"Фантастика 2025-71". Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
— Невероятно! — покачал головой Гатас. — И все это с одного пятачка?
— Да. И это не предел. — усмехнулся князь. — Мы сейчас занимаемся селекцией. Это отбор семян и живности для выведения нужных нам качеств. Если так пойдет, то лет через десять-двадцать мы сможем увеличить урожаи в полтора-два раза. Да и с живностью что-нибудь решим. Но на вольном выпасе им не выжить, без нашего подкорма. Гусей, как я говорил, приумножим. А там, — указал он в сторону Оршицы, — мыслю поставить множество прудов для разведения рыбы. Да и тут, видишь? — указал он на странные посадки между полей.
—
— Да. Молодые дубы. Они дают много желудей, которыми можно откармливать свиней, а, значит, и поголовье их увеличить. А вон там видишь? Вон — у леса.
— Вижу. Что сие?
— Ульи с пчелами. Пять штук пока. Это мед и воск. Сейчас учимся с ними работать. Потом, как освоимся, еще разведем…
Гатас чем дольше слушал, тем больше впадал в прострацию. Осознавая, НАСКОЛЬКО богаче получается оседлое земледелие по сравнению с кочевым скотоводством. И разнообразнее по питанию.
А потом, заботливо подведенный к этим мыслям за ручку, внезапно понял, что там — в степи ведь тоже есть земля. И кочевать совсем необязательно, чтобы жить хорошо. И…
— … только никто не примет это, — угрюмо подвел итог он своим размышлениям.
— А и не надо.
— Почему?
— Сам посуди — воины твои тут, с тобой. Они живут у нас и видят, как у нас славно. Теплые, сухие дома, сытная еда. Вернувшись в степь, они очень крепко задумаются, ведь к хорошему быстро привыкаешь. Из-за чего они в этом вопросе станут твоими союзниками.
— А старейшины и главы родов?
— Кто они против дружины? Особенно победоносной. — усмехнулся Берослав.
— А ну как не согласятся?
— Так в чем беда? Мы потихоньку по реке спустимся и крепостей поставим там малых. А при них — пашни. И кто за теми твердыми будет присматривать, как не ты и твои люди? Ладно, разберемся. В конце концов, это дело будущего.
— Ой и сложно это будет, — покачал головой Гатас.
— Жизнь вообще — сложная штука.
— У нас гости, — произнес Добрыня, указав рукой в сторону реки.
Все обернулись.
По Днепру медленно поднимались ромейские торговые корабли. Небольшие. Наверное, самые мелкие из более-менее ходовых. Тонн по сто — сто пятьдесят грузоподъемностью. Другие просто по-человечески через пороги и броды пройти не могли. И эти-то приходилось упряжками волов тащить местами.
— Первый конвой [225] в этом году, — произнес Берослав, когда понял, кто там нагрянул.
— Дай бог не последний. — с каким-то странными нотками в голосе произнес Добрыня.
225
Берослав ввел в обиход много слов из далекого будущего. Конвой как обозначение организованной группы кораблей или повозок не стал исключением.
— Вот не надо, не надо! Если не верить в победу, то проще пойти и удавиться! — с раздражением буркнул князь. — Лучше скачи в крепость. Пусть готовятся разгружать. И мерки не забудь…
Добрыня кивнул.
И, пришпорив коня, рванул по указанному адресу.
— Дюжина кораблей! — присвистнул Рудомир. — Лихо они лето открыть решили.
Берослав же достал зрительную трубу из чехла, притороченного к седлу. И несколько минут их вдумчиво рассматривал.
Молча.
Просто пытаясь соотнести осадку, команду и прочую суету. Мало ли римляне решили совершить операцию по захвату и вывозу в империю важного носителя информации? Хотя этого не вскрыть так просто. Разве что продолжительным наблюдением. Так-то ничто не мешало им иметь в трюме кроме воинов еще и балласт, дабы не выдавать себя. Другой вопрос — дотумкают они до этого или нет. Все же для Рима такого рода операции были совершенно нетипичны…
Никто из соратников на эту тему не нервничал, а он не спешил их смущать своими мыслями. Однако с тех самых пор, как в нем поселилась эта тревога, первым к кораблям князь не выходил. Пока уже разгрузка не началась. А они не тянули и почти сразу пускали работников, чтобы они товары из кораблей вытаскивали на берег.
Дело-то было небыстрое.
Потом измерение.
И лишь затем — торг.
С мерками все оказалось смешно и грустно.
Весной 169 года, когда пришел первый весенний караван, остро встал вопрос о мерах. Просто, чтобы не вести дела «на глазок».
Маркус после достаточно долгой беседы сумел обрисовать ситуацию в Риме по этому вопросу. Вызвав удивившую его безмерно реакцию:
— Бардак! Как вы живете?
Он даже как-то не нашел, что на это ответить.
Берослав же, посидев и подумав, решил взять в римской системе мер подходящие для него ориентиры. И на их базе «нарисовать» привычную ему СИ. Ну, хотя бы в некотором приближении.
Как он поступил?
Сорок римских дюймов, которые они называли унцией или «большой палец», составляли примерно метр. Ну, почти [226] . Поэтому он в «стопу» поместил не дюжину, а десяток таких дюймов, а из четырех «стоп» составил «метр».
226
Римский дюйм 2,46 см. Сорок таких дюймов 98,4 см.
Ну а что?
Взял греческое слово ??????, имевшее значение «мера», и чуток довел до ума — адаптировав под местные, праславянские фонетические нормы.
Так вот — сделал метр, ввел и от него начал плясать. Выведя все остальные, привычные ему единицы измерения. Правда, порой называя их странными словами. Но это было, в общем-то, неважно.
После чего сделал сводную таблицу с развернутым пояснением — что к чему и как считать. Добавил к ней таблицы для перевода из новых мер в старые и наоборот. Включая всякого рода греческие, египетские и прочие. Напечатал такие брошюрки и наделал эталонов. Насколько сил и точности хватило.