Фантазер

Гамсун Кнут

Роландсенъ вернулся домой на станцію. Тамъ онъ принялъ торжественное выраженіе лица, чтобы удержать въ границахъ своего помощника, желающаго съ нимъ поболтать; Роландсенъ въ эту минуту не былъ пріятнымъ сослуживцемъ. Онъ заперся въ своей комнат, куда не было доступа никому, кром старухи прислуживавшей ему. Здсь онъ жилъ и здсь спалъ.

Это помщеніе — міръ Роландсена. Роландсенъ понимаетъ кое-что и кром пустяковъ да водки: онъ великій мечтатель и изобртатель. Въ комнат его пахло кислотами, лкарствами и аптекарскими снадобьями. Этотъ запахъ чувствовался уже на порог его комнаты, и каждый посторонній человкъ долженъ былъ замчать его. Роландсенъ объяснялъ, что держитъ въ своей комнат вс эти медикаменты для того только, чтобы парализовать запахъ того большого количества водки, которое

онъ привыкъ употреблять. Но Ове Роландсенъ лгалъ въ своей великой скрытности.

На самомъ дл вс эти жидкости въ стаканахъ и кружкахъ употреблялъ онъ для своихъ опытовъ. Химическимъ путемъ открылъ онъ новый способъ производства рыбьяго клея; этотъ способъ долженъ былъ совершенно стереть съ лица земли способъ купца Мокка. Моккъ устроилъ свою фабрику съ большими расходами, транспортъ совершался съ трудомъ, а полученіе сырого матерьяла ограничивалось періодомъ лова; къ тому же дло эксплоатаціи отдалъ онъ своему сыну, а тотъ не былъ дловымъ человкомъ. Роландсенъ могъ получать рыбій клей изъ множества другихъ вещей, кром рыбьихъ головъ, а также и изъ многихъ отбросовъ, негодныхъ для Мокка, Кром того, онъ нашелъ способъ добывать изъ этихъ отбросовъ превосходное красящее вещество.

Если бы телеграфисту Роландсену не приходилось бороться съ бдностью и безпомощностью, его открытія наврно давно получили бы важное значеніе. Но здсь, въ этомъ кра, разъ навсегда деньги можно было достать только черезъ купца Мокка, а у Роландсена было полное основаніе не желать обращаться къ нему. Однажды онъ имлъ смлость замтить, что клей тамъ вверху на фабрик при водопад добывается слишкомъ дорогимъ способомъ, но Моккъ на это только махнулъ рукой, заявивъ, что его фабрика — золотое дно. Роландсонъ горлъ желаніемъ выступить съ результатами своихъ изслдованій. Онъ уже посылалъ образцы своихъ открытій химикамъ внутри страны и заграницу и получилъ извстія, что начало даетъ надежду на будущее. Но дальше онъ не шелъ. Ему еще оставалось представить всему свту чистую, прозрачную жидкость и добыть патентъ для всхъ странъ.

Разв Роландсенъ такъ, ни съ того, ни съ сего, появился тамъ у навса, чтобы встртить пастора? У господина Роландсена были свои соображенія при этомъ. Если пасторъ дйствительно богать, то онъ легко могъ бы ссудить ему сколько-нибудь денегъ для важнаго и чреватаго будущностью открытія. "Ужъ если никто другой не хочетъ этого сдлать, такъ сдлаю я!" скажетъ, вн всякаго сомннія, пасторъ. Роландсенъ надялся.

Ахъ, Роландсенъ тамъ легко предавался надежд по самому незначительному поводу. Однако и разочарованіе привыкъ онъ выноситъ мужественно и стойко; онъ былъ гордъ, и ничто не могло сломить его. Вотъ, напримръ, и дочь Мокка, Элиза, она тоже не могла сломить его. Она была высока и красива, у нея была темноволосая смуглая голова и алыя губы, и насчитывала она двадцать три года. Были толки, будто капитанъ съ берегового парохода Генриксенъ является ея тайнымъ поклонникомъ; однако шли годы и годы, а ничего изъ этого не выходило. Какая была этому причина? Уже три года тому назадъ Ролансенъ, по юношеской глупости, бросилъ свое сердце къ ея ногамъ. Она была такъ любезна, что пожелала поднять его. Роландсену слдовало бы остановиться и отойти назадъ, а онъ пошелъ дальше и въ прошломъ году началъ было объясненіе. Она не нашла ничего лучше, какъ разсмяться въ лицо самонадянному телеграфисту, и этимъ ясно указала ему, какое разстояніе ихъ раздляетъ. Разстояніе между нимъ и ею, которая цлый годъ заставляетъ ждать своего "да" даже капитана Генриксена. Посл этого случая Роландсенъ бросился, словно ужаленный, и сдлалъ предложеніе юмфру фонъ Лоосъ. Онъ хотлъ доказать, что отказъ въ боле высокой сфер еще не смертеленъ для него.

Но вотъ теперь снова пришла весна. А передъ весной сердцу почти невозможно устоять при всемъ желаніи. Она до послдней степени будоражила все живущее, своимъ ароматнымъ дуновеніемъ проникая въ самыя цломудренныя ноздри.

III

Съ моря идетъ весенняя сельдь. Рыбаки лежатъ въ своихъ лодкахъ и цлый день осматриваютъ морскую даль въ подзорныя трубы. Гд птицы слетаются стаями и то тутъ, то тамъ комкомъ устремляются книзу,

тамъ держится сельдь: хотя въ глубин и можно ее уже вылавливать стью, но вотъ въ чемъ главный вопросъ: будетъ ли она искать мелкихъ мстъ, закоулковъ и фіордовъ, гд все теченіе загораживаютъ мели. Потому что вдь именно тамъ, гд тснятся мели, замчается и оживленіе, слышны громкіе крики, появляется на поверхности моря много рыбаковъ и торговыхъ судовъ. А барышъ былъ бы, какъ песокъ морской.

Уловъ рыбы — игра счастья. Рыбакъ ставитъ свою сть и ждетъ результата, бросаетъ жребій и предоставляетъ исходъ судьб. Часто одна потеря слдуетъ за другой, его состояніе возрастаетъ или понижается и гибнетъ въ бурю; но онъ снова чинитъ лодку и снасти и выходитъ въ море. Иногда рыбакъ совершаетъ долгій путь до тхъ мстъ, гд другимъ везло счастье, и крпится и гребетъ цлую недлю по суровому морю и, наконецъ, приплываетъ на театръ дйствій слишкомъ поздно: игра кончена. Но главный выигрышъ еще, можетъ быть, гд-нибудь тутъ же у него на пути и ждетъ это и остановитъ и наполнитъ его лодку талерами. Никто не знаетъ, кому улыбнется счастье, и вс надются съ одинаковымъ правомъ…

Купецъ Моккъ былъ на посту, его рыбакъ съ неводомъ былъ уже въ лодк, и не отнималъ подзорной трубы отъ глазъ. У Мокка въ бухт была одна лодка и дв яхты. Он какъ разъ закончили свою поздку въ Лофоденъ за камбалой, вернулись, разгрузились и почистились; теперь Моккъ собирался грузить сельдь; для нея его палубы были завалены пустыми бочками. Онъ хотлъ также скупить сельдь, сколько удастся; съ этой цлью онъ запасся деньгами, чтобы воспользоваться временемъ, пока цны не поднялись.

Въ половин мая купцу удалось кое-что выловить неводомъ. Это было не Богъ всть что, всего полсотни бочекъ, однако, происшествіе это получило огласку и, нсколько дней спустя, на всхъ удобныхъ мстахъ стояли невода.

Однажды ночью случилось въ контор Мокка на фабрик воровство со взломомъ. Это было очень дерзкое преступленіе, потому что ночи теперь стояли совершенно свтлыя отъ вечера до утра, и все можно было разобрать и видть на далекое разстояніе. Воръ взломалъ дв двери и укралъ двсти талеровъ.

Для всего прихода это было дломъ неслыханнымъ, котораго никто не могъ взять въ толкъ. Даже старожилы въ первый разъ въ жизни слышали о воровств со взломомъ у Мокка. Еще маленькіе гршки по сил возможности могли водиться за жителями прихода, но воровство, да еще не простое, а со взломомъ, — этого никогда еще не случалось. Тутъ-то и появился чужой отрядъ рыбаковъ, на который и пало у всхъ подозрніе.

Однако, этотъ чужой отрядъ имлъ доказательства, что въ ночь совершенія кражи онъ со всми своими людьми на борту стоялъ въ цлой мил разстоянія отъ фабрики и сторожилъ сельдь.

Моккъ былъ этимъ душевно опечаленъ. Итакъ, дло сдлано кмъ-нибудь изъ общины.

Въ этомъ случа купца не такъ интересовалъ вопросъ о деньгахъ; нтъ, онъ даже тутъ же заявилъ, что воровство совершено глупо, потому что воръ не взялъ больше. Но огорчало вліятельнаго торговца и покровителя общины то, что его обокралъ одинъ изъ прихожанъ. Не онъ ли принялъ на себя половину расходовъ по налогамъ на разныя нужды общины? И разв контора его хоть когда-нибудь отказывала въ помощи нуждающемуся, достойному помощи?

Моккъ назначилъ награду за поимку преступника. Почти ежедневно появлялись въ этихъ мстахъ новые рыбаки, и на всхъ этихъ людей должно было производить странное впечатлніе то, что купца Мокка могли такъ обокрасть. Какъ мстный король торговли, онъ назначилъ четыреста талеровъ вознагражденія. Пусть весь міръ видитъ, что дло тутъ не въ крупной сумм денегъ.

Новый пасторъ принялъ горячее участіе въ исторіи похищенія, и въ Троицынъ день, когда проповдь должна была касаться Никодима, пришедшаго къ Іисусу ночью, пасторъ ршилъ воспользоваться этимъ обстоятельствомъ, чтобы напасть на вора. "И вотъ вы приходите ночью", сказалъ онъ, "и вламываетесь въ домъ и похищаете наше имущество. У Никодима не было зла въ сердц, онъ былъ трусливъ и выбралъ ночь для своего посщенія; но шелъ онъ къ Іисусу вдь ради души своей. А что нын сдлали вы? Ахъ, какая дерзость овладла нын міромъ! Пользуются ночью для грабежа и грховъ. Да постигнетъ же наказаніе виновнаго, выведемъ его на свтъ Божій!"