Фантомная боль
Шрифт:
– Я уже слышал это! – скаля зубы и все еще хрипло посмеиваясь, отвечал забрак.
– Даже не раз! Проверка? Хорошо, пусть будет так!
– Не перебивай меня! – приказал Дарт Сидиус. – Видишь ли, если бы ты просто проиграл битву с джедаями… Но разница в том, что падаван превратил тебя в бесполезный обрубок, полуситха! Думаешь, мне будет полезен инвалид в качестве диверсанта и убийцы?!
Учитель впервые открытым текстом говорил Дарту Молу о том, к чему сводилась его роль в Великом плане. Но эти слова звучали для иридонийца так же, как слова о другом ученике. Он был уверен, что Сидиус провоцирует его. Ученик должен доказать учителю, что он по-прежнему достоин своего места в Ордене Ситхов. И единственный способ сделать это -
Мол встал и бросился в рукопашную на человека в черном. Сидиус отступил на несколько шагов и пустил в него Молнию Силы. Мастерскую залило мерцающее синее свечение, треск электричества отражался от ее гладких стен. Но Ситхская Молния не остановила забрака: сопротивляясь ей, он шел вперед, но когда он приблизился к учителю и замахнулся на него, Дарт Сидиус при помощи Силы просто оттолкнул его от себя. Однако Дарт Мол вновь поднялся на ноги и сжал кулаки, готовясь атаковать человека. Вдруг он заметил, как в руке учитель сверкнула золотистая рукоять из электрума. Его световой меч. Теперь против него безоружный и покалеченный ситх-ученик не имел никакого шанса. И, тем не менее, Мол не остановился.
Да, он уже проходил через подобное. В последнем испытании перед инициаций, когда Сидиус отправил его на месяц на одну из планет во Внешнем Кольце и натравил на него множество дроидов-убийц. И после долгой, изнуряющей, доводящей до исступления борьбы за жизнь Мол начал терять связь с реальностью. Но тогда для этого были видимые причины: голод, истощение, инфекция, попавшая в кровь через раны. И в таком состоянии после месяца мучений забрак вступил в финальную битву с самим ситхом-учителем. И что Сидиус сказал ему перед боем? Мол навсегда запомнил те слова, окончательно сокрушившие в тот миг его зыбкую реальность: «У меня есть другой ученик. Он по-настоящему силен. Но ситхов может быть только двое. Как ты думаешь, кого из вас я решил убрать?». В тот момент, стоя на руинах своей картины мира, забрак готов был убить Сидиуса.
Тогда он поверил словам человека. А сейчас его уже нельзя было купить такой угрозой: пройдя все испытания, Мол потерял страх и хорошо познал свою цену. Но память о том событии не стерлась. И теперь, вновь стоя насмерть против Дарта Сидиуса, он мысленно погружался в то состояние, в тот концентрированный гнев.
Иридониец успешно парировал выпады учителя, но ему не хватало прежней ловкости, прежней легкости и свободы движений, чтобы самому нанести эффективный удар. Человек одерживал преимущество, и когда после очередного Толчка Силы Мол растянулся на полу, Сидиус подошел и поставил ногу ему на грудь в знак победы. Но ситх-ученик не признавал своего поражения. Забрак попытался с помощью Силы завладеть бластером, лежавшим в стороне среди прочего оборудования, но эта попытка была замечена, и ботинок Сидиуса резко опустился на его руку. Мол услышал хруст своих костей, в глазах стало темно. Боль и гнев вновь погрузили его в пучину воспоминаний.
Тогда, во время последнего испытания, Дарт Сидиус загнал его в угол и готовился нанести последний, роковой удар световым мечом. Но иридониец бросился вперед и вонзил зубы в руку учителя. Он ощутил вкус чужой крови во рту – и его реальность встала на место! Он не желал смерти учителю – он желал ее тому, второму. И когда он узнал, что никакого второго не было, все закончилось.
А если сейчас кто-то второй все-таки был? Если это его присутствие Дарт Мол почувствовал на планете Набу, когда ему казалось, что поблизости был кто-то, кто знал все? Ярость вновь вдохнула силы в его тело. Забрак уперся здоровой рукой в ногу человека и скинул ее с себя, после чего он схватил Сидиуса за ту руку, в которой тот держал меч, и так же, как когда-то, вонзил зубы в его плоть. Учитель выронил меч, но тут же ударил ученика Молнией Силы. Дарту Молу было все сложнее сопротивляться этой атаке. Сидиус, используя Толчок Силы, отшвырнул его к стене и, прыжком оказавшись возле него, поднял голову ученика, уперев носок ботинка ему под челюсть, и приставил к его лбу золотистую рукоять выключенного светового меча.
– Диверсант, убийца, - торжествующе повторил учитель.
– Это все, чем ты был, Мол! Ты ведь всегда знал это! Ты не способен больше ни
Ученик смотрел на Дарта Сидиуса хладнокровно, не моргая и стиснув зубы. Он не боялся. Пусть учитель активирует меч, пусть даже медленно разрежет на куски то, что осталось от него – Дарт Мол не проронит ни звука. В нем не было страха. Но был ли гнев?
Иридониец ненавидел ранившего его джедая, предавшую его Силу, того второго, даже самого себя, но не учителя. Дарт Сидиус поступал так, как подобает ситху. Его не в чем было винить. Если Мол не справился, он был в полном праве найти другого на его место. Забрак не хотел об этом знать, и со стороны учителя теперь лучшим наказанием было не убить его. Дать ему бессмысленную, заведомо обреченную надежду. Дать ему жизнь, которую он будет доживать в одиночестве и сожалениях. Безразличие Сидиуса уже бывало худшей пыткой для Мола. Равнодушное молчание отца, которого у него никогда не было.
Теперь оба ситха молчали. Это было соревнование гордости, и, несмотря на раздирающие душу страсти, а, может, благодаря им, Дарт Мол выиграл его.
– Многому ли ты научился на Темной Стороне? – поставил ему вопрос Дарт Сидиус.
– Да, - ответил ученик, ведь ситуация не позволяла ответить иначе. – И я восстановлюсь и снова буду применять эти знания.
Учитель снисходительно хмыкнул:
– Ты бы научился всему этому без меня?
– Нет, - честно признал Мол.
– Так с чего ты взял, что сможешь восстановиться без меня? Я не буду с тобой возиться! Понял?
Человек в черном убрал меч на пояс и зашагал прочь от забрака. Здесь уже не было подвоха. Учитель на полном серьезе отказывался от своего ученика. Что еще можно было сделать? Просить его изменить решение? Глупо. Бесполезно. Унизительно. Нет, могло быть только одно верное действие! Бежать за ним, биться с ним!
Дарт Мол собрал последние силы, вставая на ноги. Как одержимый, с неистовым хриплым рычанием, он бросился вслед за Сидиусом. Но его снова остановила Молния Силы. Забрак не смог удержаться на ногах. Боковым зрением Мол увидел свое отражение на панели солнечной батареи своего корабля. Молнии прошивали его тело, расползались по нему сотней сине-белых личинок. Он видел свои кости, светящиеся сквозь плоть. Он даже успел удивиться тому, сколько металла было в его позвоночнике и как глубоко имплантат пустил корни в его тело. Но его сопротивление Ситхской Молнии было все-таки сломлено, и ритм сердец иридонийца сбился, а его легкие сжались от боли, бронхи заполнила кровавая слизь. Мол захаркал кровью.
– В тебе сильно желание жить, хоть ты и молчишь об этом, - услышал он голос Дарта Сидиуса.
– Ты будешь жить, если исчезнешь с Корусанта.
Учитель говорил, не глядя в сторону Дарта Мола, и забрак никак не мог узнать его мысли, его чувства. Но как абсурдна была сама мысль о том, что какие-то моральные чувства вообще были у этого бездушного человека, разыгрывающего шахматные партии с самим собой, когда вместо фигур – чужие жизни! И все же Мол не мог поверить очевидному. Он продолжал верить в несуразное убеждение, что этот мастер двойных игр был честен с ним всегда, не считая тех испытаний. Сидиус ведь так долго учил его! И так гордился им! Что он сказал забраку тогда, перед роковым отбытием на Татуин? «Ты блестяще подготовлен, мной юный ученик. Им с тобой не сравниться». И неужели после стольких лет можно было в один момент потерять веру в своего подопечного?
Сейчас Дарт Сидиус мог отвести взгляд только с презрением. И это было лучше, чем безразличие. Презрение можно преодолеть, но расшибать лоб об стену безразличия – бесполезное дело. Но все девятнадцать лет Сидиус отгораживался от Мола так, как только мог, делал все, чтобы не позволить в своей душе зародиться какому-то отношению – он ведь видел, как отчаянно к нему тянулся этот юный забрак. И ситх-учитель отлично сохранил лицо и не предал принципов. В нем не было чувств. Дарт Мол должен был понимать это. Его учитель – недостижимый и холодный, как идол на пьедестале, как божество.