"Фантастика 2025 -72". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Э… Не уверена, — смутилась девушка.
— Дагины и перинары — один народ. Ну, почему ты не смеёшься?
— Слишком удивлена, наверное. Это противоречит всему, что я знаю.
— Тому, что рассказали Альвираху ондоры, присвоившие себе наследие дагин. Мои слова — всего лишь речи безумной старухи, ты не обязана им верить.
— Пойдёмте вниз, — вмешался дядя. — Отсюда отличный обзор, но слишком холодно. Мы привезли моркофе и сладости, думаю, диета из грибов тебе надоела, Жозефа.
— Ещё в детстве, Дарклин. Но я привыкла довольствоваться малым. Пойдёмте, смысла мёрзнуть, и правда, нет. Тут ничего не менялось тысячи лет, это место может подождать.
— Дагины, — рассказывает Жозефа, с видимым удовольствием прихлёбывая горячий сладкий моркофе из медного стакана, — покинули
— Перинары? — удивилась Марва. — Но разве не дагины…
— Помолчи, дитя, дай рассказать. Дагин тогда не было. Перинары создали «мерцающие города» и наполнили их силой распада материи, каждый увенчали ярким светилом. И вот настал день, и сотни шпилей совершили первое «мерцание», исчезнув с Альвираха и возникнув в новом мире, который назвали Дагинар. Сумрачный и прохладный, он был освещён и согрет энергией светил. Вскоре тот мир расцвёл: переселенцы засеяли его семенами растений и населили потомством животных, привезённых с Альвираха. Как зелёные круги разбегались заселённые земли от подножий шпилей, и также расселялись по новому миру дети и внуки колонистов. Перинары решили проблему бессмертия, и вскоре тех, кто родился и вырос на Дагинаре, стало гораздо больше, чем тех, кто перенёсся в мерцающих городах. Они стали называть себя дагинами, подчёркивая этим, что они не перинары, а новый, другой народ. Мерцающие города всё также могли перемещаться между Дагинаром и материнским миром, но постепенно дагины перестали это делать, не считая больше Альвирах своей родиной. Так один народ разделился на два.
— Тогда почему они вернулись? — спросила Марва.
— Я ещё изучаю эту часть архивов, — уклончиво ответила Жозефа, и девушке почему-то показалось, что это не совсем правда. Или правда, но не вся.
— У меня тоже есть вопрос, — тихо сказала Минтара.
— Да, дитя, — кивнула женщина, — и я догадываюсь какой. Ты же нимфа, твоя судьба была умереть в подземелье, как и моя?
Минтара молча кивнула, требовательно глядя на неё.
— Однажды, — начала Жозефа задумчиво, — я дочитала все книги перинаров, которые были доступны из нашей части махины. И решила, что надо искать другие. Это было опасно, но жизнь нимфы не стоит ничего, мы всё равно что мёртвые, тебе ли не знать.
Юная драу кивнула понимающе.
— Я нашла несколько узких тоннелей, в них трубы, очень тесно, взрослому не пролезть, но я была маленькой и худой, так что протиснулась и выбралась на другую сторону. В зал, куда никто не заходил с момента Казуса. То, что ударило тогда по Альвираху, оставило вмятину, которую мы сейчас называем «Жендриком», а потолок огромной пещеры, в которой расположена махина перинаров, обрушился, испортив оборудование. Махина пошла в разнос, и ядро нашего мира, которым она управляла, взорвалось. Альвирах распался на кифандиры, большие куски, и гирусы — мелкие части. Множество перинаров погибло, мы даже не можем себе представить, сколько. Даже в период расцвета Империи на кифандирах не проживало и тысячной части того многолюдья. Остальных от гибели на замерзающих, теряющих воздух обломках спас мгновенно окутавший их магический Край. Тепла остывающих подземных махин хватило на тысячи лет, а тусклый свет небесного сияния не дал нам пропасть в темноте, а потом появились дагины с их светилами… Но я опять увлеклась историей, простите безумную старуху, — Жозефа хрипло захихикала. — Тогда я оказалась по ту сторону махины и не могла уже вернуться обратно. Да и не хотела — меня влекла жажда знаний. Увы, устройств для чтения мне больше не попалось, а вот проблема голода оказалась очень актуальной. На той стороне не росли грибы и не было многоножек, а припасы, которые я взяла с собой, подходили к концу. Зато я нашла лифт и подземное хранилище шагоходов. Разобраться, как они работают, было просто, техника перинаров сложная в устройстве, но лёгкая в управлении, а главное, настолько прочная, что благополучно пережила и сам Казус, и тысячи лет простоя потом. Я заполнила ёмкости топливом, подняла шагоход на лифте и отправилась прочь из Жендрика. Знала, что скоро умру. Мы, нимфы, не можем выжить вне подземелья, где нас поддерживает эманация махины. Но мне было всё равно, я давно смирилась. Вдали у самого горизонта облака слегка светились, и я направила шагоход в ту сторону, даже не зная, что это отсвет солнц Бос Туроха. Мне просто хотелось увидеть перед смертью что-то кроме древних махин и тёмных коридоров. Шагоход двигался сам, управлять им почти не нужно, а мне становилось всё хуже и хуже. Ты
Минтара отрывисто кивнула.
— Она будет расти, пока не убьёт тебя. Ты сильная девочка, я к концу второго дня могла только плакать, сил на крики уже не осталось. Шагоход вывез меня из Жендрика, затопал по дороге, и я остановила его у первого же светового столба. Даже умирая, я была так любопытна, что не могла не взглянуть на его конструкцию. Подогнала вплотную, вылезла через боковой люк и заглянула прямо в механизм. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент Бос Турох сменил дневной режим на ночной! Шестнадцать светил развернули свои зеркала наружу, энергия хлынула по световым линейкам в пустоши, обогревая дороги и освещая поместья, и на пути светового потока одной из цепочек оказалась одна глупая маленькая нимфа. Мне повезло, я не сгорела и не ослепла, кристалл-ретранслятор разогревается не мгновенно, но шок был таков, что не помню, как вернулась обратно в кабину, в испуге отправила шагоход куда-то в пустоши и потеряла сознание. Не знаю, сколько времени прошло потом, но я не умерла, а, придя в себя, с удивлением поняла, что боль исчезла. Я была страшно голодна, предельно истощена и выглядела как скелет потрёпанного андеда, но выжила и стала взрослой драу. Моя трансформа совершилась!
Глава 26
Бессолнечное затмение
— Тебе очень плохо? — участливо спросила Марва.
— Я выдержу, — ответила Минтара. — Не надо было ради меня всё бросать…
— Ещё как надо! Я бы расспрашивала Жозефу бесконечно, но она сидит в Ясан Кхоте давно и никуда оттуда не денется, а ты можешь умереть!
Кабина «Ходули» слегка раскачивается, шагоход целеустремлённо топает через Жендрик. Марвелотта сидит за рычагами, глядя в освещённое передними фонарями пространство. Увы, автоматическое огибание препятствий, которым пользовалась Жозефа Медвуль во время своего побега из Жендрика, теперь почти не работает, и аппарат надо постоянно контролировать. Ничего удивительного — с тех пор шагоход успел изрядно побегать. Жозефа немало покаталась на нём по Дулаан-Заху, изучая остатки перинарских конструкций. Потом спрятала в подземельях разрушенного замка, которому через столетия предстояло стать латифундией Тенебрис, а затем, пробравшись под личиной в Бос Турох, наняла Лодочника и отбыла в Диаэнкевал. Путешествуя через Край, она прониклась величием этого странного места, которое есть одновременно жизнь и нежизнь, пространство и непространство, материя и энергия, разум и безумие. Она потратила столетия на его исследования, и всё это время будущая «Ходуля» пылилась в подземельях. Вернувшись на Дулаан-Зах почтенной учёной дамой (или безумной старухой, как считают многие), Жозефа забрала шагоход и отправилась на нём в Ясан Кхот, но, немного не дойдя до шпиля, он встал, не то сломавшись, не то истратив последнее топливо. Долгие годы под открытым небом посреди токсичных испарений Жендрика не пошли ему на пользу, и, чтобы доставить махину в поместье, Теодану пришлось нанимать драконолюдов, известных старьёвщиков и сборщиков металлолома. Они разобрали «Ходулю» на части и тайно перевезли на своих повозках в латифундию, где отец, не без помощи Кованого, собрал её обратно. То, что её после стольких приключений удалось поставить на ход, само по себе чудо, и удивляться тому, что работает не всё, не приходится.
Минтара сидит в соседнем кресле, исхудавшая и бледная, что в случае темнокожей драу означает пепельно-серый цвет. Она не жалуется и терпит, но Марвелотта поглядывает на неё со всё большей тревогой.
— Давай я посижу у тебя на коленках, — предлагает Шмыгля, — сразу станет легче! Мы, табакси, знаешь, какие лечебные?
Она пристраивается рядом, драу машинально гладит её по пушистой белой голове с чёрным пятном на лбу, кошечка тихо мурлычет.
— Держись, сестрёнка, — говорит Марва, — скоро доберёмся. Раз излучение светила помогло Жозефе, то и тебе поможет. Световые линии Бос Туроха теперь не работают, но у нас в поместье есть своё, ничуть не хуже. Отправлю тебя загорать на отцовской башне, поближе к солнышку, будешь сидеть, пока не прожаришься до готовности!
— Ты заботишься обо мне так, как будто правда считаешь сестрой, — через силу улыбается драу. — Почему? Мы ведь чужие.
— У меня почти нет близких. После смерти родителей остался только брат. Так что я не стану разбрасываться сёстрами, пусть и двоюродными! Можешь не сомневаться, солнечные ванны тебя вылечат! Будешь самая загорелая драу на всём Альвирахе!
— Мне никто не помогал с тех пор, как я оказалась внизу, — покачала головой Минтара. — Я ценю твою заботу и постараюсь не умереть, чтобы иметь возможность отплатить за неё.
— А мою? — обиженно спросила Шмыгля. — Мою не ценишь, что ли? Я тут уже измурлыкалась вся!
— И твою, конечно, — серьёзно ответила драу. — Ты очень лечебная табакси.
Дарклина Мракориса, Марвиного дядю и Минтариного отца, они высадили посреди Жендрика, неподалёку от подземного города драу, где у него оказались какие-то таинственные дела. Теперь в Ходуле их трое — две девушки и кошечка.
— Смотри, — воодушевляет двоюродную сестру Марвелотта, — уже виден свет нашего светила! Вон, там, прямо по курсу! Мы почти приехали! Очень больно?