Фантастика 80
Шрифт:
— С разрешения центрального диспетчера, — молвил киберон уже почти ласковым тоном. — Ведь я здесь не только для того, чтобы развлекать вас, но и для контроля, чтобы вы не сделали никаких глупостей. Вы у нас человек новый, очутились в непривычной обстановке и к тому же, сами видите, вы очень чувствительны к энергии Прея… А если вам не нравится мой тон, то извините. Я просто хотел угодить вам, создавая разногласие. Люди преимущественно не любят, если киберы им во всем угождают. Но у вас, вижу, иные взгляды, и я вас понимаю. Достаточно в мире разногласий и без киберов… — киберон тихо засмеялся. — Так останемся друзьями. А если хотите видеть собеседника — пожалуйста.
На
— Привет! — весело сказал Лакричник с экрана, подходя так близко, что его лицо заняло почти весь прямоугольник окна. — Что это ты захандрил? Рассказывай!
Лакричник молчал, с отчаянием глядя на экран.
— Тебя беспокоит потеря ощущения границы между реальным и вымышленным? Ведь правда? — улыбался с экрана двойник. — Я знаю, меня это тоже беспокоило первые дни. Но сегодня все иначе. Сегодня я впервые пошел к морю. Вода теплая и такая прозрачная. Я бы советовал и тебе не мучиться попусту в номере, а поехать к морю, развеяться. Я даже мог обождать тебя здесь, на побережье. От «Дзябрана» это десять минут. Слышишь, старик?
— Кто ты? — хрипло спросил Лакричник.
— Ну вот тебе, и не стыдно такое спрашивать? — рассмеялся Лакричник, который на экране. — Да ты переутомился! Разве можно так много работать?! Или думаешь, если прилетел сюда для научных исследований, то нужно хвататься за все сразу? Никогда не нужно спешить. Слышишь? Послушайся доброго совета: не выискивай лишних проблем, но постоянно имитируй деятельность. Припоминаешь, как в нашей старой сказочке кто-то там связывал быков хвостами, чтобы понести всех вместе, потому что не мог понести даже одного? Понимаешь? Я вчера это понял…
— Оставь меня! — крикнул Лакричник. — Оставь меня в покое!
— Нет, я не смогу оставить тебя в покое.
— Почему?
— Покой очень трудно имитировать. — Двойник отошел чуть дальше, и на экране окна снова появилось море, на белой рубашке опять заиграли отблески заходящего солнца. — Очень трудно имитировать. Но не грусти. Лучше послушай, что со мной приключилось вчера.
— С тобой?
— Да, со мной. И с тобою. Это все равно.
— Я помню все, что было вчера.
— А хочешь, расскажу такое, чего ты не помнишь?
— Будешь выдумывать?
— Вспоминать или выдумывать. Разве не все равно. Ты очень странный, — улыбнулся с экрана. — Вчерашнее существует только придуманным. Потому что оно было и его уже нет. Понимаешь? Я тебе открою маленькую тайну. Как ты думаешь, почему люди умирают? Не знаешь?
— Знаю.
— Нет, не знаешь. Они уходят во вчера, чтобы ты мог придумать их такими, как тебе хочется.
Лакричник долго неподвижно сидел на топчане, потом резко поднялся.
— Достаточно! — сказал, решительно подошел и выключил все три окна.
— А говорили, что хотите видеть собеседника, — затаенная ирония слышалась в голосе киберона. — Как посмотрю, у вас с самим собой нет ничего общего.
Лакричник выключил свет и какое-то мгновение смотрел, как в сумерках комнаты желтовато светятся, словно два глаза, телекариусы киберона.
— Далеко собрались?
Не ответив, закрыл за собой дверь. Он спустился скоростным лифтом со 127-го этажа. Вышел из отеля. Нашел среди множества машин на стоянке свой оранжевый трансагуляр.
Совершенно бесцельно,
Машина завибрировала, ожидая следующей команды. Щелкнул тумблером «горизонталь», положил руки на руль, нажал ногой на акселератор.
Вот уже который день подряд он имитировал деятельность. Изображал озабоченность и от этой игры чувствовал себя действительно озабоченным.
Какое-то время медленно объезжал отель «Дзябран». Смотрел на прохожих — озабоченных или театрально спокойных.
Неожиданно для самого себя нажал на кнопку «вертикаль», и машина начала послушно подниматься, слегка завалившись на правый бок, продолжая описывать круг. Потом с максимальной скоростью он набрал высоту, вышел в открытый космос.
Долгое время даже не оглядывался на Инкану. Смотрел на звездные узоры и думал о черной бесконечности, словно о живом существе, словно о громадном городе. Но ни разу не спросил себя, куда он летит, зачем напряженно сжимает руль своего трансагуляра.
Потом, тоже неосознанно, внезапно завалил машину на левый бок и сделал крутой разворот. Услышал — стучит по обшивке коннектор гелиогенератора.
Его давно нужно было приварить или заменить новым. Прошлый раз, когда коннектор повредило метеоритом, Лакричник просто зафиксировал его монодиртом. И вот опять он стучал по обшивке. Пришлось надеть защитный комбинезон, который всегда лежал у Лакричника на заднем сиденье, и выйти из кабины.
Автопилот держал обратный курс на Инкану.
Пытался делать все очень быстро, ибо понимал, что автопилот скоро переведет машину на режим торможения. Кое-как прикрепил коннектор и уже собрался возвращаться в кабину, как вдруг сперва спиной, которая даже через защитный костюм ощутила огненное дыхание, а потом и разумом понял, что случилось.
Его траектория совпала с траекторией искусственного солнца, громадной ракеты с топливом Бакса, дарующей тепло и свет для сто сорок второго звездного метакаскада. Лакричник резко обернулся и увидел ее, еще такую далекую и уже близкую. Понял, что не успеет возвратиться в кабину, что приходит его конец, но почему-то не было волнения и страха. Наоборот, с каким-то интересом, до боли прищурив глаза, рассматривал громадную скипетровидную головку ракеты. Поймал себя на мысли, что жалеет о том, что такое интересное зрелище ему больше никогда не придется увидеть еще раз. Смотрел как интересный кинофильм и понимал, что смотрит в последний раз. Однако хватило трезвости мышления спрятаться за корпус своего трансагуляра.
Ему казалось, что он закипает в собственных испарениях.
Но сгореть было не суждено. Тело машины взяло на себя основной тепловой удар. Солнце прошло на расстоянии всего нескольких километров. Обезумев от боли, инстинктивно пытался спасаться: судорожно перебирая ребристую дакроновую тролею, которой был связан с машиной, добрался до кабины, смог ее открыть, даже выключил мотор деклиматора и уже после этого упал на дно кабины. Это длилось считанные секунды, но потом в его сознании растянется на часы. Нестерпимо болело обожженное тело. Напряженным, судорожным движением Лакричник сорвал с себя шлем. Какое-то мгновение отдыхал.