Фантазер

Гамсун Кнут

Ольга не поняла, что онъ подразумваетъ подъ этимъ, но отвчала: "Да".

"Да, сказалъ Роландсенъ. "Такъ случается и со мной, когда я прихожу къ вамъ".

"Что, здсь ужъ не нужно стричь больше?" спросила Ольга.

"Отчего же, стригите, стригите себ смло. Вамъ самимъ лучше знать. Видите: вы хотли убжать и спрятаться. Но сталъ ли бы я лучше отъ этого? Разв молнія можетъ погасить искру?".

Онъ, должно быть, совсмъ съ ума сошелъ.

"Если бы вы не шевелили головой, я бы лучше могла справиться", сказала

она.

"Я, стало быть, не долженъ смотрть на васъ? Послушайте, Ольга, вы помолвлены?".

Ольга не была готова къ этому вопросу. Она къ тому же была не такъ ужъ смла и опытна, чтобы выслушать что-нибудь подобное безъ смущенія.

"Я? нтъ", — вотъ все, что она отвтила. — "Да мн, думается, и такъ живется, какъ нельзя лучше. Ну, теперь мн остается только подравнять".

Ей хотлось дать ему почувствовать, что она подозрваетъ его въ нетрезвости. Но Роландсенъ не былъ пьянъ, а только немного утомленъ: ему пришлось здорово поработать послднее время; вс чужіе рыбаки задавали большую работу телеграфу.

"Нтъ, только не кончайте", взмолился онъ! "подстригите меня еще разикъ или два и довольно".

Ольга засмялась.

"Да нтъ, вдь это же смысла не иметъ".

"Ахъ, ваши глаза, словно звзды-близнецы", сказалъ онъ. "А вашъ смхъ такъ дйствуетъ на меня словно солнце".

Она сняла съ него покрывало, почистила его щеткой и стала собирать волосы съ пода. Онъ бросился помогать ей, руки ихъ встртились. Она была молоденькая двушка, ея дыханіе обввало его и обдавало жаромъ. Схвативъ ея руку, онъ замтилъ, что платье ея на груди заколото только обыкновенной, дешевой булавкой.

"Нтъ, зачмъ вы это длаете!" сказала она, заикаясь.

"Ни зачмъ. Да, то-есть, я хотлъ поблагодарить васъ за вашу услугу. Если бы я не былъ окончательно помолвленъ, я бы влюбился въ васъ".

Она поднялась съ полу, собравъ въ руки его волосы; онъ же все еще оставался на полу.

"Вы испортите свое платье", сказала она и вышла…

Когда кистеръ вернулся, Роландсенъ снова старался выказать оживленіе; показалъ свою остриженную голову, и напялилъ шляпу до самыхъ ушей, чтобы видно было, какъ она стала велика ему. Затмъ вдругъ, взглянувъ на часы, объявилъ, что ему пора въ контору, и ушелъ.

Роландсенъ отправился въ лавку, гд попросилъ показать ему булавки и брошки, и притомъ на самыя высокія цны. Выбралъ онъ имитацію камеи и попросилъ отсрочки платежа, но не получилъ на это согласія, такъ какъ долгу-де за нимъ и такъ достаточно. Тогда, взявъ дешевенькую стеклянную булавочку подъ агатъ и уплативъ за нее нсколько шиллинговъ, Роландсенъ ушелъ изъ лавки.

Это было вчера вечеромъ…

Теперь Роландсенъ сидитъ въ своей комнат и не можетъ работать. Онъ беретъ шляпу и выходить изъ дому посмотрть, кто это качается на дерев въ лсу. Тотчасъ же его охватываетъ львиное бшенство: это юмфру фонъ-Лоосъ подаетъ ему

знаки и теперь ждетъ его. Какъ бы ему укротить ея жадность!"

"Здравствуй", сказала она. "Какъ ты обкорналъ себ голову!"

"Я всегда стригу волосы къ весн", возразилъ онъ.

"Въ прошломъ году я тебя стригла. На этотъ разъ я ужъ оказалась не нужна".

"Я не хочу съ тобою спорить", сказалъ онъ.

"Не хочешь?"

"Нтъ. И нечего теб стоять тутъ и трясти весь лсъ до самыхъ корней, чтобы весь свтъ тебя видлъ".

"Да и теб, собственно, нечего стоять и ломаться передо мной", сказала она.

"Теб слдуетъ, наоборотъ, стоять внизу, на дорог, и махать мн оливковой втвью", продолжалъ Роландсенъ.

"Ты самъ остригъ себ волосы?"

"Нтъ, это Ольга".

Да, Ольга, которая, можетъ быть, станетъ когда нибудь женою Фридриха Мокка, остригла ему волосы. Онъ вовсе не желалъ скрывать этого, наоборотъ, онъ хотлъ это выставить на видъ.

"Какъ, Ольга?"

"Ну, такъ что же? Вдь не отцу же ея было это длать?"

"Ты доведешь до того, что въ одинъ прекрасный день все разстроится между нами", сказала юмфру фонъ-Лоосъ.

Съ минуту онъ постоялъ въ раздумьи. "Можетъ быть, это было бы и лучше", отвчалъ онъ, наконецъ.

Она воскликнула: "Что ты говоришь!"

"Что я говорю? Я говорю, что весной окончательно теряешь голову. Посмотри на меня: ну, замтно ли, что весна хотъ сколько-нибудь тревожитъ меня?"

"На то ты и мужчина", отвчала она коротко и добавила:

"Но я не желаю соперничать съ Ольгой".

"Правда, что пасторъ богатъ?" вдругъ спросилъ онъ.

Юмфру фонъ-Лоосъ отерла глаза и стала снова практичной и благоразумной какъ всегда.

"Богатъ? Я думаю, онъ бденъ, какъ церковная крыса".

Еще одна надежда погибла для Роландсена.

"Посмотрлъ бы ты всю его одежду", продолжала она. "А потомъ посмотрлъ бы одежду его жены. У нея есть дв нижнія юбки, которыя… Но онъ безподобный пасторъ. Слыхалъ ты, какъ онъ проповдуетъ?"

"Нтъ".

"Онъ проповдуетъ, какъ лучшіе проповдники, какихъ я только слышала".

"Такъ ты уврена, что онъ не богатъ?"

"Во всякомъ случа, онъ просилъ отпускать ему въ кредитъ въ лавк".

Въ это мгновеніе весь свтъ померкъ въ глазахъ Роландсена и онъ собрался итти.

"Ты уходишь?" спросила она.

"Да чего ты собственно отъ меня хочешь?"

Такъ вотъ какъ обстояло дло! Новый пасторъ наполовину возродилъ ее, и она вооружилась кротостью, но прежняя природа въ ней проснулась.

"Я одно скажу теб", заявила она: "ты слишкомъ далеко заходишь".

"Хорошо", сказалъ Роландсенъ.

"Ты наносишь мн кровную обиду".

"Тоже хорошо", опять сказалъ Роландсенъ.

"Я не выдержу этого, я покончу съ тобой".

Роландсенъ опять задумался. И, подумавъ, сказалъ: