Фантастика глазами биолога
Шрифт:
Самые «продвинутые» авторы обманывают ожидания читателей, выворачивая стереотип наизнанку. Барри Лонгиер в повести «Враг мой» (1979) показал весьма симпатичную цивилизацию дракков-рептилий (невзирая на то, что земляне находятся с ними в состоянии войны). Еще более привлекательны и достойны сострадания разумные рептилии Джеймса Блиша («Дело совести», 1953), мирная раса, в глазах пришлого священника-иезуита выступающая в качестве великого соблазна, исчадий дьявола…
Жукеры из «Игры Эндера» Орсона Скотта Карда искренне горюют о том, что попытались истребить человечество, впрочем, спохватываются они довольно поздно.
Можно представить себе и обратную ситуацию — добрые и пушистые микки-маусы или большеголовые медвежата оказываются сущими выродками и исчадием зла. Я, правда, навскидку сейчас не вспомню ничего такого, но уверена, что подобные произведения есть. Если нет, то какая возможность для фантаста хорошенько напугать читателя — ведь обманутые ожидания (особенно, когда дело касается положительных эмоций) это серьезный стресс.
Впрочем,
7
Памятники «большим людям» (обычно гораздо крупнее оригинала) ставятся из долгоиграющего материала — гранита, бронзы. Тогда как скульптуры чисто эстетического назначения традиционно ваялись из более выигрышного, удобного в обработке, близкого по виду к текстуре кожи, но более хрупкого мрамора. Таким образом, благодаря материалу памятников, вождям потенциально обеспечивается «вечная» жизнь. Кстати, «осквернение» образа Большого Человека (например, использование «по прямому назначению» газетного листка с его портретом) могло для осквернителя очень плохо кончиться.
Злодейка-разлучница и мачеха-ведьма в европейских сказках обычно темноволоса, положительная героиня — блондинка. Что понятно — белый цвет традиционно сопрягается с чистотой, невинностью и кротостью. Но вот в мексиканских сериалах блондинка — как раз злодейка. А положительная героиня — чернушка. Она «как все».
Заурядность вызывает симпатию, незаурядность, непохожесть — отпугивает. Самые приятные инопланетяне — наша точная копия. Если уж мы хотим показать инопланетян особенно приятных во всех отношениях, мы слегка улучшим их, следуя тому же бесхитростному принципу, по которому художник Тюбик приукрашивал портреты малышек из Цветочного Города — глаза побольше, рот поменьше, личико сердечком. Маленькие девочки так рисуют принцесс.
Положительные инопланетяне будут походить на Аэлиту Алексея Толстого или на жителей фторной планеты Ивана Ефремова — большие глаза, белая до синевы или смуглая кожа, [8] маленький рот и совершенные пропорции. Эльфы Толкина тоже сделаны по этому трафарету. Прибавьте еще и музыкальную речь, например «Оффа алли кор!» меднокожей ефремовской красавицы с Эпсилона Тукана, или «Эллио утара гео» толстовской Аэлиты, или «О, Элберет Гилтониэль»… В общем, понятно — гласных побольше, согласных поменьше, а шипящих и букв «ж» и «ы» вообще быть не должно.
8
Признак здоровья и аристократизма. Медно-красная (ефремовская девушка с Эпсилона Тукана) или угольно-черная (каллистяне Матрынова) кожа для положительных инопланетян тоже годится, даже зеленая, только не желтая — не из-за «китайской угрозы», а потому, что желтый цвет кожи подсознательно ассоциируется с некоторыми видами тяжелых системных заболеваний. Желтая кожа, следовательно, будет скорее, у отрицательных персонажей.
Неприятные инопланетяне мелки ростом, крючконосы и сутулы. Это сознательная или бессознательная калька с народа внутри народа — например, с еврейской общины в христианском или мусульманском мире, или любой другой замкнутой группы, где из-за близкородственных браков наблюдается определенная хилость потомства, а также наследуются повторяющиеся из поколение в поколение характерные выраженные черты. Часто у таких инопланетян длинные тонкие пальцы людей непривычных к физическому труду — пальцы торговцев, книжников, аптекарей и ростовщиков.
Самый драматичный пример — папа Аэлиты диктатор Тускуб. Самый забавный пример — злобные крючконосые и желтокожие космические карлики из советской космооперы Леонида Оношко «На оранжевой планете» (1959), напавшие на мирных коммунистических красавцев-венериан. Эти инопланетяне обычно хмурятся, кривят губы и зловеще усмехаются. Речь их полна согласных (особенно шипящих) и не брезгует буквой «ы». У читателя такие инопланетяне благодаря своим внешним признакам сразу бессознательно ассоциируются с инородным телом, чужим закрытым и
Ксенофобия — неотъемлемое свойство человека. Ксенофилия — тоже. В каждом человеке и в любом сообществе борются эти две склонности. При стабильном сытом и спокойном существовании у нормальных людей преобладает ксенофилия — дружелюбный интерес к чужаку, не являющемуся в данный момент конкурентом, а скорее, источником новых возможностей для развития и самосовершенствования. При стрессах, скученности и недостатках ресурсов (в том числе и продуктов питания) поднимает голову ксенофобия: чужаки рассматриваются, как потенциальные соперники, враги. Этим древним чувством манипулируют (иногда тоже вполне инстинктивно) разнообразные идеологи. Канализированная, направленная в определенную сторону ненависть к чужакам помогает спустить вовне агрессивные импульсы и служит объединяющим началом для нации или группы людей, позиционирующей своих членов, как «своих», потому что есть «чужие». Так что именно ксенофобия, как это ни грустно, способствует росту национального самосознания. Поэтому историкам так симпатичны «справедливые войны», когда ненависть к чужаку исторически оправдана и не сопровождается комплексом вины (так построены все боевые космооперы, в которых на мирных землян нападают омерзительные агрессивные пришельцы, — именно благодаря этому безотказному механизму им всегда будет обеспечен успех). [9]
9
Ксенофобия (как любое отрицательное чувство), увы, гораздо жизнеспособней ксенофилии — ее испытывают даже так называемые «порядочные» люди. Вдобавок, она эволюционно древней и происходит еще из тех времен, когда любой чужак даже сходного облика, но не принадлежащий к «своему» племени или генетически родственной группе (семье, трибе) был в лучшем случае источником пищи. Поэтому у «приличных» людей, знающих, что политкорректность это хорошо, а ксенофобия — плохо, порой наблюдается забавный перенос — они выбирают какую-то одну нацию или группу и приписывают ей все наличные грехи и недостатки, а остальных «любят», признавая за ними все человеческие права и достоинства. Выбор при этом совершенно произвольный — я знала очень симпатичную, благополучную, образованную и социализированную норвежку, которая терпеть не могла исключительно… индусов!
Такой «ненавистной» группой в зависимости от ситуации могут быть не только национальные меньшинства (как мы увидим дальше, есть механизм, предотвращающий ненависть, направленную на процветающие «большинства»). Это могут быть панки, наркоманы, больные СПИДом — все, кого можно вычленить по определенному признаку или особенностям внешнего вида или поведения.
Впрочем, возможно, ксенофилия как защитный механизм просыпается и тогда, когда для какой-то группы наступают полные кранты, и выжить иначе, чем слившись с чужаками и отождествив себя с ними, уже не удастся (как в горькой притче Уильяма Голдинга «Наследники», 1955, где кроткие и туповатые неандертальцы испытывают непонятную, но мощную тягу к истребляющим их агрессивным и умным людям, или повести Владимира Покровского «Время Темной Охоты», где остатки выродившихся землян растворяются среди инопланетян-пеулов 1983). Этим, кстати, частично объясняется и психологический механизм коллаборационизма, добровольного и радостного, любовного сотрудничества с сильным и процветающим врагом (хрестоматийный майор Велл Эндью [10] Лазаря Лагина (1962) ухитрился испытать симпатию даже к уэллсовским марсианам — воплощению всего омерзительного). Любой желающий может подыскать и реальные, исторические аналогии этого явления — новейшая история (особенно российская) весьма к тому располагает.
10
Буквально — «ну, а ты?» (англ.)
Название «аксолотль» никому, кроме биологов почти и не знакомо. И не удивительно — ничего примечательного в этом существе нет. Содержат его в аквариумах, оно небольшое — с ладонь, серовато-зеленое, с вытянутой и притупленной мордой, маленькими глазками и наружными веточками-жабрами. Живет себе, размножается — производит на свет таких же аксолотлей (если повезет встретить пару). Обычное земноводное.
Единственное «но» — такие жабры-веточки у взрослых земноводных не встречаются. Встречаются у личинок. Например, у головастиков.
Головастик принципиально не похож на лягушку. Считается, что он скорее по своему строению напоминает рыбу, но это не совсем так. Он гораздо проще устроен. Еще бы — ведь ему не приходится выполнять многих функций, которые выполняет взрослая рыба. Он не крутит романы с себе подобными, не строит жилища, не охраняет икру… Вообще не производит потомства. От него требуется лишь питаться и расти. Со временем у головастика рассасываются жабры и хвостик, отрастают лапки и легкие, появляются сложно устроенные глаза и пищевой тракт… Теперь это уже лягушонок. Потом лягушонок превращается во взрослую лягушку, находит себе пару и откладывает икру из которой выходят… такие же головастики.