"Фантастика 2025-73". Компиляция. Книги 1-13
Шрифт:
– Ты сегодня восхитительна, Каро, – говорит он и протягивает мне розу.
Невольно улыбаюсь. Я очень долго не могла этого сделать. Одно время думала, что улыбаться я разучилась.
Энджел приложил титанические усилия, чтобы завоевать меня, но чем дальше, тем больше я понимаю, что сдалась не зря.
Парень протягивает мне руку в золотой перчатке, и я под бурные овации делаю шаг к нему на облако. Сильные руки сжимают талию, а искаженный артефактом голос шепчет на ухо:
– Я придумал тебе лучший подарок к выпуску.
– И какой же? – спрашиваю я.
– Ты всегда
– Да, – шепчу я.
Я и правда мечтала побывать в Монарко. Только вот парень рядом должен был быть другим. Та история хоть и осталась в прошлом, но до сих пор отзывается болью в груди. И каждый раз очень сложно сдержать слезы. Хорошо, что сейчас они могут сойти за слезы счастья.
– Вир! Давай быстрее! И резче. Что значит – не могу? Пытайся!
Светловолосый мальчишка со злыми, заполненными слезами глазами в пятый раз неуверенно забирается на доску для стихийного серфа. У Вира магия воздуха – идеально для этого вида спорта – и экзоскелет, поддерживающий левую руку и плечо. Он-то, по мнению пацана, и портит дело.
Вир упал со второго этажа три года назад. Руку удалось собрать только на магический скелет – здесь, в Монарко, живут лучшие артефакторы, истинные. Парню повезло, но он так не считает и злится на судьбу. Как злился я. Иногда наша злость идет оттого, что нам никто не показал альтернативу, а сами мы увидеть ее не можем. Моя задача – показать, в том числе и на своем примере.
Эти дети, соленый воздух и стихийный серф – все, что осталось в моей жизни. Мое искупление. Каждый пацан или девчонка в моей секции так или иначе пострадали. У кого-то травмы душевные, у кого-то – физические. Впрочем, я знаю по себе. Экзоскелет на постоянке – это тоже травма душевная. Моя цель – не дать им совершить те ошибки, которые совершил я.
– Элина! – рычу я, отвлекаясь от мыслей и бросая взгляд в море. – Поворачивай! Ты очень далеко!
Черноволосая нахалка, кажется, не слышит меня, поэтому я бросаюсь в волны за ней и вытаскиваю на берег с твердым намерением задать трепку.
Ругань она не воспринимает. Лицо превращается в злую маску, и мне кажется, я ору на пальму. Такое же бессмысленное занятие.
– Ты невозможна! – ругаюсь я.
– Скучный и старый! – фыркает она, а я невольно усмехаюсь.
Да уж, когда тебе пятнадцать, все, кто старше шестнадцати, кажутся старыми. А я в свои почти двадцать три вообще древний мамонт.
Как же она похожа на Каро… Замкнутая, злая и сильная. Когда вырастет, будет красивая. Пока же просто хорошенькая, если, конечно, этот эпитет применим к черту с косичкой. Элина, как и Каро, сирота. Но если Каро воспитывал шэх, то Элина на воспитании у бабушки. И это заставляет меня относиться к девчонке с особенной нежностью.
У Элины тоже был брат-близнец, как и у меня. Но потеряла она его раньше и не по своей вине. Два года назад родители и близнец Элины Теа разбились. Элине на память о трагедии достался экзоскелет на ногу, который она вряд ли когда-нибудь снимет.
У нее нет моих сил и дополнительного источника
Это страшно. И возможность передвигаться без боли этого не стоит, потому что, оказывается, душа болит намного сильнее.
Мне жаль, что я слишком торопился жить. Настолько, что обрек на смерть самого близкого человека. Я никогда не смогу искупить эту вину. В тот день погибнуть должен был я, а не Кит.
Впрочем, я бы остался жить. Да, в виде искалеченного овоща, который даже в новый экзоскелет запихнуть бы не вышло. Но это была бы разумная плата за самонадеянность. А так я жив, а вот Кит?.. Кита нет, как и бабушки.
Мирс Валери сказала, что просто пришло ее время. Но я знал, это время сократил я. Сначала смертью Кита, а потом своим отъездом.
Я даже на похоронах не был. Думаю, все посчитали, что я полный мудак, но по факту я просто находился в таком месте, которое позволило мне переосмыслить свою жизнь, принять случившееся и осознать, куда двигаться дальше. Я не мог покинуть его в течение года. Таково было условие. И то, что я не смог проститься с бабушкой – еще один мой крест.
Занятие на берегу заканчивается. На пляже начинают собираться родители. Передав им детей, я медленно бреду по кромке воды к своему дому. Точнее, к тому месту, которое я привык называть домом. Это маленькое бунгало на самом берегу, гамак, подвешенный между двумя пальмами, и припаркованная рядом старая оса. Передвигаться по острову на магмобиле бессмысленно.
Я не взял ни копейки из причитающегося мне наследства. Считаю, что недостоин. Может быть, когда-нибудь я придумаю, как им распорядиться, но пока меня вполне устраивает крыша над головой, закаты и соленый бриз. Когда в душе выжженная пустота, мирское перестает иметь значение.
Ты ешь, чтобы не ослабнуть, спишь, потому что этого требует организм. Кровать и простая еда – все остальное неважно. Ну и гамак – моя единственная слабость. В миг, когда монарканское солнце падает в воду, я чувствую себя почти счастливым.
Комната вокруг меня пылает. Горят шторы и кровать. Мои руки тоже в огне. Это страшно, это мучительно страшно, но я не кричу. Просто не могу выдавить из себя ни звука. Боли не чувствую, только решимость. Мне нужно спастись.
К окнам не подойдешь. Несусь в ванную и открываю краны, а пламя спешит за мной, пожирая все на своем пути. Если не сбегу, оно поглотит меня целиком.
Запрыгиваю в ванну и с головой погружаюсь в воду. Подсознательно понимаю: только так могу спастись от бушующего вокруг пожара. Если хватит воздуха в легких. Но я в этом не уверена. Голова кружится, дыхания не хватает.