Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть 2
Шрифт:
Ты даже не знаешь, паяц, насколько ошибаешься, подумал я, но вслух такого сказать просто не мог.
– Поверь мне, Юббеи, - он должен был услышать то, чего хотел, чего жаждали зрители, - даже если бы это все стоило копейки, я бы на такое не пошел. Два года на пике никогда не компенсируют утраты жизни. Ведь в Че-до, как и в другом виде воинских искусств, самое замечательное то, что мы можем наслаждаться нашими успехами и тем уважением, которым нас дарят люди. А бионики не стоят даже плевка. Хорошо, что их не допустили к играм Лиги. Пусть дерутся там, где им место – на свалке истории.
Зрители стоя аплодировали
– Скажи мне, как… - спросил тем временем Бунтаро, - как тебе удалось победить столь хорошего фехтовальщика, каким был Кагеро Сакацусима?
– Все очень просто, мне повезло. Я хотел атаковать первым. Когда я уже двинулся, он тоже инициировал нападение. Ему не повезло, поскольку я действовал на какую-то долю секунды скорее… опять же, я применил технику, не являющуюся популярной среди воинов…
– Факт, согласился со мной Бунтаро. – Тебя за это критиковали… Даже в Совете Лиги.
– В такие мгновения не думаешь, просто нет времени на то, чтобы думать… У меня это прошло инстинктивно…
– Понимаю, сейчас, когда эмоции уже спали, мы смотрим на все это иначе. В конце концов, ведь это впервые Пешка победила Слона.
– Это уже другая сторона медали, хотя напоминание со стороны моего господина стало для меня наибольшим наказанием… Если, - я тут же поправился, - когда я вернусь на Доску, то постараюсь уже не совершать подобных ошибок.
– Кстати, о возвращении… - Бунтаро поднялся с места и дал знак в направлении кулис. Он явно готовил какую-то неожиданность. Я поглядел на выходящую из-за ширмы девушку. Она несла подушку, на которой покоились мечи. Полный дай-сё. После этого я перевел взгляд на лучащегося счастьем Юббеи.
– Знаешь, что это означает? – спросил тот.
– Нет.
– Возвращаясь на Шахматную Доску, ты уже не будешь Пешкой.
Я вскочил с места, вот теперь он и вправду застал меня врасплох, уже во второй раз в течение программы. Поначалу история с Кунихико Масуда, и вот теперь повышение в ранге перед зрителями. Я догадывался, что по возвращении займу положение Слона, в последних партиях, в мое отсутствие, мы потеряли трех воинов на этой позиции, но я не думал, что все произойдет в подобных обстоятельствах.
Девушка подошла ко мне им уважительно поклонилась, поднимая подушку над головой. Юббеи сдвинулся в сторонку. Сначала я взял танто и вакизаши, сунул их
– Кото? – спросил я у телеведущего. Тот кивнул, то есть, у меня в руках был меч, которому было не менее пятисот лет. Один из немногих, которые еще остались в обращении. Я слыхал о шести экземплярах, которыми пользовались в Лиге.
– Для меня это громадная честь, - склонился с уважением перед Юббеи, после чего плавным движением вынул клинок из ножен. Он блестел, но я прекрасно различал вьющиеся линии, образующие нерегулярные формы.
– Такой клинок, погруженный в воду горной речки, способен срезать черешок цветка лотоса, плывущего по ее течению, - сказал ведущий. – Это третий клинок Мусамару Йоши.
– И он же без каких-либо проблем способен разрубить человека от ключицы до паха, - сказал я, повернувшись к нему. – Тот побледнел, хотя и не перестал улыбаться. – Вынутая из ножен катана должна испить крови…
Юббеи сглотнул слюну настолько явно, что летающие над нашими головами камеры обязательно должны были это заметить. Я вынул из кармана шелковый платок и повернул клинок острием кверху. Быстрое движение большого пальца оставило на металле алую полоску, которую я тут же стер платком. Способность говорить вернулась к Бунтаро лишь после того, как меч опять очутился в ножнах.
– С нынешнего дня Рюичи Кода является вторым левым Слоном клана Ота, - триумфально заявил он в зрительный зал, который просто сошел с ума.
– Но чем же заслужил я столь ценный дай-сё? – спросил я, когда крики восторга и песни несколько утихли.
– Убив предыдущего хозяина, - спокойно ответил Бунтаро.
Ису полностью не оценил этого подарка. Он безразлично глядел на то, как я тренируюсь в подвале, отрабатывая последовательные позиции, блоки и удары. В последнее время он по-настоящему осоловел. Я этому особенно и не удивлялся. Три месяца бездеятельности породили пролежни, которых он даже и чувствовать не мог, автомед при каждой возможности нашпиговывал его обезболивающими и подкрепляющими препаратами. Так что неподвижность и одиночество свое сделали. А может это чувство безнадежности…
– Не беспокойся, - сказал я своему пленнику, закончив тренировку, - долго это уже не потянется, максимум недели две. Завтра у меня первая партия после длительного перерыва, а потом – ыина. Ты будешь свободен.
– Скорее, мертвый. – Он сказал это очень тихо, но я услышал.
– Смерть тоже является свободой, - ответил я, легонько надрезая кожу у него на руке, прежде чем спрятать катану; скорее всего, он этого и не почувствовал.
– Свободы… - повторил Ису и закрыл глаза.
Я уже повернулся, чтобы выйти, но тихое шипение заставило меня еще раз глянуть на лежащего пленника.