Фантазии Старой Москвы

Михеев Геннадий Александрович

– Не совсем, ......
– Исай назвал префекта по имени-отчеству.

– Узнал.

– Читаю газету ЦАО. Там вы на каждой странице.

– Того, с яйцами на Красной Площади ты надоумил?

Сморщенную физиономию исказила гримаса обиды, такая бывает, когда нищему вместо денег подают еды. Оранжевый промямлил:

– Они просто приходят и спрашивают: "Надо ли?" А как я могу сказать, что не надо? Ведь человек пришел потому что внутри него уже замысел. Только разве червь сомнения гложет. Я ему и говорю: "Черви - твой персональный миф, а твоя идея -

и есть реальность. Делай что должно, только никого не лишай жизни!"

– А ты мудреный.

– Если вы уж, ......, пришли задать свой вопрос – тот, настоящий – задавайте, чего уж.

Фукс завис. Ведь действительно: не дворник пришел к префекту, а наоборот. Вот эти хитрые славяномордовские глазки... терпеть ненавидит Фукс деревенщину, они всегда себе на уме. Но действительно - есть у тебя, Фуксик, ТОТ САМЫЙ вопрос? Ну, наподобие: "что есть истина"? Ах, да: про истину тебе уже мудозвон говорил. Якобы она валяется под ногами. Но Фукс Колю и не спрашивал. Что нового может спросить о жизни человек, у которого она удалась? Наконец префект нашелся, что сказать:

– Просто хотел посмотреть, что ты за человек.

– Да. Много раз слышал. Так и говорят: "Разве может быть пророк в своем отечестве". Вот, что скажу.
– Исай отставил метлу, сел в позу урки.
– Есть такие люди, которым боязно жить своим умом. Они не хотят быть ответственные, перед НИМ.
– Оранжевый многозначительно указал вверх.
– Они ищут кого угодно, чтоб, значит, душу не отягощать злом. Отсюда и рождается теория пророков.

– Ты считаешь, пророков нет?

Уборщик учинил мучительную паузу. Фуксу показалось, этот философ от метлы получает искреннее удовольствие от того, что от него ждут ответа как соловьи лета. Похоже, у дядьки все же комплекс гения. Тоже, кстати, из понаехавших. Наконец оранжевый заговорил:

– Вот давеча ко мне приходили двое, спрашивали: надо им валить Дом Музыки, или же что другое завалить, например, Останкинскую башню? Как я могу сказать что не надо, коли у них уже и взрывчатка заготовлена, и руки чешутся... Уж лучше Петр, чем Дом Музыки или башня. В последних все же люди.

– Как-кой такой Петр?
– Удивленно спросил Фукс.

– Церетелевский. Какой еще...

Фукс глянул за стекло. В рассветной дымке угадывался силуэт монстра, чем-то неуловимо непонимающий плевок дьявола. Уж столько лет прошло, все привыкли к истукану Колумба с головою царя.
– Погоди!
– встрепенулся префект.
– Что еще за взрывчатка такая.

– Почем мне знать-то я ж не сапер.

Мост затрясся. Истукан вдалеке будто подпрыгнул - и начал крениться влево, в сторону храма Христа Спасителя. Снизу начал подыматься дымный пудинг. Фукс почувствовал, как мост уходит у него из-под ног, к горлу подступила тошнота...

Как и следовало подозревать, на мосту оказалось немало снимающих людей. И здесь подсуетились, с-скоты. Грохот от взрыва донесся очень-очень тихий, наверное, ветер в другую сторону унес - на Кремль. Более всего поразили возгласы поросячьего восторга, сливающиеся в адский хор. На всякий

случай Фукс ущипнул себя, проверив, не кошмар ли это. К сожалению, проснуться не вышло. В голове пронеслось: та-а-ак, сначала перфоманс с яйцами, теперь теракт... а Бог любит троицу! Префект схватил оранжевого за шкирман и молча потащил наружу. Исай оказался орешком крепоньким, но он не сопротивлялся.

…Фукс, имея опыт госслужбы, знает: в должности префекта ему теперь недолго осталось, а значит надо многое успеть. Беседа, опять же с глазу на глаз, продолжилась в застенках УВД по ЦАО. Поскольку гражданином Назаровым интересовались люди из фээсбе, надо было торопиться. Фукс выторговал у чекистов всего полчаса. Допивая уже четвертый стакан двойного кофе, префект вопрошал;

– Так кто же ты, непонятное созданье?

– Как кто. Чистильщик. Как теперь модно говорить, клинингёр.

– Душ?

– Я с утра не принимаю.

– Я говорю: ты чистильщик человеческих душ?

– С ума сошли. Моста.

– Знаешь, что...
– Фукс осекся: пару часов назад мудозвон поймал префекта на том, что он ведет себя как прокуратор.
– Исай... как вас по батюшке...

– Ионыч.

– Исай Ионыч... говорите уж правду: те люди, которым вы давали указание взорвать... они это...
– Фукс осознал: да пусть оперА такого рода вопросы задают, все я не о том, не о том...
– Почему вы им не...

– Откуда мне знать, гражданин Фукс.
– Префект почувствовал, как по его спине полился холодный под. Его дворовую кликуху знают лишь друзья детства.
– Подошли вчерась утром и спросили: "Ионыч, хотим грохнуть Дом музыки". М-м-мда...

– Ну, чего замолчал.. ли. Что дальше?!

– Я им: музыка ни в чем не виновата, братки. Хочется грохнуть - сделайте уж это с чем-нибудь неодушевленным.

– Так значит, ты... то есть, вы... А тот, который сегодня с яйцами...

– У мавзолея? Коля? У него получилось, значит.

– Почти

– Так то блаженный, убогий. Художник от слова худо. Да пусть - жалко что ль...

– Ну, да. Это не дома музыки взрывать. То есть, Петров Великих. А что... с ним тоже так: хотел убить какого-нибудь... а ты... то есть, вы ему наказали яйца пригвоздить?

– Не совсем. Он просто хотел самовыразиться, что ли. Да и пусть духи Старой Москвы поразвеятся, все им потеха.

– Ну уж духов может не надо примазывать.

– Как без них. Все нормальные люди томятся духовной жаждой. Оттого и наши беды.

– И часто к вам приходят... вот такие.

– Редко. Бывает, за всю неделю не придут. А то и трижды за утро.

– И каждый со своей идеей?

– Почему. Иной просто хочет знать, зачем он живет.

– Что же вы им говорите.

– Да ничего. Мне-то откуда знать, зачем вы все живете.

– Откуда вы вообще свалились?

– В паспорте же указано. Деревня Ольховка Тамбовской области. Раньше ее называли Второй Китай. Народу хренова туча жило. Теперь все захирело.

– В вашей этой Ольховке к вам тоже приходили за... советом?