Фантом памяти

Маринина Александра

–  Понял. Дальше, - нетерпеливо потребовал я. Дальше выяснилось, что у Гарика не только темное прошлое, но и весьма сомнительное настоящее. Он дважды успел побывать на зоне, оба раза будучи несовершеннолетним, сочинять и исполнять песни начал именно там, в колонии, и решил, что будет отныне зарабатывать на жизнь своим бессмертным искусством. Дело шло плохо, таланта было явно маловато, да и со вкусом, как с музыкальным, так и литературным, у нашего Гарика не все благополучно. Однако у мальчика были друзья. Закадычные. Кореша, одним словом. Ну, понятно откуда они взялись. Эти кореша репу почесали, посмотрели повнимательнее на Гарикову красивую рожу и на ладную фигуру с широченными плечами и узкими бедрами, да и сделали своему братану предложение, от которого он не смог отказаться. Не смог, потому что не захотел, а вовсе не в том смысле, в каком написано в "Крестном отце" у Марио Пьюзо.

Предложение было примитивным до визга, но и столь же эффективным при правильной реализации. Братаны

подыскивают Гарику телку с богатыми родителями. Именно так, именно телку с родителями, а не просто богатую, потому как у телки с собственными деньгами найдутся мальчики и получше Гарика. Гарик девицу окучивает, охмуряет своим недюжинным, но пока нераскрученным талантом, покоряет своей неземной страстью. Девица начинает тянуть деньги с родителей либо напрямую "под Гарика", либо, если предки не признают современное искусство, на свои придуманные нужды. Девица отдает деньги Гарику, Гарик братанам, братаны вкладывают их в одноразовую, но прибыльную операцию, возвращают вложенное с наваром, после чего делятся с Гариком. На полученные деньги некоторое время живут припеваючи. Девицу Гарик, разумеется, бросает, чтобы не пришлось отчитываться о том, куда потрачены деньги. Подыскивается новая телка, и так далее. Братаны у Гарика - ребята неприхотливые, на собственный крупномасштабный бизнес не замахиваются, понимают, что ни умишком, ни характером не потянут. Довольствуются малым. Все они, в том числе и Гарик, наркоманы, им лишь бы на дозу хватило. Того, что им удавалось состричь с одной девицы и ловко обернуть с прибылью, хватало примерно на месяц, а то и на два беспроблемной "кайфовой" жизни. Однажды повезло, влюбленная девушка украла у отца из домашнего сейфа десять тысяч долларов, братаны при помощи знакомого наркодилера ловко превратили их в двадцать тысяч и несколько месяцев горя не знали. А в другой раз родители девушки потребовали личного знакомства с талантливым музыкантом, которому для раскрутки непременно нужно арендовать студию в Лондоне, и само знакомство провели с участием специалистов в области шоу-бизнеса. Специалисты после первых же двух тактов категорически заявили, что ловить в этом мутном болоте совершенно нечего, талантом или хотя бы какой-то интересной самобытностью тут и не пахнет, и только полный идиот может вкладывать в "этого мальчика" хотя бы три копейки. Гарик, натурально, жутко обиделся, а братаны - расстроились, результатом же этих достойных уважения эмоций стали разбитые стекла и проколотые шины на автомобилях вышеуказанных специалистов, а вот предусмотрительному и недоверчивому отцу девушки пришлось куда хуже. На него напали в подъезде собственного дома, избили и ограбили. Преступников, правда, не нашли, так что неизвестно, кто это постарался: случайные грабители с корыстной целью или дружки незадачливого музыканта в порядке мести. Вот такой вот у нас мальчик Гарик.

–  И много у него было таких девиц?
– спросил я, с трудом веря, что моя Светка, мой Попугайчик, могла попасться на такую откровенную лажу.

–  Точно не установлено, но по меньшей мере десятка полтора. При его графике трудно что-то установить достоверно. Понимаешь, он же не по очереди девушкам головы морочит, а, так сказать, по мере их появления на горизонте. Вот нашли ему одну, он начал с ней крутить любовь, а через пару недель нашлась еще одна, он и ее в оборот взял, с первой слупил деньги через месяц и бросил, на вторую потратил три-четыре месяца, за это время третья нарисовалась. И так далее. И еще у него случаются перерывы, когда он укладывается на лечение, чтобы снизить дозу, а то вообще никаких денег не хватит.

–  А сейчас как? У него есть кто-нибудь, кроме моей Светки? Борька сочувственно посмотрел на меня.

–  Даже и не знаю, Дюхон, как тебе сказать... С одной стороны, можешь радоваться: у него никого нет, кроме твоей дочери. Но с другой стороны, это плохо.

–  Почему?

–  Потому что Светка, вернее, ее папаша со своими деньгами, для них на сегодняшний день - основная надежда. Понимаешь ли, Дюхон, это только сначала дело шло споро и от девиц отбоя не было, но если вести такой образ жизни, как Гарик и его братаны, то мужская привлекательность быстро сходит на нет. Ни рожи, ни кожи, ни секса, одни только слюни, сопли, бессмысленный взгляд, заплетающийся язык, понос и прыщи. И если Гарик уже полностью утратил критичность и не видит себя в зеркале, то среди братанов есть парочка таких, которые еще что-то соображают. И они отчетливо понимают, что твоя Светка последняя игрушка, которая попалась на крючок. Больше уже никого не будет. И с нее надо слупить как можно больше. То, что я тебе сейчас скажу, это непроверенные сведения, поэтому их не нужно пугаться, но и забывать не следует. Говорить?

–  Говори, конечно.

–  А может, не надо?

–  Прекрати, Борька. Выкладывай.

–  Значит, так. Братаны решили, что вместо того, чтобы требовать с тебя обещанные десять тысяч долларов, лучше сделать так, чтобы Светка получила наследство. А оно немаленькое. Светка сейчас пока еще в таком состоянии, что готова за Гарика душу заложить и перезаложить, она, если получит наследство, отдаст ему гораздо больше этих десяти тысяч. Она отдаст ему все. Только нужно торопиться,

пока она не прозрела и не соскочила. Вот теперь, Дюхон, я все сказал. Вопросы есть?

Есть ли вопросы? Да навалом! Вопрос первый: неужели моя дочь настолько глупа, что не может отличить наркомана от нормального человека? Да, Светка не гигант мысли и не титан проницательности, но уж такое-то видно невооруженным глазом. Это начальную стадию наркомании трудно заметить, особенно если не присматриваться специально, но ведь Борька сказал, что Гарик уже дошел до состояния бессмысленного взгляда, заплетающегося языка, соплей, прыщей и поноса. Как же можно этого не видеть?

–  Ты, Дюхон, плохо знаешь свою дочь, - снисходительно объяснил мне Борька, - если можешь допустить, что она чего-то не видит или не замечает. Все она видит, все замечает, все знает. Стратегия разработана братанами и срабатывает на сто процентов. Гарик вовсе не прикидывается перед девицами гениальным непризнанным артистом, он честно говорит, что он - наркоман, который хочет выбраться из трясины. И только любовь, настоящая, большая, сильная, может ему в этом помочь. Любовь плюс очень дорогое, но очень эффективное лечение за границей. Какая девушка устоит, когда ей предлагают поиграть в ангела, милосердного и мужественного, такого, перед которым потом всю жизнь будут преклоняться и ноги целовать? Но опять же девушка не может пойти к папе с мамой и сказать, дескать, дайте денег любовника от наркомании лечить. Мало того, что не дадут, еще и дома запрут на пять замков, чтобы с наркоманами не якшалась. И вот тут Гарик помогает ей придумать легенду со студией в Лондоне. Или в Париже. Или в Нью-Йорке. Вариации - в зависимости от родительского материального потенциала. Тем паче основания для легенды не выдуманные, он же действительно где-то там иногда выступает. А если легенда изначально не проходит, поскольку предки старомодные и на современную музыку денег не дадут, то идет постоянное вытягивание сумм на девичьи нужды, то сто пятьдесят долларов каждый месяц на оплату счета за мобильный телефон, то двести долларов подружке на подарок, то полторы тысячи, чтобы съездить на пару недель на море и жить при этом в хорошем отеле, или в Вену прокатиться на три денечка, а на самом деле девочка сидит где-нибудь в Подмосковье на даче у подруги. Вот так, друг мой Дюхон.

Я молчал некоторое время, переваривая услышанное. Неужели я действительно настолько плохо знаю свою Светку? Я мог бы подумать о ней что угодно, но мне никогда не пришло бы в голову видеть ее в роли милосердного ангела. Ведь жизнь рядом с наркоманом требует не только безоглядной любви (на это-то как раз моя девочка вполне способна), но и невероятного терпения, и немыслимой выдержки и умения держать себя в руках, и силы духа, и твердости короче, всего того, чего, как мне казалось, у Попугайчика никогда не было.

–  Ты мне все рассказал?
– спросил я, придя в себя после первого шока.
– Или есть еще что-то, что узнали твои знакомые милиционеры, но о чем ты умолчал?

–  Это не милиционеры узнали, а мой Володька, - усмехнулся Борис. Милиционеры в такие тонкости не вдаются. Приводы, отсидки, криминальные связи, ну еще адрес по прописке и, если очень повезет, места тусовки - вот тот максимум, на который они способны. Поэтому я тебе и сказал, чтобы ты не зависал на разговорах насчет наследства, это все прошло на уровне трепа, и я не могу тебе сказать, насколько серьезны их намерения. Но просто имей в виду, что мыслишки такие у них бродят, ведь на пустом месте разговоры не рождаются. Всегда сначала мысль, а потом уже слово, так нас с тобой в школе учили.

–  Да как же не зависать, если в меня стреляли!
– взорвался я. Они не просто болтают, они уже от разговоров перешли к действиям, а ты меня успокаиваешь.

–  А что, ты точно выяснил, что в тебя стреляли?
– иронически осведомился мой друг.
– Насколько я помню, ты говорил, что все это оставалось на уровне ощущений. Что могло с тех пор измениться?

Я постарался взять себя в руки, не злиться на Борьку, реакция которого на им же собранные сведения казалась мне неоправданно легкомысленной, и начал рассказывать. Про материалы для книги о коррупции среди милицейских чиновников. Про некоего генерала Маслова, который давал мне информацию и которого убили при весьма подозрительных обстоятельствах вскоре после того, как я попал в аварию. Про подаренный мне кем-то коньяк и про смерть Фомича и Миши-грузчика. Про то, что за мной кто-то следит. Про то, что кто-то заходит в мое отсутствие ко мне в комнату и роется в бумагах и вещах. Про хорошо проинструктированную и подосланную кем-то Елену. Борис слушал, не перебивая, но ироничная улыбка так и не сошла с его лица.

–  У тебя, Дюхон, каша, мед, дерьмо и пчелы в одной посуде, резюмировал он, когда я трагическим тоном закончил свое повествование. Недоказанный выстрел, недоказанный коньяк, недоказанная слежка. Единственное, что ты можешь утверждать точно, так это то, что кто-то трогал твои бумаги. Будем исходить из того, что тут ты не ошибся, хотя и мог бы. Но я тебе верю. Допустим, бумаги действительно трогали и смотрели. Что дальше?

–  А коньяк? Почему ты считаешь его недоказанным?

–  Потому что не доказано, что он был отравлен. Он действительно мог быть ядовитым фальсификатом, не более того.