Фарватерами флотской службы
Шрифт:
Сам комбриг участвовал в наиболее ответственных боевых походах. Он не без основания считал, что главная воспитательная работа с командирами кораблей должна проводиться в море. Именно там, в походных условиях, в различных боевых ситуациях, он обучал командиров подводных лодок, а потому хорошо знал, на что способен тот или иной командир и его экипаж.
Там же, в открытом море, в столкновениях с противником Николай Игнатьевич изучал его тактические приемы и свойства его оружия, а приобретенные навыки передавал командирам дивизионов и командирам кораблей, воспитывая у них напористость, высокий боевой дух.
И не случайно о бригаде
И вот к такому человеку я должен был прийти на инструктаж перед выходом в боевой поход. Мог ли не волноваться?
Николай Игнатьевич встретил меня просто, даже как-то по-домашнему. Невысокий, но плотный, он производил впечатление добродушного, обаятельного человека.
Более двух часов я провел во флагманской каюте и вышел обогащенный бесценным опытом, добрыми советами. Виноградов детально растолковал мне особенности управления подводной лодкой серии М. Объяснил, каким образом надо всплывать и как погружаться, когда на море волнение. Поделился боевым опытом подводников Северного флота.
Подробно остановился адмирал и на взаимоотношениях командира со своим экипажем. Он внушал мне, что в самых сложных условиях командир должен сохранять спокойствие, не терять здравого смысла. Не раз повторял, что воля и решимость командира прямым образом сказываются на моральном состоянии экипажа. Пожелал счастливого плавания.
И вот первый самостоятельный боевой поход. Базу покинули глубокой ночью. Шли вслед за ледоколом. Зима в тот год стояла суровая, и без ледокола на чистую воду - не пробиться.
Потом ледокол ушел. Лодка погрузилась и направилась в назначенную нам позицию. Началось патрулирование.
Вспоминая сейчас это плавание, я думаю, каким же оно было тяжелым! Непрерывные штормы. Как ни всплывешь - снежная пурга. Не видно ни зги.
Мореходность "малютки" была невелика. В шторм трудно было находиться на поверхности. Волна валила подводную лодку с борта на борт, а порой полностью закрывала ее. На мостике приходилось привязываться, чтобы не смыло за борт.
После всплытия на морозе надстройка ограждения мостика покрывалась ледяной коркой. Одежда быстро промокала, потом замерзала и становилась как панцирь. Особенно тяжело было вести наблюдение: глаза разъедала соленая вода. Сигнальщики из-за сильного напряжения зачастую поднимали ложную тревогу: им мерещились проблески огня или неясные силуэты кораблей. Происходило это потому, что "малютка" то взлетала на гребни волн, то проваливалась между ними.
Обходя однажды отсеки лодки, я остановился в шестом электромоторном. На вахте - краснофлотец Хамид Гибитович Хаснулин. В отсеке стоять невозможно - он слишком мал. Швыряет с борта на борт, вверх и вниз. "Как же стоите?" спрашиваю краснофлотца. "А я не стою, я лежу!.. Так удобней следить за приборами. Ногами упираюсь в переборку, руками держусь за поручень главного распределительного щита".
– "А не уснете? Ведь на вахте надо стоять, а не лежать".
– "Нет, товарищ командир, этого не случится". И действительно, ни разу не подводили электрики. При срочном погружении всегда вовремя давался полный ход, чтобы лодка могла стремительно уйти под воду.
Мы пробыли
Позже выяснилось, что гитлеровцы отказались от своей затеи атаковать базу надводными боевыми кораблями. Все надежды они возложили на подводные лодки.
Было известно, что в то время фашистское военно-морское командование сосредоточило в Балтийском море до 15 подводных лодок. Однако мы не предполагали возможности их прорыва в Финский залив. Первые тревожные признаки появились осенью 1944 года, когда один за другим в районе пролива Бьёркезунд оказались подорванными два наших катера МО, а вскоре и третий. Судя по всему, их атаковала подводная лодка, хотя морские охотники - отнюдь не те цели, на которые стоило расходовать торпеды. То ли командир фашистской лодки спешил обозначить боевые действия, то ли испытывал новое оружие. Как выяснилось впоследствии, лодка была вооружена торпедами нового образца - акустическими, самонаводящимися на шум винтов корабля-цели.
В общем - стало ясно: в Финском заливе действуют неприятельские подводные лодки. Мы с противником как бы поменялись ролями. В кампаниях 1942-1943 годов наши лодки стремились во что бы то ни стало прорваться из Финского залива в Балтику, чтобы топить вражеские суда. Теперь фашистские подводники пытались прорваться из Балтики в Финский залив, чтобы действовать против советских кораблей и транспортов.
Надо сказать, гитлеровцы были в более выгодном положении, чем мы. Расположение своих минных полей они знали точно, а наши мины были в основном выставлены против надводных кораблей.
Как только командование флота установило, что вражеские подводные лодки находятся в Финском заливе, сразу были приняты необходимые меры: усилена противолодочная оборона, удвоена бдительность дозорных кораблей.
Вскоре одна из лодок была обнаружена и потоплена катером "МО-103", которым командовал старший лейтенант А. Коленко. Немецкую лодку подняли и привели в Кронштадт. Она находилась в доке. Перед уходом в Финляндию в ноябре 1944 года мне довелось побывать в доке и осмотреть лодку.
Зрелище было впечатляющим. Коленко добился прямого попадания большой глубинной бомбы. Через огромную пробоину в районе дизельного отсека можно было свободно попасть внутрь прочного корпуса. Из экипажа потопленной лодки спаслось шесть человек, в том числе и командир капитан-лейтенант Вернер Шмидт. Говорили, что он будто бы из летчиков и попал на подводный флот после окончания краткосрочных курсов, так как у гитлеровцев ощущалась острая нехватка подводников. Шмидт и рассказал, что "У-250", которой он командовал, имела задание атаковать наши корабли самонаводящимися акустическими торпедами.
В переписке главы Советского правительства И. В. Сталина с премьер-министром Великобритании У. Черчиллем есть письма, касающиеся именно этого оружия. Черчилль просил прислать одну из этих торпед, дабы английские специалисты попытались найти средства борьбы с ними.
В документах, найденных на подводной лодке "У-250", имелась инструкция по использованию этих торпед. Немцы присвоили им название Т-5 "Цаункениг" и возлагали на них большие надежды в борьбе с противолодочными силами.