Фаранг (Дилогия)
Шрифт:
— Егоров, ты чего так долго? А?
Голос у Катерины был и утомлённым и ликующим одновременно.
— Да нормально 'перезимовали'.
Растительность на голове и лице Мельникова так и не восстановилась, да и свекольный цвет ожога никуда не делся, так что выглядел Сенсей весьма устрашающе.
— Я то, если помнишь, пластом лежал, но ничего… выкарабкался. Вдоль берега, потихоньку, помаленьку…
После бурной встречи, счастливых женских слёз и крепких дружеских объятий, руководивший 'комиссией
Слова им были не нужны. Егоров просто взял свою женщину за руку, вложив её ладошку в свою ладонь, и повёл вслед за уехавшим автомобилем. Ладонь у Кати была крепкая. Сухая и тёплая. А ещё невероятно жёсткая и шершавая. Сплошные мозоли и ссадины.
Витькино сердце затопила волна жалости, нежности и любви.
— Катя.
— Да.
— Я обещаю. Я больше никогда тебя не оставлю. Даже на один день.
Катя промолчала. Только чуть крепче сжала пальчики.
— Катя.
— Да.
Виктор остановился и посмотрел в счастливые глаза жены.
— Выходи за меня замуж.
Егоров сунул руку в карман и достал оттуда маленькое колечко.
— Это мамино. Она отдала его мне перед отъездом…
Кольцо подошло идеально. Екатерина посмотрела на своего мужа.
— Егоров. Я уж думала, мне самой придётся тебе предложение делать!
Долгий романтический поцелуй был самым наглым образом прерван одобрительным свистом, аплодисментами и улюлюканьем. Егоровы, сами того не заметив, добрались до новой стоянки и моряки не замедлили бурно поприветствовать новую ячейку общества. Свои чувства матросы во главе с Данияром выражали без всякого пиетета и такта, вопя во всё горло и попутно давая массу советов. Иногда весьма двусмысленных и скользких.
Катя покраснела и обозвала всех дураками, что вызвало новую порцию хохота и шуток. В конце концов Сенсею это надоело и при помощи Даньки и пары ласковых, но тяжёлых оплеух, он это дело прекратил, разогнав матросню заниматься своими делами.
— Вдоль берега, потихоньку, помаленьку… ничего. Добрались.
Три десятка человек сидели плотной группой вокруг едва тлеющего костра, под немыслимым звёздным небом и слушали рассказ Сенсея.
— Место там подходящее. Я даже думаю — ну их к чертям, эти острова! Всё одно заново строиться будем, так почему бы не там?
Данияр и остальные моряки согласно кивнули — судя по их единодушию, бухта, возле которой Мельников жил последние три месяца, и впрямь была отличным местом. Витька промолчал, а Катя, притихшая у него на плече, никак не отреагировала.
— В общем то, рассказывать нечего. Шалаши, охота, рыбалка. Время пронеслось — не успели оглянуться. А потом смотрю, — Дима похлопал
То, что Мельников заметил конвой, иначе как чудом назвать было нельзя. Дело было к вечеру, солнце почти село и светило наблюдателю прямо в глаза, но Дима оказался мужиком упёртым и любое дело, в том числе и наблюдение за морем, делал хорошо. Сенсей тут же сбросил на воду моторку и на последних каплях горючего догнал 'Ураган'.
Даник прошипел очень нехорошее ругательство, слегка похожее на цифру 'шешнацать' и продолжил рассказ друга.
— Мы, как узнали, что наши все в плену, чуть сходу в атаку не пошли. Но там…
Капитан помрачнел. Узнав о бирманских солдатах, занявших 'землю обетованную' взбунтовались тайские крестьяне. Им даже удалось захватить один из транспортов и они попытались повернуть обратно, наплевав на то, что запасы воды и продовольствия были на исходе.
— Пришлось карать. Кхап со своими бойцами здорово помог. А потом зашли в бухту, высадились на берег, успокоились, обмозговали всё и решили тебя подождать. Ну вот. Мы и встретились.
— И давно вы меня здесь ждёте?
Капитан 'Урагана' пожал плечами.
— Полдня.
Сенсей поднял всех ещё до восхода солнца. Он без спросу влез в микроскопическую палатку, где спали Егоровы и растормошил Витьку, деликатно не заметив Катю.
— Подъём. Через пять минут выдвигаемся…
Посиделки у костра затянулись далеко за полночь. Народ выговорился сам, выслушал историю Витьки и построил планы на будущее. Новость о том, что среди груза, в фургоне, имеется два десятка китайских 'калашей' вызвала настоящий фурор и желание немедленно действовать. План, родившийся в головах, затуманенных коньячными парами, был насколько простым, настолько же и деструктивным.
Убить. Нахрен. Всех.
Витька, выслушав это незамысловатое предложение, сразу с ним согласился. Месяц упорных тренировок на импровизированном полигоне, уроки тактики, маскировки, работа с холодным оружием — всё пошло прахом. Рядом с ним сидело двадцать пять крепких жигитов, готовых рвать врага зубами. Почти у каждого в посёлке оставались родные или близкие люди и настроение у экипажа 'Урагана' было откровенно говённым.
'Да. Пойдём и убъём! Всех!'
Егоров зевнул, пообещал с утра осчастливить всех автоматами и ушёл вместе с сонной Катей в палатку.
— Дай посмотреть!
— Нет, — настроение у Егорова было не ахти и на просьбу моряка с "Урагана" он отреагировал сквозь зубы, — не дам! Отвали!
Молодой парнишка зло сверкнул глазами и посмотрев долгим взглядом на вожделенный автомат, отвалил. Егоров, нахохлившись и обняв свою винтовку, сидел на скамье рулевого рядом с Данияром и хмуро обозревал окрестные воды. Воды, как назло, весело искрились отражёнными солнечными лучами и переливались немыслимой бирюзой.