Фантомный бес
Шрифт:
– В ЧК, – сказала Мура. – Обыкновенное дело.
– Боже мой!
Супруги напоили ее горячим чаем из сушеной моркови и какой-то травы, уложили на кровать, накрыли двумя одеялами и велели отоспаться.
– Да я и там отоспалась, – усмехнулась Мура. Однако в постель покорно легла и глаза закрыла.
В последних числах ноября, войдя в дом, генерал сказал почти весело:
– Ну вот, друзья, дождались. В Германии революция!
– Что? – спросила Елизавета Федоровна. – Как это?
– Просто, душенька, просто. Ведь Германия накануне поражения. А это меняет дело. Сначала взбунтовались моряки в Киле. Их там месяц не кормили.
– А кайзер Вильгельм? – спросила Мура.
– Кайзер! – Генерал усмехнулся. – Кайзера больше нет.
– Как это нет? – осекшимся шепотом спросила Мура.
Прежде чем ответить, генерал внимательно посмотрел на Муру.
– Кайзера действительно больше нет, голубушка. А есть гражданин Вильгельм Гогенцоллерн, или как его там? Он спокойно перебрался в Голландию и отрекся от престола. Точнее, сразу от двух. Ведь он не только император. Он еще был королем Прусским.
– Понятно, – тихо сказала Мура.
– Занятно! – сказала Елизавета Федоровна. – И что теперь будет?
– Главное, что с нами будет? – задумчиво произнес генерал. – Немецкие войска покинут Украину. И что там начнется, один Бог знает. Подождем.
– А здесь, в Питере, нам чего ждать? – спросила Елизавета Федоровна. – У моря погоды?
– Милая моя, – сказал генерал. – На юге формируется армия свободной России. Надежда только на нее.
Генерал не рассказывал Муре, что летом он был на Украине, где вынужденно общался и с немецким командованием, и с молодыми атаманами Петлюры, вполне вменяемыми, кстати, людьми – они терпеть не могли большевиков, но к самой России какой-либо неприязни не питали. Но главным образом генерал способствовал по мере сил первым росткам Белой армии. А в Питер тайно вернулся лишь за женою. Но вышло так, что застрял надолго. И уж тем более он не рассказывал, что на Украине он создал секретный ударный офицерский отряд с целью освобождения государя-императора и его семьи. Он раздобыл деньги, оружие, цивильную одежду. Офицеры, все как на подбор храбрецы, несколькими малыми группами пробрались под Екатеринбург. Все было готово к внезапному захвату дома Ипатьевых. Но вмешалась какая-то злая сила. Они опоздали ровно на один день.
За завтраком у Мосоловых принято было говорить о медицине. Генерал очень пристрастился к этой теме. В госпитале он на многое насмотрелся, с грустью он говорил о том, что медицина далеко еще не все может. Ведь сколько жизней можно было спасти. Мура внимательно слушала, в лице ее светилось и понимание, и сочувствие. Она не стеснялась задавать вопросы, порою настолько тонкие и глубокие, что генерал приходил в восторг и принимался обстоятельно и заинтересованно отвечать. И неизменно добавлял при этом: «Машенька, голубушка, вы могли быть врачом. Да еще каким!»
А Мура по-своему вспоминала госпиталь, с ужасом смотрела она, как молодым парням отрезали ноги. Осколочное ранение вроде пустяк, но это страшное слово – гангрена. Неужели медицина не может найти какой-то порошок, какую-то пилюлю – проглотил, и воспаление раны прошло? Какие-нибудь бактерии
Мосолов смотрел на нее изумленно, а потом ударился вдруг в воспоминания: «Знаете ли, Маша, я ведь детство провел в деревне, под Рязанью. Отец мой был управляющим в небольшом поместье. Так вот, в одной дальней деревне жила старуха Макариха, которая лечила смертельные нагноения, знаете чем? Плесенью. Да-да. В какой-то бочке у нее что-то гнило, она собирала с краю плесень, как-то ее настаивала, а потом смазывала незаживающие раны. А то и пить давала. Вся округа к ней ходила. Но секрет этого бальзама она держала в тайне. Темная была старуха, почти ведьма. Ну, это слухи. А я был мальчишка, что я понимал? Но исцеленных крестьян я видел собственными глазами. Я помню, как они, отбросив пропитанные гноем повязки, поднимали взоры к небу и благодарно крестились. Уже когда я повзрослел, был в чинах, я все порывался отправиться с каким-нибудь толковым врачом на поиски этой деревни, этой старухи. Да куда там! Жизнь заела. Но мысль о чудодейственной плесени в памяти моей живет. Да-с».
Спустя месяц-другой сосед, живущий этажом ниже, рассказал Муре, что некий молодой литератор ищет переводчиков с английского для недавно созданного издательства. Она отправилась на поиски. И с первого взгляда этого литератора узнала. Давным-давно, совсем в ином мире, она стояла с ним бок о бок на крыше башни Вячеслава Иванова. Стихи читал Блок. Забыть это было невозможно. И она, толком не успев представиться, рассказала именно об этом. «Блок? – очень по-доброму улыбнулся литератор. – “Незнакомка”? Этого действительно забыть нельзя».
Все та же щетка усов, большой нос, смешливые, добрые глаза. Тогда это был тонкий, высокий юноша. Сейчас это был зрелый молодой мужчина, производивший впечатление веселого гиганта.
– Вы и вправду знаете английский? – спросил он.
– Полагаю, не намного хуже, нежели русский, – ответила она со спокойным достоинством.
– А опыт переводов у вас есть?
– Да, но, к сожалению, не художественных текстов. В основном история, экономика, политика. Я жила в Англии, потом несколько лет в Германии. Мой муж был дипломат, и мне приходилось довольно много помогать ему.
– Ну, это уже неплохо, – он вновь растянул губы теплой улыбкой. – Мне думается, у вас получится. А почему бы и нет? Тем паче что мы вам поможем. Художественный перевод – дело тонкое, но весьма завлекательное. Научиться этому имеет смысл. Можете мне поверить.
– Я верю. – Она улыбнулась в ответ.
– А совершенствоваться в этой профессии можно и нужно всю жизнь. Я даже знаю, какую книжку вам дам для пробы. Допустим, сказки Уайльда. Вы же их читали?
– Я их читала, – Мура была серьезна. – Более того, я сама хотела начать именно с Уайльда. «Звездный мальчик» и так далее.
– Смотрите-ка! – обрадовался литератор. – Даже наши намерения совпадают. Естественно, мы начинаем с прозы. Стихи – дело особое. Не случалось переводить?
– Чуть пробовала. Но это не в счет.
– Тут, знаете ли, немного надо быть поэтом. Но вы, видать, стихи любите, коли ходили на Башню.
– Люблю, – коротко ответила Мура.
– А сами не пишете? Признавайтесь.
– Сказать честно, нет.
– Ну, если у вас проснется такое желание – поиграть с рифмами, милости прошу. Попробуем и тут. Но для начала я должен представить вас организатору издательства. Вы не знаете, кто он?