Фантош
Шрифт:
И молодая женщина, как ныне говорят, среднеазиатской внешности. Тоже вся в ярко-голубом: платье до колен, лента в гладких смоляных волосах.
Алексей бы и внимания на неё не обратил, но поймал затылком вопрос:
— Не знаете, электричка на Москву скоро пойдёт?
Голос был низкий, звонкий, удивительного какого-то тембра… позже Алек всё пытался воспроизвести его в голове, но не мог. Вот при ней самой — ещё как-то, а без неё — ну никак. А сейчас улыбнулся, ещё не разглядев хорошенько лица. Поймав уголком глаза.
— Через полчаса обыкновенный,
— Мне уже повезло без счёта, — отозвалась женщина.
Тут он, наконец, обернулся.
Азиаточка сжимала в охапке портфель, прижав к груди. Пухлый, старомодный и похожий на грудного младенца в конверте.
— Книги?
— Ну да. Учебники. Экзамен с плеч свалила.
И как-то, слово за слово, оба разговорились. Алеку было нелегко сдвинуть себя с тормозов: все мысли были о Ляльке, Елене, которая так внезапно, так подло бросила его одного с малым ребенком. Затверженный лейтмотив всей его жизни. Но сегодня был его час — и Алексей, недавний доктор физико-математических наук, который в поте лица зарабатывал лекциями на нянек и усиленное молочное питание, с неподдельным интересом выслушивал рассказ о том, как для сдачи кандидатского минимума пришлось прикрепиться к Боровицкому мединституту.
— В других местах за деньги, а здесь так согласились. Говорят, даже рады будем, городок захолустный, так хоть прозвучит. Все пятерки получила, — женщина похлопала портфель по выпяченному нутру. — Сегодня был последний экзамен, по специальности.
— Какая? — спросил из вежливости.
— Общая нейрохирургия.
Это не говорило ему практически ничего — разве что приходилось в надежде на приработок оформлять патенты: приборы с волоконными световодами и прочее. Там всегда присутствовала строка или другая насчёт использования в медицине — надо же предусмотреть все возможности.
Они спускались по переходному мосту — женщина спереди. От того, что она судорожно обнимала свою ношу, подол приподнялся до подколенок. Алек мимоходом отметил кривоватые ноги, слишком короткие для туловища. Словно у японки.
— Теперь дело за диссертацией, — из чистой вежливости заметил он.
— О, она уже, собственно, есть. Проблемы нейрохирургии детей дошкольного возраста. Делалась как монография, только чуть переоформить нужно.
— Поезд из Брянска. Прибывает ко второму пути, — лязгнул из репродуктора безличный железный голос.
Серое рыло экспресса выскочило рядом с перроном, многоглазая гусеница притормозила, распахнулись двери, выпуская наружу верхние половинки проводниц, срезанные железом наискосок.
— Прямо до Москвы? У вас нужный билет куплен?
Собеседница Алексея кивнула, смеясь. Оказалось, что предусмотрительны были оба. Впрочем, билет на поезд, идущий без остановок, был лишь чуть дороже обычного.
И вот под жёсткий ритм колёс, стучащих по шпалам, под выклики бродячих торговцев мороженым и пирожками, в душноватом уюте вагона — попутчики разговорились.
Она — «вообще-то я Эрденэ, Драгоценная Жемчужина, но все зовут
— А много сынишке лет?
— Пять, вот-вот, глядишь, и в школу идти. Умненький. Сейчас гостит у родных, и если бы вы знали, как грустно ходить мимо двери в его комнату. Пустая квартира, понимаете.
Алек посчитал неприличным спросить, замужем ли она: по умолчанию решил, что в разводе.
И внезапно поделился самым больным. Рассказал, что его собственная половина умерла сразу после родов: сердце и почки отказали одновременно. Абсолютный шок для всех — ничто не предвещало. Нельзя сказать, что совсем, недержание, отвращение, жутко опухали ноги, препараты пила, так это почти всегда бывает. И кровотечение было несильное, и температура в норме.
— Будто утомилась и заснула, — кивнула Эля. — А потом не захотела просыпаться. Я такое знаю по опыту.
Но зато вот Гаечка, птенец…
— Синица? Как же она вписана в метрику?
Необычное слово. Ну да, в свидетельство о рождении, так?
— Гаянэ. Так мама захотела.
Чья мама — он специально не уточнил. Их в семье три: одна мёртвая и две живых и далёких. Самая далёкая, мамина мать, заграничный литературовед, хотела внучкой Гаяну. Гаяна, дочка матери Марии, которую выманил в Союз «красный граф» и писатель Толстой. Но Алексей внёс небольшую армянскую поправку в честь знаменитого поэта.
Гаянэ ты моя, Гаянэ…
Дочка. Награда, какой ему хватит на целую жизнь вперёд. Алексею никогда не приходило в голову, что на такую жизнь не достанет его самого — даже с учётом больших денег за патенты — и хорошей гувернантки. А тут вдруг возникло в уме.
— Хорошо мы тут с вами разговариваем, — улыбнулась Эля. Зубы крупноваты, но чистые, и запах изо рта свежий. Аромат прохладной ухоженности от тела даже в летнюю жару.
— Сам удивляюсь. Я вообще-то интроверт.
— Неужели? — снова улыбка. Дуновение покоя и чистоты.
— Я имею в виду, что вы необычный интроверт: такой открытый. Светлый, а не тёмный, если вы понимаете.
— В нормальных условиях я жутко замкнутый, если вы об этом.
Но какие милые ножки у этой Перл… откуда еврейское имя? У этой смуглой жемчужины. Туфельки на низком каблуке, тонкие колготки, несмотря на летнюю жару, — ах, это, наверное, из-за экзамена. Задним числом мужчина соображает, что не предложил свою помощь по доставке сумки с учебниками на место. Но её бы, пожалуй, и не приняли, эту помощь. Своя ноша не тянет, а незнакомец вряд ли заслуживает доверия.