Фата-Моргана 5 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
— Кэрол! — хриплым голосом выдавил Роджер.
Образы тут же помутнели и исчезли. Кэрол в нерешительности подняла руку ко лбу и вздрогнула, как бы освобождаясь от ужасных объятий.
— Где я, что со мной? — беззвучно рыдая, произнесла Кэрол и рухнула на руки Роджера.
— Обними меня, — прошептала она, — мне приснились Тьенн и какая-то ужасная старуха.
— Знаю, я видел их.
— Видел?
— Да, черт подери! Это все штучки Тьенна!
Голос его был сердитым и расстроенным. В нем боролись различные чувства. Тут ему в голову пришла идея. Осторожно усадив Кэрол в кресло, он включил свет и принялся вытаскивать все содержимое их чемоданов.
То,
— Откуда у тебя все это? — потребовал ответа Роджер.
Кэрол смутилась на мгновение, затем стала припоминать. Глаза ее расширились.
— Может быть, они оказались у меня за день до того, как мы уехали. Тьенн пришел попрощаться и пожелать нам счастливого плаванья… Я не говорила тебе об этом, боясь, что ты рассердишься… Я укладывала вещи и никуда не отлучалась… О нет! Тот телефонный звонок… экскурсионное агентство. Я звонила от Клэрис, соседки, потому что мой телефон не работал.
— Ах вот оно что. Ему было нужно спрятать узелок под обивку саквояжа. Ты понимаешь, что он задумал?
В глазах Роджера мелькнула ярость, но затем он смягчился и произнес:
— Первое, что мы сделаем, это уберемся отсюда утром же. Пропади оно пропадом это путешествие! Мы немедленно вернемся в старую добрую Америку!
Кэрол молча кивнула в ответ и, дрожа, прижалась к нему еще крепче.
— А пока давай вернемся в постель. Надо поспать хотя бы несколько часов, — продолжал Роджер. — Утро вечера мудренее.
Изможденные, они быстро погрузились в беспокойный сон.
За окном в воздухе стоял аромат жасмина и мимозы. Даже птицы прекратили чирикать, не нарушая красоты тропической ночи. Прошел час, другой…
Наступал рассвет. Заспанный администратор отеля наблюдал за шатающимися гуляками, разбредающимися по домам после веселой вечеринки. Затем его внимание привлекла блондинка, пересекающая фойе. На девушке был национальный гаитянский костюм — яркая блузка цвета абрикоса, соломенная шляпа, болтающиеся на шее бусы. Она открыла дверь — лицо ее было словно каменное, казалось, она все делает во сне.
Выйдя на улицу, она на мгновение задержалась, затем подошла к старому джипу, припаркованному у края тротуара. Стоящий возле машины молодой гаитянец с торжествующей улыбкой открыл перед ней дверь. Она забралась на сиденье.
— Куда мы едем? — безжизненным голосом спросила она, не глядя на него.
Он прыгнул на соседнее сиденье и, заводя мотор, ответил:
— На холмы, что за Фарси.
И джип умчался.
А в это время в отеле «Гранд Сеньор» в своем номере Роджер улыбался. Ничто не нарушало его спокойного сна…
(Перевод С.Годунова)
X.А. де Россо
ПАЛАЧ
Сегодня был только один. Обычно случалось по нескольку, а однажды, когда казни только начинались,
Палач нетерпеливо прохаживался около автобуса, на котором предстояло доставить осужденного к месту казни, к холму, откуда можно было разглядеть Карибское море, неразличимое сейчас, ночью. Днем оттуда открывался изумительный вид, но капитану еще не приходилось бывать там при дневном свете, до захода солнца. Не то, чтобы это место вызывало у него брезгливость, думалось ему, просто обычно к этому времени он уставал, и было не до красот природы. И не более того, говорил капитан себе, не было ни сожаления, ни тоски по дому. Республика Сьело Асул — Голубое Небо — была его новым домом, вот и все.
Он бросил окурок сигары и растер его по земле подошвой ботинка, поймав себя на мысли, что перенял эту привычку от вождя, когда тот курил только сигареты. Воспоминание о Томазино взволновало его и вызвало раздражение. Здесь, в столице, уже пошли сплетни о вожде, который находился сейчас где-то в южных провинциях, воодушевляя крестьян обещаниями дать землю и плантации, а рабочих — повышением зарплаты, и лелеял в глубине души замыслы создать новую республику Сьело Асул, сделать остров свободным от нищеты и отчаяния. Но пока замыслы оставались только мечтами, находились такие, которые начали открыто поговаривать, что не плохо было бы сделать что-нибудь более конкретное, нежели витание в облаках с рассуждениями о светлом будущем. Взять хотя бы Лэрамита. Поначалу он был одним из самых пылких поклонников Томазино де ла Луса, но потом начал критиковать его действия, подвергся аресту и томился сейчас в заключении, ожидая решения своей участи. Сто процентов, что его приговорят к смертной казни и как-нибудь ночью привезут к холму с видом на Карибское море и расстреляют… Он вздохнул и на минуту представил, как, в общем, неплохо было бы прокатиться домой, в Штаты. Потом вспомнил, что там его принимали за пустое место, а здесь, в Сьело Асул, он — капитан армии Томазино. Уважение и почет окружали его, им пугали и на него молились, ведь это им проводились все расстрелы в столице. Капитан решил принять гражданство Сьело Асул. Нечего и говорить, как далеко здесь можно было пойти.
На асфальте тюремного двора раздались шаги, и по ним капитан узнал охрану, которая обычно сопровождала в джипе автобус с заключенными, отпугивая любопытных. Из темноты вышел надзиратель, двое охранников и заключенный. Они быстро подошли к автобусу. Скоро они приедут на место, еще несколько минут. Все закончится, и, может, ему удастся сегодня увидеть Марию Альбу. Мысль, что заключенный всего один, обрадовала капитана. Приговоренных принято было расстреливать по одному, и несколько человек заняли бы кучу времени.
Капитан жестом показал заключенному, одетому в грубую тюремную робу, зайти в автобус, потом возникла заминка, пока выяснялось, кому на этот раз сидеть за рулем. Капитан вспомнил, что Ривера, делавший обычно это, подал рапорт о болезни и вместо него прислали другого сержанта. Перес, так что ли его звали? Или Гонсалес? Капитан взглянул на него, коренастого юнца с широким открытым лицом, казавшимся желтоватым в тусклом свете тюремного дворика.
— Ты, — сказал капитан. — Как тебя зовут?