Фасциатус (Ястребиный орел и другие)
Шрифт:
Турач в долине Сумбара не отмечался с 1925 года никем из бывавших здесь орнитологов и, видимо, правомерно считался здесь исчезнувшим. Он ведь обычен в Африке, но для Евразии редок; в СССР встречается лишь в Закавказье; занесен в Красную книгу. Нахождение на Сумбаре самостоятельной популяции - несомненная удача. По свидетельству туркменов (чему можно доверять лишь частично), турач появился в окрестностях Кара–Калы лишь года за два до моего приезда.
Орут так, что в безветренную погоду слышны за километр. Не уделить внимания такому специальному виду не мог; в ущерб жаворонкам потратил массу времени
7
В стороне от них на голой земле сидел неопрятного вида человек, который непрестанно стенал и плакал…
(Хорасанская сказка)
Это был памятный для меня сезон, потому что, как нередко бывает с пришлым белым человеком, работающим в Азии, я жестоко мучился животом, вызывая сострадательные насмешки друзей и коллег. В этой поездке мне было так плохо, что пил я преимущественно отвар из коры дуба («напиток для мужчин») и не расставался с рулоном туалетной бумаги, который носил на легкомысленной бельевой веревке, перекинутой накрест через плечо, за что мои смешливые спутники дразнили меня «матросом революции». Столь интимные детали я вспоминаю лишь для того, чтобы была понятнее важность обследования труднодоступного региона, несмотря ни на что притягивавшего мое внимание как возможное место обитания ястребиного орла.
КОНДЖО
О терпение, меня ты покинуло, - как же мне быть?
(Хорасанская сказка)
«3 марта…. Вышел на гребень скалы и в трех шагах за ним увидел пять пустынных куропаток - во много раз ближе критической дистанции бегства этих птиц. Они замерли, окаменев, уповая на то, что я их не замечу («Часто, застигнутая врасплох, она прямо ложится на землю и благодаря сходству оперения с окружающей почвой великолепно может исчезать из виду» - Зарудный про этот вид).
Я тоже замер, чтобы проверить их конджо. А получилось, что проверил свое (точнее, его недостаточность): мы смотрели друг на друга без единого движения очень долго; потом - необычно долго; потом - удивительно долго; потом уже - невозможно долго.
Сначала я стоял, замерев, с интересом глядя на них так, чтобы даже глаза у меня по возможности не двигались, и наслаждаясь тем, что я понимаю ситуацию, а они нет. И был уверен, что благодаря моей сознательной профессиональной неподвижности куропатки сейчас расслабятся, качнут своими куриными шеями, завертят головами и потихоньку пойдут от меня и от греха подальше. Ни фига. Я не двигался - они тоже оставались совершенно неподвижны.
Потом я ощутил, что мне трудно сохранять равновесие в неустойчивой позе. Птицы не двигались.
Потом у меня вдруг зачесалась вся спина сразу.
Потом все тело окаменело и я перестал ощущать руки–ноги. Каменные куропатки сидели как каменные.
Потом я сам себе показался совсем уже полным дураком.
Прошло секунд сорок.
Исчерпав до остатка все свои резервы терпения, я не выдержал, сдался: сделал шаг - птицы мгновенно сорвались со скалы и со своим обычным
Точно так же, как мышца дикого животного в десять раз превосходит по силе аналогичную мышцу человека, терпение животного замешано на совсем иной субстанции, чем терпение большинства людей (мое-то уж точно). Хотя порой и бывает иначе, когда непобедимый человеческий гений своим искусственным, интеллектуальным терпением преодолевает первородное, инстинктивное терпение животных. Но в этот раз не вышло. Видать, и с конджо, и с интеллектом у нас еще много работы впереди».
ЧЕРВЯЧОК ВРОЗЬ
– Я забылся. Пора мне подумать и о друзьях…
(Хорасанская сказка)
«5 марта…. Степной жаворонок вытянул из земли здоровенного червяка и сразу с ним тикать прочь от кормящейся стаи. Отвернулся ото всех, загородив добычу спиной, торопливо расклевал, заглотил, вытер клюв о землю и уже только после этого бегом вернулся к кормящимся согруппникам. Дружба - дружбой, стая - стаей, а червячок врозь…
Наблюдаю такое постоянно у хохлатого, полевого и рогатого жаворонков. Потому что особо крупная и лакомая добыча немедленно привлекает внимание кормящихся рядом собратьев, нередко провоцируя и драки за нее».
«СНИМИ ПОРТРЕТ!»
…на выстрелы сбегались туземцы и уже не отставали ни на один шаг. Александров однажды вернулся с охоты в сопровождении не менее 50 разнокалиберных мальчишек и человек 20 взрослых. Эта публика всячески стремилась помочь нам, но галдела… страшно.
(Н. А. Зарудный, 1916)
Все люди Хорасана и сопредельных стран… предались великому веселью…
(Хорасанская сказка)
«9 марта. Дорогая Зина!
Вчера мысленно поздравлял тебя. Праздник еще витает в воздухе, но когда получишь это письмо, все уже развеется суровыми ветрами будней.
…В окрестных холмах у Кара–Калы вдруг появилось необычное множество пацанов в возрасте от семи до пятнадцати. Они по весне копают сакыч (не знаю систематики, что-то вроде дикого лука) - местное растение, традиционно добавляемое туркменами ранней весной в чурек и прочую выпечку: еще один пример того, как аборигены стремятся заполучить первые доступные витамины (что у нас в Сибири и в тундре на Севере, что у американских индейцев, и т. п.).
Заметив меня, сначала настораживаются, но потом любопытство берет верх: подходят и рассматривают мои экзотические прибамбасы (микрофон, диктофон, секундомер, шагомер, складной стул, ружье и проч.). Завидев мои фотоаппараты, ребятня испуганно–завороженно начинает клянчить, чтобы я их сфотографировал («Сными партрэт!..»). Будущая фотография их совершенно не интересует, важен сам процессизапечатления.
Я снимаю крышку с объектива, они поспешно выстраиваются плотной взволнованной шеренгой, замирают, затаив дыхание, а после щелчка затвора начинают восторженно носиться и скакать с радостными воплями, давая выход сдерживаемым во время съемки несколько секунд эмоциям».