Фатерлянд
Шрифт:
Слушая эти слова, Йокогава широко раскрыл глаза за линзами своих очков, затем кивнул и сделал еще несколько записей в блокноте, что-то бормоча себе под нос. Конечно, заявление об агентах и акциях возмездия было дезинформацией, хотя для ЭКК ничего не стоило направить своих людей в Осаку или Токио для совершения диверсий — и, несомненно, они так и поступят, когда сочтут нужным.
Затем руку поднял корреспондент из «Асахи симбун» по имени Ито:
— Что вы намереваетесь делать теперь?
— Со вчерашнего утра я спал не более четверти часа, — ответил Хан, — поэтому собираюсь вздремнуть.
Репортер Мориваки из «Ёмиури» поинтересовался, что означают слова «независимость от Японии».
— Уверен, вы в курсе, что такое независимость, — сказал Хан. Мориваки кивнул. —
Йокогава прыснул со смеху, но, встретившись взглядом с Мориваки, осекся и извинился. Кто-то из «Эн-эйч-кей» спросил, что ожидает тех японских граждан, которые до сих пор остаются задержанными в отеле. Пак сказал, что часть их будет освобождена, как только ЭКК и полиция арестуют кого-нибудь из политических противников или уголовников.
— А на основании законодательства какой страны вы собираетесь проводить эти аресты? — вставил Йокогава.
Чо и Хан переглянулись, как бы говоря друг другу, что с этим журналистом нужно быть поосторожнее.
— В случае с уголовными преступниками применяться будет японское право, — ответил Хан. — Что же до политических преступников, то в данном случае приоритет будут иметь этические принципы, установленные международными правовыми актами.
— Мы собираемся в скором времени разработать пакет нормативных актов для осуществления функций по управлению Фукуокой, а также рассматриваем вопрос о пересмотре некоторых законов. Однако было бы ошибочным считать, что мы пришли сюда чтобы безрассудно карать и ущемлять права местного населения. Экспедиционный корпус Корё следует принципам сосуществования. Мы полагаем, что многовековая историческая связь между людьми нашего полуострова и народом Кюсю окажет на этот процесс благотворное влияние. Мы стремимся поддерживать порядок и увеличивать благосостояние, создавая атмосферу взаимного уважения и процветания не только в Фукуоке, но на всей территории Кюсю. Экспедиционный корпус не намеревается проводить силовые операции в отношении Сил самообороны или американских военнослужащих, базирующихся на острове. И уж тем более мы не желаем насилия в отношении местного населения. И пока против нас не будут предприняты военные действия, пока против нас не начнется враждебная пропаганда, Экспедиционный корпус останется в границах созданного анклава. С момента прибытия Корпуса не прозвучало ни единого выстрела. Да, нам пришлось запустить ракету по световому табло на стадионе, но ведь и там никто не пострадал. При этом, со своей стороны, правительство Японии организовало блокаду Фукуоки, отрезав ее от остальной страны. И вы, граждане Фукуоки, должны поразмыслить над этим фактом. Не является ли проявлением судьбы то, что мы будем жить с вами в едином, гармоничном обществе?
— И последний вопрос, — сказал Йокогава. — Как вы полагаете, даст ли правительство Японии согласие на объявление независимости Фукуоки?
Полковник Хан Сон Чин ответил:
— Мы не намерены спрашивать их согласия.
2. Рыцари круглого стола
3 апреля 2011 года
Ранним утром 3 апреля Ямагива Киётаки был освобожден от должности заместителя секретаря кабинета. Официально было сообщено, что он оставил свой пост по состоянию здоровья, хотя на самом деле его просто уволили. После сообщения о прибытии в Фукуоку еще около пятисот корейских солдат премьер-министр Кидо и секретарь кабинета Сигемицу Такаси едва не лишились рассудка. Сигемицу с перевязанной головой после своего побега от тележурналистов горько упрекал Ямагиву в некомпетентности, а премьер-министр не переставая орал на него, едва переступил порог кризисного штаба.
Премьер Кидо Масааки не всегда занимался политикой. Большую часть своей карьеры он провел в качестве директора одной из неправительственных организаций, которая оказывала гуманитарную помощь беженцам на Кипре, в Камбодже и Палестине. Шесть лет назад он оказался в центре внимания, поскольку был назван возможным кандидатом на Нобелевскую премию мира за свою работу в составе комитета, который
Ямагива недолюбливал Кидо с самого начала совместной работы. Его профессиональный опыт был полной противоположностью опыту Кидо. Окончив Христианский университет, Кидо получил диплом юриста в университете на Восточном побережье США и стал строить свою карьеру в области деятельности неправительственных организаций. Вследствие того что основное время он проводил в зонах конфликтов, в Японии его мало знали. Ямагива же проделал стандартный путь от выпускника юридического факультета Токийского университета, затем служащего Банка Японии до отставного парламентария.
Внешне Кидо был высок и даже в свои пятьдесят с небольшим неплохо выглядел. Он блестяще говорил по-английски и часто появлялся на обложках журналов, даже после избрания на пост премьера. Однако нелюбовь к нему Ямагивы происходила не от зависти к должности или внешности, а из-за хитрого и коварного характера Кидо — черты, впрочем, присущей всем крупным политикам. Поведение Кидо менялось в зависимости от того, с кем он имел дело: с сильными он бывал любезен и улыбчив, со слабыми не церемонился и даже не пытался скрыть свое нетерпение при общении. Он хорошо запоминал имена людей и факты из их жизни; его любила пресса за откровенность, но факт оставался фактом — все, что бы он ни сказал, было заранее тщательно просчитано. Истинного Кидо видели лишь немногие.
Как заместителю секретаря кабинета Ямагиве часто приходилось работать под его началом, и он не мог не заметить все эти неприглядные черты. Несмотря на в целом успешную карьеру, Ямагива так и не обзавелся нужными связями, не составил себе капитала и положения в обществе, что являлось подходящим поводом для Кидо, который часто унижал Ямагиву перед его же сотрудниками.
Ямагиве было под семьдесят, и он нередко встречал людей, подобных Кидо. Они все без исключения выросли в стесненных условиях, не ладили со своими отцами и были весьма амбициозными и опасными соперниками. Они много и тяжело учились и работали, но были сильно озабочены чужим мнением. Компенсируя свои комплексы, они срывали свою досаду на тех, кто был слабее. По иронии судьбы, именно такой тип моложавого и, в общем-то, далекого от политики человека и был классическим примером современного японского политика.
Одним из тех, кто убедил Кидо баллотироваться на пост премьер-министра, был Сигемицу Такаси, в те времена парламентарий среднего уровня. Разумеется, он был юристом, окончил престижный университет в Токио и продолжил образование в Стэнфорде. Почти десять лет он занимал должность префекта Окаямы. Сигемицу оживил экономику Окаямы, создав особую экономическую зону, которая охватывала сферы медицинского обслуживания, образования, сельского хозяйства и рыбной промышленности. Также были предусмотрены широкомасштабные сокращения налоговой нагрузки. Говорили, что при нем префектура очень быстро достигла высоких показателей, хотя некоторые экономисты утверждали, что единственной заслугой префекта оказался колоссальный разрыв между доходами богатых и бедных. Сигемицу на четыре года был старше Кидо.
Кидо и Сигемицу вернулись в столицу из Мориоки и Окаямы — первый на вертолете, второй на скоростном поезде. Когда оба добрались до кризисного штаба, было около одиннадцати вечера. Кидо должен был прибыть раньше: планировалось, что он приземлится на вертолетной площадке, что была оборудована на крыше его официальной резиденции, но, когда об этом сообщили новостные каналы, из-за соображений безопасности премьер изменил свое решение. Буквально ворвавшись в помещение штаба, он пальцем указал на Ямагиву и заорал: