Фартовое дело
Шрифт:
— Отойди! Мне надо с нее юбку снять…
— Подумаешь… — покраснел Юрка. — Ты уж и за эту корову стесняешься! Как будто я не видел! Сама только что…
— Там необходимость была! — сказала Зойка сердито. — А зря пялиться нечего… Лучше приготовь, на что ее уложить…
— Да на полу поваляется! — сказал Юрка. — Может, Клавдию с кровати скинем, а эту стерву положим?
— Приставь два кожаных кресла к маленькому столику, возьми…
— Ладно, придумаю… — ворчливо оборвал Юрка. В нем боролись два человека: народный мститель и разведчик. Первый был всецело против того, чтобы немку лечить и выхаживать. По его разумению, все лечение можно было провести одним пистолетным выстрелом. Разведчик же был сторонником, хоть и не очень горячим, попытки выходить немку. Действительно, по всему получалось, что немка эта — персона непростая, а раз так, то польза от нее могла быть. Юрка соорудил немке постель из кресел, столика
— Иди уж, помогай, — сказала Зоя Юрке, который, закончив сооружение постели, стоял у двери, демонстративно отвернувшись… Юрка подошел, взялся за немкины бока, и на пальцы его накатились зыбкие, теплые, нежные полушария… Юрке было приятно, но очень стыдно, он тащил немку, нарочно отвернув голову. Немку уложили на импровизированную кровать, подложили под голову одну из подушек с той кровати, где хрипло дышала и постанывала Клава, завернули в полотенце, а сверху набросили на нее Клавину шубу из романовской овцы.
— Много она крови потеряла, — сказала Зоя, осторожно присаживаясь на краешек кресла. — Переливание бы сделать… У эсэсовцев группа крови под мышкой нататуирована. Я думала, у бабы не будет, а у нее тоже. Вторая группа. Как мы все тут опохабили! Так хорошо тут было, а теперь повсюду кровь, тряпки, щепки…
— Ты хоть помнишь, что немцы за дверью? — сказал Юрка. — Думаешь, почему они нас в покое оставили? Потому что у нас ихняя баба осталась. Они боятся, что мы ее ухайдакаем, если они полезут. Да и сами могут невзначай зацепить! Начальству небось докладывают, а в коридоре засаду оставили… Дверь им эту надо взрывать, а это дело хитрое, тем более что тут все подземное можно порушить, если заряд неправильно подобрать. Может, саперов ждут…
— Где я? — раздался вдруг слабый незнакомый голос. Юрка нервно обернулся. Говорила немка. По-русски!
— По-человечески говорит… — пробормотал Юрка от неожиданности, словно вопрос задала змея или жаба.
— Хе-хе… — слабенько хихикнула немка, на ее бескровных губах появилось что-то похожее на улыбку, — кажется, я дома…
— Лежи да помалкивай, пока не пришили… — грубо сказал Юрка.
— Откуда вы русский знаете? — спросила Зоя, подходя к немке.
— Я русская, милая барышня… Русская немка. Я родилась в Петербурге, и меня зовут Анна Михайловна фон Гуммельсбах. Я крещена в православную веру, но в Германии меня перекрестили, и я теперь Ханнелора фон Гуммельсбах… Я гауптштурмфюрер СС… И я хочу умереть… А вы мешаете!
— Вы не умрете! — твердо сказала Зоя. — Вы в плену!
— Вот этого-то мне и не хочется, барышня, как вас там… Фрося?
— Зоя… — сказала девушка, разглядывая с удивлением новоявленную Анну Михайловну.
— «Зоя» по-гречески — жизнь… Вы говорите так, будто в ваших руках и смерть, и жизнь… Как я вас не убила?
— Скажи лучше спасибо, что я тебе мозги не вышиб, б… фашистская! — рявкнул Юрка.
— Великий и могучий русский язык… — Немка прикрыла глаза и застонала тихонько, а потом произнесла с каким-то особым, барским, никогда не слышанным ни Юркой, ни Зоей произношением: — В восемнадцатом году в нашу квартиру пришли матросы. Мне было восемь лет, но я отчетливо помню, как уводили отца. Его взяли заложником, когда был объявлен красный террор, а потом расстреляли в отместку за какого-то комиссара… Когда его уводили, отец был спокоен, а матушка и я рыдали… И тогда один матрос сказал громко: «Заткнитесь, б… буржуйские!» Я это прекрасно помню… О Боже, до чего же дошла наша бедная Россия!..
— Не ваша, — сказал Юрка, — и никуда она не дошла! Вам крышка, вам!
— Всем, как вы изволите выражаться, крышка… Нас взорвут здесь. Всех! — В голубых, со стальным отливом глазах Ханнелоры блеснул злорадный огонек. — Едва унтерштурмфюрер Рильке свяжется с командиром батальона и депеша пойдет дальше, прикажут: всех партизан и меня уничтожить… Не надейтесь, я не обеспечу вашей безопасности, господа то-ва-ри-щи!
— Стрельнуть ее? — спросил Юрка. — Она еще и белогвардейка недобитая!
— Дурак! — сказала Дуська. — Ей же, сучке, этого и надо!
— Тихо! — вдруг резко крикнул Юрка. За дверью, через пол слышался какой-то скрежет.
— Это взрывники, милый мальчик, — проговорила Ханнелора, — если не веришь, можешь взглянуть. Справа от двери в шкафчике маленький перископ. Прекрасно видно все, что делается у двери…
Юрка сорвался с места и подскочил к маленькому шкафчику, вделанному в стену. Открыв дверцу, Юрка увидел металлическую трубку с окуляром и резиновым наглазником.
— Что там? — встревоженно спросила Зоя.
— Рвать будут… — сказал Юрка. — Тол таскают ящиками и провода тянут.
Эсэсовцы, взмыленные от напряжения, подтащили к стене один ящик, потом другой, третий, четвертый… Один вставил в прямоугольную шашку запал, присоединил провода и, махнув рукой, выбежал из коридора. За ним выскочили и все остальные. «Так! — Юрка оторвался от окуляра, схватил финку, автомат и вернулся к двери. Сердце его колотилось, как пулемет при стрельбе. — Скорее набрать, открыть дверь, успеть!» Юрка вставил палец в цифру «шесть» на телефонном диске. Шесть! Четыре! Один! Один! Три!!! — щелкнуло! Юрка навалился на штурвальчик, крутнул, дверь нехотя подалась. И тут тряхнуло! — «Нет, это еще не здесь, это они рвут другие помещения…» — Юрка выскользнул из двери. Полоснул ножом по проводам, ведущим к шашке. Есть! Срезал! А вдруг сдетонирует от остальных?! Проводов было больше десятка, Юрка кромсал их, не глядя на приоткрытую дверь коридора, откуда могли появиться немцы. А вдруг там еще есть? Юрка, перерезав последний провод, бросился в соседнее помещение. Так и есть, там тоже ящики… Ножом по проводам — и дальше. Тут еще взрыв, опять глухой — наверно, в бункере № 4 или еще где-то…
Он выбежал в зал, к лифту. Лифт и своды были обрушены, но выход наверх оставался. Черное небо со звездами было подсвечено красноватым заревом — горело топливо котельной и электростанции… Перелезая через бетонные глыбы, Юрка выбрался на поверхность. Немцы подожгли палатки и гуськом уходили по дороге к берегу озера. Только двое еще возились при свете пожара около развалин дотов номер 1 и 5. Около них лежал какой-то ящик, и солдаты с яростью и спешкой копали землю. «Мины ставят!» — подумал Юрка мгновенно. Перебежками, прячась за вывороченными из земли пластами и обломками железобетона, Юрка выбрался за земляной вал… и только чудом не взлетел на воздух. Он вовремя заметил плохо замаскированную немцами проволоку, протянутую ими вдоль въездных ворот. Зацепи ее — и тут же выпрыгнула бы из земли мина-«лягушка», начиненная стальной шрапнелью… Дальше идти было опасно. Немцы не замечали Юрку на темном фоне земляного вала, но мины, которые они уже успели поставить, преградили Юрке дорогу… Зачем лезть на рожон? Уходят так уходят… Юрка уже хотел было вернуться за вал, но тут над озером взлетела красная ракета. Дивизия полковника Ротенбурга закончила свертывание позиций. Ракета означала сигнал к началу движения колонны. На дивизию Юрке было наплевать, но ракета высветила его из темноты. Эсэсовцы, возившиеся с миной, упали на землю, и стрекот автоматов вплелся в гудение пожара.
Юрка упал в снег, передернул затвор и стегнул по немцам в ответ. Пули во всех трех автоматах были без трассеров, и противники наугад лупили по вспышкам. С Юрки словно ветром сдуло шапку, и он, уже не боясь попасть на мину, перекатился метра на два в сторону от дороги. Здесь был ровный шероховато-почерневший наст, и при свете пожара Юрке было хорошо видно, что здесь мин нет, наст не имел на себе ничьих следов, и нигде не виднелось свежевывороченного снега. Немцы ставили мины только на разъезженной дороге, где среди проталин и борозд следы их работы заметить было трудно. Сменив позицию, Юрка не открывал огня. Он затих и ждал. Немцы дали еще несколько очередей наугад, пули взрыли снег в том месте, где вначале лежал Юрка, а затем, лежа на снегу, принялись доделывать свою работу. Юрке было их видно, и он тщательно навел автомат… «Шмайссер» коротко кашлянул, и тут же рядом с немцами ярко блеснула вспышка и грохнул взрыв… Очередь Юркиного автомата ударила в ящик с минами. Когда дым от разрыва рассеялся, Юрка, поглядев вперед, увидел, что оба немца валяются довольно далеко от прежнего места и лежат в неестественных позах, которые живой человек, даже раненный, долго выдержать не сможет. Юрка осторожно, перебежками, двинулся через наст и через минуту благополучно преодолел метров пятьдесят, отделявших его от разметанных взрывом немцев. Оба минера были мертвы, их одежда была изорвана стальными шариками и осколками, на закопченном снегу лежали автоматы, обломки ящика, клочья шинелей.