Фантомные боли железных грифонов
Шрифт:
Фигурка стояла в нескольких шагах, не шевелясь, преградив Хиддену дорогу, и туман вокруг неё завивался кольцами, потихоньку рассеиваясь. Когда стало возможно различить лицо, Хидден уже знал, что увидит длинную седую бороду, словно сотканную из творецкого тумана, и слепые глаза, будто этим туманом наполненные.
— Дед… — чуть слышно выдохнул он.
Старик в изношенной одежде с чужого плеча, с кривой палкой вместо клюки, слепо смотрел на Хиддена, по-отечески тепло улыбаясь. Скрюченными морщинистыми пальцами он пытался нащупать Хиддена, и тот едва сдержался,
— Мальчик! — глухо просипел старик, и его голос оказался таким же, как помнил Хидден. — Мальчик, ты слишком молод, чтобы умирать! И ты знаешь: сейчас совсем не время — ведь ты едва нашёл то, ради чего стоит жить… Над вами нависла угроза — Город чувствует её, но не может разгадать. Он хочет помочь тебе, Мальчик. Доверься ему. Доверься, расскажи, что тебя гнетёт, что грозит отобрать у тебя самое дорогое — то, что стало дороже жизни! Ты жаждешь спасения. Жаждешь, Город чует это. Вы ищете путь, вы что-то замышляете, но одним вам не справиться. Всё будет напрасно, всё пойдёт крахом, если вы не доверитесь ему! Расскажите, и он поможет. Доверься Творецку, Мальчик, доброта его безгранична…
Слова убаюкивали и гипнотизировали: хотелось послушаться, сбросить груз с собственных плеч и доверить Городу не только все свои тайны, но и жизнь, о которой он, безусловно, позаботится.
«Доверься! Доверься!» — кровью шумело в ушах в ритме замедляющегося сердца, и голову заполняла патока из видений их с Сагой будущего — всех тех лет, которые они проведут вместе, наслаждаясь жизнью и друг другом. От сладости этих картинок слипались глаза, и моргать становилось всё тяжелее, но старик словно отпечатался на изнанке век — Хидден отлично его видел даже с закрытыми глазами.
«Доверься! Доверься!», и все те прекрасные, сумасшедшие мечты станут реальностью — стоит только рассказать Городу секрет, перейти на его сторону… А потом… потом… потом — верно служить ему. Всего-то! Так ли велика цена за их с Сагой будущее? Всего-то — верность Городу… И весь мир в придачу.
Хидден зажмурился и с силой тряхнул головой, прогоняя вязкую мглу, паутиной оплетающую его мысли и его волю.
— Пошёл прочь!
Он поднял отяжелевшую руку, с трудом сжал кулак и с силой выбросил его вперёд. Движение вышло медленным и неуклюжим, но старик рассыпался, взвихрился клочьями тумана, словно дым от залитого костра.
— Ты ошибаешься, Мальчик! Но ещё не поздно — только доверься! — угасающим эхом звучал его голос.
— Я всю жизнь ошибался, — тяжело дыша, процедил Хидден. — Хватит! Пора делать правильный выбор.
В это же время непривычно запыхавшаяся Сталь открыла дверь своего кабинета и согнулась, уперев руки в колени, пытаясь отдышаться. Выбившиеся из пучка прядки прилипли к её взмокшему лбу, перед глазами рябили чёрные мошки, пульс зашкаливал.
— Что за …? — удивилась Сталь, хватая ртом непривычно густой и горячий воздух.
И тут боковым зрением она уловила движение за её рабочим столом. На стуле,
— Мама! — обрадовалась девочка. — Я тебя заждалась!
Ровно в тот же момент Сага обещала Гренке, что сегодня вечером заберёт его к Хиддену, раз уж она сама теперь всегда ночует у него. Покормив белку, она вышла на площадку — словно в наполненную паром горячую баню. Густой влажный туман окутал её всю — будто взял в тиски, подступил к горлу, затуманил взгляд. На лестнице обрисовался тёмный силуэт: кто-то поднимался к её квартире.
***
— Сага! — вновь окликнула Сталь. — Полана! — она повысила голос, и Сага наконец-то вынырнула из пучины своих размышлений, вернувшись в кабинет Стали, за стол, вместе с Хидденом.
— Что?
— С тобой всё в порядке?
— А? Да. — Сага сжала переносицу пальцами. — Просто голова болит. Я сегодня не выспалась.
Сталь недоверчиво на неё посмотрела, потом собрала разложенные на столе бумаги с их обсуждениями и, бросив в ведро, подожгла.
— Я, конечно, тот ещё скептик, — сказала она, — и не склонна питать иллюзий, но в данном вопросе очень хочется согласиться с Хидденом: выход есть всегда. И мы делаем всё, чтобы его найти. Отчаиваться ещё рано.
— А я и не отчаиваюсь, — вздохнула Сага.
— Вот и правильно, — кивнула Сталь. — Продолжим наши поиски после обеда.
— Сага! — Хидден поймал её за руку, когда они вышли в коридор. — В чём дело? Я вижу, тебя что-то тревожит.
— Странно, ведь причин тревожиться абсолютно нет, — съязвила Сага.
— Но у тебя явно нашлась ещё одна, о которой я не знаю. — Хидден увлёк её в пустынный боковой коридор, подальше от спешащих на обед сотрудников. — Что случилось? — Он мягко коснулся её щеки и заглянул в до черноты тёмные глаза.
— Ты припёр меня к стенке, — невесело усмехнулась Сага, — причём в прямом смысле.
Она устало прислонилась к стене, и Хидден придвинулся ещё ближе:
— Расскажи мне… Я же чувствую: что-то не так.
Сага помолчала, потупившись. А потом вскинула взгляд, и Хидден впервые увидел в нём столько отчаяния.
— Мне не даёт покоя одна мысль… Всё вертится и вертится, неотвязно, словно дрозофила…
— Что за мысль? — спросил Хидден, предчувствуя дурное.
— Хидден… — Сага вздохнула, словно набираясь храбрости. — Мы встретились благодаря Творецку. Здесь паршиво, чертовски паршиво, но… мы вместе. Мы живы, и мы есть друг у друга. А большего мне, пожалуй, и не нужно. А тебе?
— К чему ты ведёшь, Сага? — ещё больше напрягся Хидден.
— К тому, что это дорогого стоит. И так ли велика цена, которую он требует?
Что-то больное, тревожное заскребло острыми коготками с внутренней стороны его рёбер.
— Цена — служить ему, — предостерегающе произнёс Хидден.
— Да… Кажется, я нашла выход, Хидден. Он не слишком хорош. Но другого я не вижу.
Сага вытащила из болтающейся на плече сумки блокнот и, что-то быстро в нём написав, показала Хиддену.