Фантом
Шрифт:
– Не болтай глупостей, - перебил Соловьев, - сейчас не до выяснения отношений... Едем в Москву, машину взял у Пророкова, он все равно в отпуске далеко... Потом объясню... Быстрее... Выводи. Уместимся.
Выскочили из своей комнаты дети. Две дочки - близняшки. И угловатый мальчишка - Паше три дня назад исполнилось восемь лет.
– В Москву! В Москву!
– заверещали дочки.
– В машину. Вперед!
– распорядился Соловьев.
– И на лестнице потише, не надо будить соседей. Слышите, потише!
Все гурьбой двинулись вниз.
Через несколько минут "Жигули" выехали
– Пожар?
– испуганно спросила она.
– Пожар, пожар, - мрачно заметил Соловьев.
"Жигули" набирали скорость на пустынном шоссе. На востоке уже начало светать. Но позади еще долго виднелось зарево. Оно неподвижно стояло над лесом, куда нырнула машина.
Вскоре впереди появились бронетранспортеры. Их было шесть штук. И сразу же за ними - колонна "уазиков".
– Милиция, - сказал Соловьев, - сейчас перекроют шоссе... Но, кажется, мы проскочили...
Навстречу им на огромной скорости с включенными фарами и прожекторами неслись пожарные машины. Соловьев вынужден был остановить "Жигули", чтобы пропустить их.
Над лесом зарево разгоралось все сильнее.
В кабинет Кардашова заглянула секретарь.
– Может быть, кофе?
– спросила она.
– Людочка, а вы какими судьбами?
– удивился директор.
– Подумала, что могу понадобиться....
– Спасибо, Четыре кофе, пожалуйста, - попросил Эрик Николаевич.
– Люда великолепно его готовит, - обратился он уже к тем, кто сидел за его столом.
Их было трое. Самойлов - заместитель Кардашова. У него небольшая бородка, коротко постриженные усики. Казалось, ими он старался прикрыть свою молодость. Ведь Самойлову еще не исполнилось и тридцати, а уже заместитель директора АЭС... Капитан Недогонов, поджарый, чувствовалась сразу военная косточка, хотя он был в цивильном костюме. Начальнику гражданской обороны станции носить форму не положено... И ночной директор - пожилой человек, которого на станции все звали Кузьмичом. Он уже давно на пенсии, здесь на АЭС подрабатывал все-таки четыре дочки плюс семь внуков: какой же пенсии хватит? Дочки и их мужья работали на станции, вот почему Кардашов так легко согласился его взять ночным директором.
На столе расстелена карта области. Недогонов искоса поглядывал на нее. Самойлов вертел в руках карандаш, а Кузьмич смотрел на директора, который расхаживал по кабинету.
Молчали.
Кардашов дернул за шнур, шторы раздвинулись, и за окном открылась панорама станции - все ее четыре блока. Огромные корпуса "миллионников" были как на ладони - административный корпус вынесен на холм, чуть в сторону, а оттого как бы нависал над станцией.
– Может, позвонить в Москву?
– нарушил затянувшуюся паузу Самойлов.
– Они должны нас информировать.
Кардашов не ответил. Он смотрел на станцию.
– Сначала подумали, что это у нас...
– Кузьмич будто оправдывался, - но Тимофей Тимофеевич четко сказал: у нас порядок, все происходит на юге, но я должен проверить...
– Странно, что Тема не дает
– Работает...
– перебил Кардашов.
– Будем ждать...
– Попробую связаться со своей линии, может, у них что-либо новое? неуверенно сказал Недогонов и подошел к креслу директора, но не сел, а попытался через лампу дотянуться до телефона.
– Садись, садись, - усмехнулся Кардашов, - я не боюсь за свое кресло...
Кардашов нервничал, хотя и старался скрыть свое волнение от остальных. Его худощавое, гладко выбритое лицо хорошо выражало все, что он чувствует. Впрочем, Кардашов никогда не скрывал своих эмоций. Он всегда смотрел своими голубоватыми, посаженными вглубь глазами на собеседника, и от этого холодного, пронзающего взгляда становилось как-то не по себе. И Недогонов смутился...
– Да я так...
– Садись, - приказал Кардашов, и капитан тут же подчинился.
– Звони и попытайся хоть что-нибудь узнать, нельзя же просто так сидеть!
Недогонов набрал номер.
– Это я, Недогонов. Мне нужны данные по... Да, да, понимаю... Слушаюсь... Есть, товарищ полковник!..
– Недогонов смущенно положил трубку.
– Ну что?
– спросил Самойлов.
– Да послал его к черту этот полковник, - Кардашов помрачнел.
– Играют в прятки. И сами не знают с кем...
– Он сказал, чтобы я угомонился и шел спать, - сказал Недогонов.
– И приказал его не беспокоить, мол, оснований для этого нет...
Кардашов глянул на часы, которые показывали почти пять часов, и решительно направился к телефону.
– Москва? Дежурный? Это что - вы, Николай Иванович?..
С Кардашовым разговаривал начальник главка Николай Иванович Стрельцов.
Он сидел за пультом дежурного по энергосистеме, властно захватив его место. Молодой инженер что-то пытался объяснить столь высокому начальству, но Стрельцов сделал ему знак замолчать.
– Не высовывайся, Кардашов.
– Лицо Стрельцова начало краснеть, на лбу выступили капельки пота.
– Ты пытаешься первым попасть в рай... Нет, я не шучу! Неужели ты думаешь, что я больше знаю?!. Сиди у себя тихо и меряй!.. А потребуется, вызовем!.. Да пойми же, не знаю.
– Стрельцов начал злиться, его круглое лицо покраснело еще сильнее, что свидетельствовало о большом гневе начальства, но он пока сдерживался.
– Да, я понимаю, что тебе, Кардашов, нужна информация... Но у меня ее нет!! Понимаешь - нет?! Знаю, что лететь надо туда, рейс заказал - вылетаю вместе с комиссией... Впрочем, почему я перед тобой должен отчитываться?! Пока, не мешай!
– Стрельцов бросил трубку.
Кардашов недоуменно посмотрел на телефон. Честно говоря, он не ожидал, во-первых, услышать голос Стрельцова, ну и, во-вторых, что Николай Иванович будет разговаривать с ним таким тоном - не принято это в их министерстве...
– Видно, на юге серьезные делишки...
– сказал он вслух о том, что подумал, когда Стрельцов бросил трубку, - очень серьезные делишки...
– повторил Кардашов.
– Значит, ждать нельзя, - резюмировал Самойлов.
Директор вопросительно посмотрел на своего заместителя; мол, тебе все ясно?