Фартовое дело
Шрифт:
— Уйдут они оттуда или нет? — прошептал он Клаве в ухо, указывая на фигурки эсэсовцев у входа в тоннель…
— До темноты не уйдут, так, значит, и вовсе не уйдут… Потревожили их. Теперь наверняка и днем, и ночью будут в дотах сидеть… А тоннель этот на коллектор похож. Наверняка у них тут подземные бункера есть, и они грунтовые воды от них через этот коллектор отводят… Я метростроевка, милок, соображаю кой-чего…
— Ух ты! — забыв о серьезности момента, восхитился Юрка, вспоминая, как за два года до войны отправлялись они на юг через Москву и прокатились от «Парка культуры» до «Сокольников». Они выходили на каждой станции и, задирая голову, рассматривали подземные дворцы, катались на эскалаторах вверх и вниз и садились в ярко освещенные блестящие вагоны, двери которых сами открывались и сами закрывались… Юрка словно побывал в сказке. Да что Юрка, когда и отец его, давно не бывавший
— А куда он ведет? — спросил Юрка, имея в виду тоннель.
— Не знаю, — сказала Клава, — чертежа мне не выдали… Похоже, что ведет он только к немцам, что в одну сторону, что в другую…
— Надо бы его пройти до конца, — сказал Юрка, — может, выберемся, так потом нашим скажем. Они залезут сюда и взорвут эту нору…
— Верно, — сказала в ответ Клава, — пойдем поглядим. А вы, — она с трудом разглядела в темноте Зою и Дуську, — тут сидите!
Шли ощупью, касаясь ладонями осклизлых, леденящих кожу стен. Вдруг рука Юрки нащупала пустоту.
— Боковой ход какой-то, — прошептал он, хватая Клаву за локоть.
— Не заплутать бы, — опасливо сказала Клава, оглядываясь на выход из главной трубы. Он был теперь еле виден. «Метров на десять по уклону поднялись… — отметила про себя Клава. — Достану-ка фонарик! Может, не заметят?!» Она вынула из кармана полушубка маленький плоский фонарик с кнопочкой и выключателем, похожим на застежку чемодана. Тусклый свет осветил круглую дыру в стенке коллектора. Из этой дыры неспешно струилась вода в главный тоннель. Дыра была диаметром больше чем в полметра, и Юрка вполне мог бы пролезть в нее на четвереньках.
— Давай слазим? — предложил Юрка. Клава поколебалась, а потом кивнула. Мокнуть так мокнуть… Освещая себе дорогу фонариком, Клава вползла в трубу, предварительно закрыв своей огромной шапкой оптический прицел винтовки, чтобы не раскокать его невзначай. За ней в трубу пролез Юрка. В этой трубе ощущался уклон, хоть и не такой крутой. В трубе чувствовалось легкое движение воздуха.
— Где-то есть выход, — не оборачиваясь, сказала Клава. Слабый свет фонарика высвечивал стенки трубы на расстояние не более чем метров пять-шесть, а дальше была чернота. Проползли эти пять метров, потом еще и еще, а казалось, что они не сдвинулись с места. Холод все больше и больше проникал под одежду, ледяная вода сводила руки. Но они ползли. Клава не хотела показать свою слабость Юрке потому, что была старшина, вояка, воевавшая уже вторую войну, а Юрка не хотел показать этой «тетке», что он маленький мальчик, а не партизанский разведчик. Нечего и говорить, что и у одной, и у другого то и дело возникало жуткое ощущение, что они все глубже и глубже забираются в собственную могилу. Лишь ветерок, дувший в лицо, давал эфемерную надежду…
Тем временем Дуська и Зоя, оставшиеся в главном тоннеле и следившие за входом, где маячили фигуры немцев, увидели, что количество этих фигур увеличилось, а затем засветилось два или три мощных фонаря. Лучи еще не достигали девушек, но было ясно, что немцы собираются проверить коллектор. Поддерживая ослабевшую, отяжелевшую Дуську, Зоя стала медленно подниматься вверх по тоннелю, стараясь не делать шума.
— Оставь меня, — пробормотала Дуська, — дай пулемет, я им врежу…
— Потом, потом, милая… — шепнула Зоя, — может, еще и не заметят…
Свет фонарей приближался. Шестеро эсэсовцев двигались медленно, держа на изготовку автоматы. Свет все еще не дотягивался до девушек, а журчание воды, текущей по коллектору, заглушало шум их осторожных шагов, поэтому немцы все еще шли наугад.
— Где же ребята? — спросила Дуська, приваливаясь к плечу Зои. — Где ж эта труба кончается?
Изнемогая под тяжестью Дуськи, автомата и пулемета с дисками, Зоя привалилась к стене и совершенно неожиданно ощутила сзади себя пустоту.
— Сюда! — шепнула Зоя, впихивая Дуську в дыру. — Ползи, если можешь…
Дуська поползла, постанывая и скрипя зубами. Зоя влезла в дыру задом, так, чтобы, если немцы подойдут к трубе и начнут ее высвечивать, всадить в них очередь из «ДП».
В это время Клава и Юрка уползли по трубе далеко вперед, почти метров на сто. Клавин фонарик высветил изгиб, труба уходила вправо.
— Прямо лабиринт! — сказала Клава, и ей опять стало не по себе. Тем не менее она полезла в изгиб. Проползли еще метров шесть и тут совершенно явственно услышали голоса, доносившиеся откуда-то сверху.
— Эс ист айне фальшалярм! — сказал какой-то ленивый, сочный голос. — Кайне партизанен ам уфер… Нур айне руссише флугцойг им вальд хат геландет — цвайплатцен «русфанер»…
— Унд дас пферд ам зее? — возразил кто-то более недоверчивый.
— Абер кайне кавалери дивизион? Нихт вар?! Хо-хо-хо! — победоносно загоготал первый.
Клава нащупала под полушубком увесистую ребристую «лимонку». Она была у нее всего одна, и гранату эту ей дали, главным образом, чтобы взорваться, если будет безвыходное положение. Она осторожно переложила гранату в боковой карман полушубка, подтянула к себе Юрку и прошептала:
— Дай автомат! Попробую выскочить… В случае чего… Ладно… — Клава, взяв Юркин автомат и отдав ему свою «снайперку», решительно поставила ногу на скобу, зацепилась рукой и неторопливо стала подниматься вверх…
Эсэсовцы миновали боковую трубу, даже не посветив в нее фонарем…
…Юрка услышал сзади себя тихий шорох, повернул фонарик и увидел измученное лицо Дуськи, а дальше — торчащие из-за Дуськиной спины валенки и тулупчик Зои. Юрка молча указал пальцем вверх и прижал палец к губам. Клава уже подобралась к самому люку, выводящему из колодца. Она уже потрогала осторожненько крышку и убедилась, что при необходимости сможет ее приподнять и даже отбросить. Немцы по-прежнему о чем-то болтали. Клава чуть-чуть приподняла головой крышку и, напрягая всю силу мышц шеи, смогла поглядеть в узенькую щелочку. Она сразу же увидела бетонный пол, одну пару сапог, потом другую. Сапоги были повернуты к ней пятками, значит, немцы стояли к ней спиной. Клава приподняла крышку повыше, подтянула к щели автомат и увидела двух немцев, стоящих спиной к ней у амбразур дота… Они переговаривались, глядя, должно быть, на озеро, держа руки на гашетках двух крупнокалиберных пулеметов. Клава с величайшей осторожностью приподнялась еще выше, напряглась, рванулась вверх и изо всех сил рванула крышку люка. Крышка со звоном и грохотом откинулась, немцы обернулись, ахнули, но большего сделать не успели: Клава в упор расстреляла их из «шмайссера».
Очередь протарахтела гулко, ее эхо громом отдалось в колодце. Клава выскочила из колодца и нервно осмотрелась. Дот был построен из бетона на мощной стальной арматуре и сделан был в виде буквы Г, прямым углом, только обе палочки буквы были равновелики. Именно об этом доте рассказывал Юрка. Две амбразуры смотрели на восток, на дорогу, ведущую к Федюлькиному логу, где еще курился дым над разбитым «мессером», а две другие — точно на север. Лес, точнее верхушки сосен, почти скрывал дот от наблюдателя с противоположного берега озера, однако отсюда, с холма, было ясно, что лес не такой уж и густой, к тому же, как уже раньше заметил Юрка, на несколько десятков метров перед дотом был вырублен. Поэтому те, кто решился бы атаковать дот, были вынуждены подходить к нему по открытому пространству, под огнем четырех пулеметов. Сквозь амбразуры, через маскировочную сетку, были видны все хитрости немецкой обороны: и спираль Бруно, и проволока под током на ввинченных в стволы сосен изоляторах, и траншея, которая, судя по всему, опоясывала кольцом всю вершину холма, и бронеколпаки для ручных пулеметов, врытые в траншею… Но самое главное — весь берег острова, за исключением кустов у самой воды, прекрасно просматривался и простреливался. Если бы эти немцы, что валялись сейчас на бетонном полу дота посреди небольших луж крови, находились на своих постах, когда Серко, спасаясь от танка, перескочил через озеро на остров, то вряд ли кто-нибудь из четверых остался бы жив. И тогда, когда Юрка напал на Байова и Мюллера, тоже здесь никого не было. Они прибежали сюда только тогда, когда начали рваться мины. Потом отвели душу, постреляв для очистки совести по кустам и по противоположному берегу. Кстати, после этого обстрела, когда пули тяжелых пулеметов посекли кусты, из дота стало видно и дно канавы, по которой Клаве и ее товарищам удалось проникнуть в коллектор. Если бы они задержались хоть на несколько секунд, их наверняка бы заметили… Клава только сейчас поняла, как им повезло. По крайней мере пока повезло. Немцы успокоились, расслабились — и вот результат… Клава не любила таких легких удач, потому что именно они и приводят к той самой расслабленности и успокоенности, которая погубила валяющихся на полу эсэсовцев.