Фантом для Фрэн
Шрифт:
Просто египтология действительно неоднозначна – и в некоторых вопросах доказать свою правоту не получится, даже споря до хрипоты. Остается только полагаться на интуицию. Без сомнения, Андерсон тоже это делал – только не признавался самому себе в таком “субъективизме”; но Фрэн гораздо больше доверяла собственным и Алджернона интуитивным выводам, чем выводам Андерсона.
Они сняли номер в недорогой гостинице, поскольку планировали задержаться в Лондоне дня на три. Фрэн настояла на том, чтобы сопровождать Алджернона в музей, хотя он упорно предлагал ей сначала заняться подготовкой к свадьбе.
Фрэн
Конечно, Алджернон не всегда был доволен ее упрямством – но он же знал, что она не подарок. А ей хотелось увидеться со своим другом-экскурсоводом, понять, как персонал музея реагирует на Алджернона – вообще понять, насколько высок его авторитет здесь. Но осуществить свое намерение ей не удалось – Алджернон неожиданно передумал идти в музей днем, ближе к вечеру.
– Это неподходящее время, - сказал он Фрэн.
– Сотрудникам будет не до нас, ты же сама понимаешь. Лучше завтра с утра. С утра посетителей, как правило, мало.
Она уже догадывалась, что он скажет сейчас, и сердито сложила руки на груди.
– Пойдем по магазинам, - предложил археолог. – Присмотрим себе свадебные наряды.
Еще поглядел на нее и не удержался:
– Честное слово, впервые вижу девушку, которой так не нравится идея выбрать себе свадебное платье.
– А ты много видел девушек-невест? – спросила Фрэн в ответ. – Просто… мне не очень нравится идея этого публичного представления, наряда цвета невинности…
Она поморщилась.
– Это же все фальшь, Элджи. Какая из меня невинная девушка?
– Такая же, как из меня – традиционный муж, - с доброй улыбкой ответил Алджернон. – Властвующий над женой и полностью ограждающий ее от этого грубого мира.
Эта шутка ей совсем не понравилась – Алджернон подошел к ней и ласково потрепал по плечу.
– Эй, не сердись, я же не серьезно. Ты слишком близко к сердцу все принимаешь.
“Это ты сейчас думаешь, что не серьезно”.
– Плечо еще болит, Элджи, осторожнее.
– Прости, пожалуйста.
Он искренне переживал. Фрэн позволила себе улыбнуться.
– Ничего. Пойдем, мой супруг и повелитель*.
Мужчина засмеялся, но ему явно понравилось это выражение.
– Пойдем, дорогая.
Они наняли такси, чтобы успеть в несколько магазинов, если потребуется – и после посещения первого нарочито-мрачное настроение Фрэн развеялось. Они так и не купили ей платье, потому что здесь они были и дороги, и не к лицу невесте; но Алджернон так восхищался ею даже в самом неподходящем наряде, что нельзя было не заразиться его настроением. Платье нашлось во втором – из белого атласа, с длинными рукавами и пеной кружев вокруг плеч. Оно делало Фрэн немного старше и солиднее… но как раз это ей и нравилось. Она же не девочка. В таком платье она смотрелась прекрасной женщиной. Алджернон восхитился ее выбором так же, как и другими платьями, и Фрэн впервые стало досадно. Он даже не может оценить ее вкус! Для него все ее платья одинаковые!..
Но таковы мужчины.
– Теперь купим костюм тебе, - сказала она, когда платье упаковали.
Он как будто засомневался – так
Для него костюм нашелся в этом же салоне – черный костюм с таким же галстуком-бабочкой ему не шел точно так же, как не шел фрак в опере. Этот сильный, загорелый, с морщинками от солнца и выгоревшими волосами мужчина просто был создан для других условий и ситуаций. Но Фрэн нахваливала жениха, приговаривала, какой он красивый, как нравится ей – и наконец Алджернон расцвел. Фрэн надеялась, что он действительно не понимает, что жениховский наряд ему не идет. В конце концов, он по-мужски хорош гораздо более, чем многие анемичные и капризные лондонские мужчины и юноши, которым эти наряды идут.
– Нужен еще цветок в петлицу, - сказала девушка.
Она представила себе Алджернона еще и с розой на груди поверх этого ужасного костюма и чуть не прыснула. Но Алджернон отнесся к ее словам серьезно и обещал, что они купят цветок в день свадьбы.
– Ну вот, - сказала Фрэн, когда с покупками было покончено. – Давай теперь поедем приглашать моих гостей. Сейчас вечер, Корнеры должны быть дома – а миссис Корнер все время дома, она домохозяйка…
– Мы же еще не договорились насчет регистрации и церемонии в церкви, - заметил Алджернон. – Как ты пригласишь их, не зная точного времени и места?
Тоже верно.
Фрэн сникла.
– Элджи, сколько же нудных бытовых подробностей даже в праздничных моментах, - сказала она.
Они подходили к такси, нагруженные своими покупками. Алджернон остановился, поглядев на нее.
– А ты представь себе, что тебя этого лишат, - тихо сказал он. – Что у тебя отнимут все преимущества настоящего момента – здоровье, интеллект, карьеру… И подумай о том, что настоящий момент больше никогда не повторится. Это поможет по-настоящему оценить то, что у тебя есть.
– Какой ты противный, - с возмущением сказала девушка. Вот уж чего она не ожидала, так это проповедей!..
Алджернон вдруг улыбнулся.
– Я просто хочу тебе помочь. Показать все как есть, - сказал он. – Стоит мне представить, что я мог не встретить тебя…
Он помрачнел, и Фрэн сразу же перестала злиться, увидев, как много для него значит.
Они еще успели заехать и в контору по регистрации, и в церковь. Вернулись в гостиницу усталые, но удовлетворенные. А Фрэн порою чувствовала, что сквозь усталую удовлетворенность, навевающую сон, ее пронизывает свежее ощущение счастья – стоило ей только посмотреть на Алджернона. Стоило только представить, что она могла не встретить его.
На другое утро Алджернон и Фрэн отправились в музей. Было тепло и солнечно, и Фрэн надела только жакет поверх блузки, шляпы и перчаток не надевала совсем. Алджернон был в обычном сером будничном костюме, который шел ему гораздо больше жениховского – расстегнутый пиджак и небрежно спадавшая на лоб прядь волос словно говорили, что этот человек готов к любым опасностям, в отличие от закованных в правила приличия англичан.
Они дошли до музея под руку, как привыкли ходить в Каире; впрочем, и на улицах Лондона было немало таких же пар. У входа ученые остановились.