Фантик
Шрифт:
– Шла бы ты отсюда, пока они не вернулись.
Разворачиваюсь и иду вперед по тропинке, сразу сворачивая за угол. В висках пульс бьет молотком. В жар бросает, и я ворот рубахи оттягиваю, пытаясь глотнуть кислорода, но его катастрофически мало. Глаза ее фантомом за мной движутся, куда не глянь везде они. Останавливаюсь и ругательства сквозь зубы выпускаю. Ощущение такое, что меня на куски рвет, и чем дальше я от нее, тем больнее рвется плоть. Сжимаю кулаки и задираю голову, глядя на чертово небо. Хмурое, а мне бы в голубой омут с головой.
Разворачиваюсь и быстрым шагом к арке иду. Надеюсь, что
Еле нахожу в себе силы подойти и сесть на корточки. Она замирает и, притихнув, поднимает голову. Глазами мои находит и бьет в цель. Руку протягиваю.
Смотрит на нее. Долго. Я и дышать не успеваю. Пусть откажется. Лучше ведь будет.
Должно быть…
Только тонкие пальчики холодом обдают. Шмыгает носом, но ладонь в мою вкладывает, заставляя сердце стучать, как от разряда дефибриллятора. Крепко сжимаю, сдерживая эмоции, помогаю подняться и все же выдаю. К себе прижимаю.
– Ходить ты здесь больше не будешь. – Сиплю, как раненный на поле боя. – Только со мной. Одну не пущу.
Глава 35
Глава 35
POV Кирилл
В любимом кафе мы первое время сидим в ужасающем молчании. Фантик на меня убийственные взгляды бросает, заставляя чувствовать себя настоящим гадом. И да, я такой и есть последние несколько месяцев, не считая тех, которые провел взаперти под бабушкиным надзором. Говорить у меня плохо получается, как и признавать то, что с ней по-свински я поступить не смогу, поэтому сохраняю тишину. Бесящую и дергающую каждый нерв. Играющую на них свою, бередящую раны, мелодию.
– Ты…
Хрипит Арина, но замолкает, потому что нам приносят по чашке капучино. Девушка официантка раздражает своей возней, и я еле выдерживаю пару минут, пока она выполняет свои обязанности и наконец-то удаляется.
– Ты делаешь что-то плохое? С ними?
Бельская такой наивной сейчас кажется. Глаза голубые увеличиваются, а в них ожидание плещется. К капучино не прикасается и смотрит на меня без отрыва, теребя тонкими пальчиками бумажную салфетку.
– Время провожу с ними, да.
Киваю и взгляд с трудом отвожу в сторону. Боюсь, что для нее информация о нашем времяпровождении с компанией Мота, будет тяжелой. Хотя причина молчания в другом. Возможно, мне не хочется падать низко в ее глазах, хотя уже поздно об этом думать.
– И давно ты с ними время проводишь?
Тяжело вздыхаю, возвращая ей взгляд. Волнуется, продолжая манипуляции с салфеткой.
– Они не друзья детства, если ты об этом. – Увиливаю от ответа, пока Бельская жжет меня глазами. – Несколько месяцев.
Хмурюсь, ловя странные ощущения. Уходить от ответа я могу мастерски, но этот взгляд убивает. Арина все же берет чашку и делает глоток капучино. Наблюдаю за ее действиями, как завороженный. Она снова на меня смотрит и пальцы рук совмещает, будто боится чего-то.
– Они сделали бы мне что-то плохое?
Хм-м-м. Вопрос, на который я отвечать не хочу, но и молчать вряд ли получится.
– Смотря, что в твоем понятии «плохо».
Размываю фразы максимально, раздражаясь от собственных
– А почему?
– Что почему?
Выныриваю из своих желаний и концентрируюсь на темной радужке. Она близко и далеко одновременно, только, как затягивает. Даже дышать начинаю рвано.
– Почему ты с ними общаться начал? Вы ведь… разные…
Усмехаюсь тому, как Фантик подбирает фразы. Осторожно так, словно крадется к двери, за которой спрятана моя душа.
– Есть причины.
– Какие?
Качаю головой, спешно выпуская воздух из легких. Тема, которой я избегаю, буквально по пятам за мной ходит. В лицее у одноклассников хватает ума или страха, чтобы не лезть ко мне с подобными распросами, хотя осведомлены они знатно.
– Это из-за аварии, да?
Прибивает следующим вопросом, да так крепко, что я слюну вязкую с трудом сглатываю. Так и сижу с каменным лицом, слушая, как сердце долбит о ребра. Все привычное. Не секретная информация, а меня, как кипятком облили. Горю весь.
– Я… Я просто… Ты извини…
Мнется Бельская. Видимо, совсем плохо выгляжу, раз она так усердно сумку сгребает и уйти хочет. Хватаю за руку в последний момент и на стул киваю.
– Все нормально.
Сиплю, сжимая челюсти. Ни черта не нормально на самом деле. С родителями и психологами не говорил о том, что случилось. Зачем? Что это изменит? Мое раскаяние никого не вернет и ничего не исправит. Смысл сотрясать воздух словами?
– Я читала об этом. Не намерено. Просто ты меня заблокировал, и…
Арина замолкает, а я отмираю и откидываюсь на спинку стула, опуская плечи. Да. Заблокал. С Маринкой прошел до выхода. Хотел, чтобы не думала Фантик обо мне, не водилась со мной. До хорошего не доведет. Отец в этом прав. Уж кого, а ее тащить за собой в дебри нельзя.
– Я извинился заранее.
Выдаю хмуро, будто от моих слов сотрется поступок. Не красиво сделал, знаю. Возможно, меня даже совесть мучает, особенно в такие моменты, как сегодня под аркой. Из-за меня ведь.
– Угу.
Видно, что Арина обиду проглатывает. Губы плотно сжимает и взгляд в сторону отводит. Ну что за дела, а?! Готов зарычать от того, как меня размазывает.
– Зачем ты вернулся, если ведешь себя и дальше, как…?
Поворачивается и пыхтит, глядя на меня.
– Лицемер.
Сам заканчиваю вопрос. Злиться не имеет смысла, потому что она права. Молчит и губы поджимает. Сам отвожу взгляд. Зачем вернулся?
Не хотел оставлять ее. Не смог. И вряд ли сейчас смогу.
Арина качает головой и поднимается, вынуждая догонять. Идем дальше в молчании. Я за ней слепо следую. Не хочу оставлять одну. С пацанами еще поговорю. За ней они не просто так увязались, и это напрягало. Мы доходим до детского сада, где Бельская разительно меняется. Улыбается и машет, глядя на толпу детишек. Я замираю, как остолоп. Наблюдая за парой светловолосых мальчишек, которые к ней бегут с улыбками на все лицо. Дыхание останавливается, когда они к ней прилипают.