Фантомная боль

Рой Олег Юрьевич

– Тоже мне, бином Ньютона! – Водитель, заметив мое изумление, смеется – и тут я его узнаю! Дьявол! Ну или кто он там есть? Галлюцинация, архангел, антропоморфная визуализация моих теологических представлений.

Сиденье подо мной обтянуто темно-серой, колючей на ощупь

синтетикой. Я тайком провожу по нему ребром ладони – тьфу, чешется. Ничего себе, визуализация! На зеркале заднего вида болтается круглая подвеска – «инь»-«ян», кто бы сомневался! Материал незнакомый, похожий одновременно и на металл, и на стекло. При движениях подвески «инь» и «ян» словно меняются местами: темное становится светлым и наоборот. Вот черт, мне что, думать больше не о чем?

Дьявол (или кто он там) опять смеется:

– Ну ты меня удивил! С таким потенциалом горы можно двигать и мировое правительство организовывать. Надо же так все поменять! Экая жизненная сила!

Я вспоминаю, как на Настиных губах вздувались и лопались кровавые пузыри, и в горле опять становится кисло и горько. Постой! Вздувались и лопались? Значит, она еще дышала?

– Марина их всех… убила? – выдавливаю вопрос, сглатывая на каждом слове.

Он дергает плечом:

– Убила, не убила – тебе какая разница? Это их жизни и смерти, не твои. Тебе теперь вон есть о ком заботиться. – Он тычет большим пальцем в сторону Настиного дома. Там, в одной из квартир сейчас нянчится с Катюшей соседка Галина Семеновна. – Ты же девочку хотел забрать, разве нет? Новую жизнь начать собирался… Ну и вперед! – Он ухмыляется. – Только заплатить не забудь…

Отпустив

заклинившую почему-то дверную ручку, я лезу в карман, одновременно косясь на счетчик.

На черном прямоугольнике кроваво горят три цифры – 666.

Эпилог

Волны яростно бросаются на парапет набережной, вздымаются все выше, выше, словно стремясь дотянуться до низких, таких же черно-сизых туч…

Молния!

С оглушительным треском небо разрывается от зенита до горизонта, распахивая рваные края, за которыми на мгновение открывается ослепительный свет. Так в темной душной комнате рвется пополам пыльная тяжелая штора, и за ней вдруг – яркая голубизна, и доброе тепло, и бездонная свежесть…

Гроза опускается все ниже и ниже, сшивая небо и землю кривыми сверкающими стежками.

В их ослепительном свете коротко взблескивает первая сорвавшаяся с мрачного небесного полога капля. Десять, сто, тысяча… Короткие серебряные искры молний сменяются серебряными нитями ливня.

Река, принимая блудные капли, освобожденно вздыхает.

Волны, только что с остервенелым рычанием бросавшиеся на холодные камни парапета, разглаживаются, гаснут, пропадают.

Пропадают и тучи.

Распахнутый купол неба щедро осыпают крупные яркие звезды. Разноцветные, подмигивающие, как сияющие сквозь тьму окна лежащего внизу города. Ночь сгущается. И уже не разобрать, где заканчиваются звезды и где начинаются пестрые огоньки дышащих жизнью окон.