поставлена моя репутация. Она важнее денег, Дмитрий Иванович. Даже таких больших, какие… хранит твой брат.
Лёша сощурил правый глаз. Поднёс сигарету к губам, затянулся, задержал дыхание. Выпустил дым через нос. Он не спускал с меня глаз: смотрел на меня сквозь повисшую над столом дымовую завесу.
Я снова взглянул на фотографию директора Нижнерыбинского металлургического завода. Вспомнил: в прошлой жизни я видел этого мужчину с десяток раз. Но лично с ним так и не познакомился.
— Понятно, — сказал я.
Спрятал фотографию Зинченко и страницу из блокнота в конверт, положил конверт на край стола. Взглянул на ветви яблони за окном. Усмехнулся и покачал головой.
Повторил:
— Теперь понимаю.
Соколовский ткнул сигаретой в пепельницу — в воздухе над столом закружили светло-серые чешуйки.
— Вот тебе и конкретика, Дмитрий Иванович, — сказал Лёша. — Что скажешь? С Васей Седым ты управился быстро и умело. На этот раз мне нужно, чтобы с Зинченко тоже произошёл несчастный случай. Такой, чтобы ни одна собака за заподозрила убийство. Сгодится и самоубийство. Но это уже на твоё усмотрение. Лишь бы меня с этим событием ничего не связывало.
Соколовский кашлянул, нервно затушил сигарету. Стряхнул со своих пальцев пепел.
— Если тебе для этого дела понадобится моя помощь, — сказал он, — обращайся. Либо напрямую ко мне, только не по телефону. Либо к Роману Андреевичу.
Лёша кивнул головой — указал на Кислого. Рома Кислый переступил с ноги на ногу, посмотрел на меня сверху вниз.
Я показал рукой на пачку «Marlboro», сказал:
— Угости сигаретой, Алексей Михайлович.
Соколовский подтолкнул пачку в мою сторону. Я привстал со стула, левой рукой вынул сигарету и повертел её между пальцев.
Правой рукой я придвинул к себе хрустальную пепельницу.
— Зажигалку, — произнёс я.
Посмотрел при этом не на Соколовского — взглянул на лицо
Соколовский дёрнулся. Шумно выдохнул. Его голова ударилась затылком о спинку кресла. Пепельница отскочила от неё. Но упала она на пол уже после того, как я перепрыгнул через стол. Я схватил Соколовского за руку: за ту самую, которой он всё же вынул из ящика стола пистолет. Отобрал у Лёши оружие. Пальцем я сдвинул на Лёшином ПМ флажок предохранителя. Повернулся к хрипевшему Кислому. Направил ствол пистолета на его грудь и выстрелил Кислому в сердце.
Глава 10
Выстрел из пистолета Макарова прозвучал в кабинете Лёши Соколовского непривычно громко. Рома Кислый посмотрел мне в лицо. В его взгляде я заметил обиду. Взгляд Кислого помутился. Ромины ноги подогнулись. Кислый обмяк и повалился на пол. После выстрела из ПМ звук его падения громким мне не показался. Я схватил сидевшего в кресле Соколовского за волосы. Поднёс к его виску ствол пистолета. Увидел, как из рассечения на Лёшином лбу выступила капля крови и скользнула между бровями к переносице.
Я наклонился к Лёшиному уху и сказал:
— Сиди спокойно, Соколовский. Расслабься. Сегодня я пришёл не по твою душу.
Окинул взглядом комнату. Отметил, что к запаху витавшего в кабинете табачного дыма добавился кисловатый запашок сгоревшего пороха. Увидел, что над письменным столом кружил сигаретный пепел. Заметил, что пепельница укатилась под стол. Окурки замерли на столешнице — два угодили в кофейную чашку. Упал на ковёр и конверт с фотографией директора Нижнерыбинского металлургического завода. Он сейчас лежал на полу рядом с лужицей крови, которая уже появилась около тела Ромы Кислого.
— Сколько человек в доме? — спросил я. — Один около ворот. Сколько ещё?
Прикоснулся стволом к Лёшиному виску.
— Двое, — сказал Соколовский.
Он дёрнул головой, но я за волосы удержал её около пистолета. Капля крови пробежала по Лёшиному лицу. Следом за ней скользнула ещё одна. Из раны на лбу Соколовского тут же выглянула третья. Облако из пепла улеглось на столешницу и на ковёр. С десяток чешуек приземлились на Лёшин халат. Соколовский замер, чуть запрокинув голову. На его шее, под дулом пистолета, вздрагивала жилка. Я выпустил из руки Лёшины волосы. Сдвинул большим пальцем предохранитель. Заметил, что Соколовский вздрогнул.