Фатальное трио
Шрифт:
И этот туда же. Я не отвечаю, подхожу к столу и сажусь на стул для посетителей.
— В общем, Алиса Вадимовна, мы тут с Натальей Степановной над планом сегодня снова трудились и решили забрать у вас пару часиков.
— Как так? — мои брови непроизвольно лезут вверх.
Да что ж это такое! Сердце обрывается и в груди становится пусто и безжизненно. Ну не рыдать же мне здесь, честное слово. Я закусываю губу.
— Да-да, забираем и не спорьте. От вас не убудет, вы же у нас не бедствуете, а Зинаиде Михайловне очень даже пригодится. Так что литературу в седьмом «б»
— Но почему, Анатолий Евгеньевич? Вы у меня и так почти все часы забрали, как это понимать, вообще?
— Что тут понимать-то? Вы, Алиса Вадимовна, не кипятитесь, — он подходит ко мне со спины и кладёт руки на плечи. — Не кипятитесь. Вы подумайте, я же в первую очередь должен об учебном процессе беспокоиться, а эффективность нам ваша не нравится. Ну, не то, чтобы совсем не нравится, но надо бы вам поработать над профессиональными качествами.
Да отстань ты своим харрасментом. Лицо заливает краска и чувство беспомощности мгновенно вытесняется негодованием.
— Объясните мне, пожалуйста, что здесь происходит, — я резко сбрасываю его руки и встаю со стула. — Сумка нравится, и плечи, судя по всему, тоже, а эффективность не нравится значит?
Он разводит руки в стороны и растягивает тонкие губы в улыбке:
— Выходит, что так.
— Вы очень сильно заблуждаетесь на мой счёт, Анатолий Евгеньевич. Бедствую — это даже мягко сказано, я буквально на грани выживания. А эффективность моя, как учителя, чрезвычайно высока. И точно никак не ниже, чем у вашей любимицы Зинаиды Михайловны. Так что верните мне, пожалуйста, все мои часы и прибавьте ещё, а то я на вас жалобу напишу. В управление образования, профсоюз и полицию нравов.
Директор жизнерадостно смеётся:
— В полицию нравов. Ценю ваше чувство юмора, Алиса Вадимовна.
Вот же скотина. Неужели правда хочет меня в постель затащить? Я делаю глубокий вдох, чтобы не выпалить всё, что о нём думаю и быстро, не прощаясь выхожу из кабинета. Козлище и есть. Что делать-то? Другую школу что ли искать? Я смотрю на часы и понимаю, что опаздываю. Ещё на метро полчаса ехать.
***
В последнее время я не люблю метро, потому что время, когда я бездвижно стою в вагоне, уходит исключительно на самокопание, рефлексию и неизбежную жалость к самой себе. Вот и сейчас я в миллионный раз прокручиваю в голове то, что со мной случилось.
Всё моё общение с Яром сейчас сводится, по сути, к «Телеграму». После вечеринки у Дурова я поехала к Кате, а его попросила собрать мои вещи и отправить с курьером. Он несколько раз пытался со мной поговорить и даже в школу приезжал, но я к нему не вышла. О чём нам разговаривать? Мне и так всё понятно, даже более чем, а эти «я всё могу объяснить» и «это не то, чем кажется» лишь жалкие попытки оправдаться.
В конце концов, курьер вещи привёз, но несколько дней мне пришлось пользоваться гардеробом Кати. Она моя давняя подруга, ещё со школы, так что приютила меня без проблем. Квартира у неё небольшая, но симпатичная. В банке Катя зарабатывает не слишком много, но ей родители помогают, а вот мне сейчас приходится рассчитывать только на себя.
Мама с бабушкой переехали в
При мысли о нём наворачиваются слёзы. Столько лет вместе… Я ведь в нём не сомневалась, верила безоговорочно, а он всё это время… Наверное, в этом и моя вина. Не смогла я, как женщина создать нужные условия. Ай, да ладно, теперь уже поздно локти кусать.
А ведь бабушка меня предупреждала. Когда мы с Яром приезжали в Краснодар, она мне сказала:
— Алисонька, зачем же ты рыжего выбрала? Рыжие бесстыжие, врут всегда. И правнуки рыжие будут. Подумай десять раз, прежде чем связываться.
У бабушки своя тема и я только скептически поулыбалась, но в итоге она оказалась права.
***
Я выбегаю из метро и несусь к кафе, где меня уже ждёт литагент. Тороплюсь, поэтому не дожидаюсь зелёного и бегу через дорогу, убедившись, что машин поблизости нет. И вдруг справа раздаётся рёв мотора. Он приближается очень быстро, буквально за одно мгновение, и потом следует бешеный визг тормозов.
Я отшатываюсь и вижу Роба за рулём его чёрного спортивного автомобиля. Он останавливается в нескольких сантиметрах от меня.
16. Неожиданная встреча в кафе
Не хватало мне только разборок с Робом, запихиваний в машину и похищений. Во что превратилась моя жизнь! И как можно в огромной Москве столкнуться с ним нос к носу? Нет! Однозначно нет. Больше никаких Робов.
Это я так думаю, припуская во весь дух. Подальше отсюда! Поскорей! Но вот тело моё, в отличие от головы, реагирует на встречу с Робом совсем иначе. Сердцебиение, ватные ноги, огонь в груди, покрасневшее лицо… Как-будто кто-то задел давно засевшую в сердце занозу.
Долго ли ещё будут меня мучить тени прошлого? Хотя какие тут тени — настоящий живой Роб с прожигающим взглядом. Да и прошлое ещё совсем не прошлое, а настоящее.
Когда я вся взмыленная забегаю в шумное и недорогое кафе «Муза», грузный как ждун Сысуев сидит с крайне недовольным видом. У него крупный нос, выпуклые глаза за толстыми стёклами очков и гладкая лысина, обрамлённая чёрными хаотическими кудрями. Сысуев всегда имеет серьёзный и скорбный вид
— Не велите казнить, Алексей Вильямович, директор задержал, кровопийца.
— Привет, — поджимает он толстые влажные губы и показывает рукой на стул напротив. — Кофе?
Густой аромат свежемолотого кофе обещает всё в моей жизни исправить, хотя бы на пару минут.
— Да, кофе может помочь. Только сначала воды.
Официант принимает заказ.
Сысуев, как всегда, нудит о планах, о договорённостях с рецензентами и о новых вложениях. Почему сегодня меня все так бесят? Я в какой-то момент отключаюсь от его бормотания и пытаюсь подсчитать общую сумму предстоящих платежей. От осознания недостижимости цели, из глаз выкатываются две маленькие, но вполне настоящие слезинки и медленно сползают по щекам.