Фатум
Шрифт:
Девушка лихорадочно замотала головой, всхлипывая. Плотину, сдерживающую все переживания последних дней, начинало сносить.
– Не заставляй меня применять силу, – угроза, произнесенная ровным и безразличным голосом, звучала еще страшнее, чем рык, обрушившийся на Филиппа. Николь продолжала упрямо трясти головой. Кристиан вздохнул, и через секунду девушка почувствовала, как в ее шею вцепились клещи: это произошло так внезапно, что Николь не сразу поняла, что случилось. По ее телу словно прошел электрический заряд, ее позвоночник снова натянулся, как струна, глаза распахнулись.
– Хватит! Перестань! Хватит! – с ее губ один за другим срывались истерические вопли.
–
Девушка сквозь слезы смотрела на своего палача. Чертов псих. Фрик! Он наверняка ловил от этого кайф. Ему нравилось ломать ее. Вот только он не понимал, что она уже сломана. Она сломалась в тот момент, когда поняла, что ее семьи больше нет. В тот момент, когда в глазах Бекки она прочла ненависть. В тот момент, когда перешагнула порог родного дома, ставшего для нее чужим. Жизнь наносила ей удар за ударом, склоняя ее все ниже и ниже. И сейчас, когда Николь уже поверила в то, что хуже быть просто не могло, что ей больше нечего терять, она была вынуждена смотреть в глаза тому, кто стал причиной всех ее страданий. Вот гадство: она находилась так близко к этому монстру, и вместе с тем так далеко от мести. Она беспомощна. Она ничтожна. А Зомби… Он хочет, чтобы она предала Дэвида – единственного человека, который заботился о ней. Благодаря которому она все еще дышала. Который каждый раз протягивал ей руку, когда она уже отчаялась подняться.
– Иди к черту! – выплюнула Николь. – Иди к черту!
На лице мужчины заиграли желваки.
– Имя? – нож, который на время отступил, снова нацелился на ее глаз.
– Я тебя не боюсь, – заявила девушка, хоть ее испуганное, заплаканное лицо утверждало обратное. – Я уже говорила, делай со мной что хочешь! Я ни слова тебе не скажу! Ни единого слова! Никогда!
– Вот как, – Кристиан ухмыльнулся. Зло. Кровожадно. – Думаешь, тебе больше нечего терять, да?
– Иди к чер…
– А вот Эмбер, мне кажется, будет иного мнения, – продолжал рассуждать Зомби, игнорируя поток брани в свой адрес. Хотя, как только прозвучало имя Эмбер, Николь онемела, обмерла. – Возможно, мне стоит нанести визит ей… Наверняка ты была куда более разговорчивой со своей сестрой…
– Не смей трогать мою сестру!
– А даже если и нет, – Арчер почесал подбородок, глядя куда-то в сторону, – даже если и Эмбер не сможет мне помочь, тогда я просто устрою ей встречу с ее матерью…
– Ты… ты… ты…
– Я, – он посмотрел на жертву с издевкой в глазах. – Можешь не сомневаться, ниса, я сделаю это. Но, – он улыбнулся, и у Николь все похолодело от ужаса, – все зависит только от тебя. Назови мне имя, и я не трону Эмбер. Я не трону никого, кто был бы тебе дорог. Кроме, разве что, Адама.
– Ты псих, – прорыдала Николь, заходясь в кашле. Зомби ведь знал про Дэвида! Не мог не знать. – Ты з-знаешь как его зо-в-вут! Ты же знаешь…
– Знаю, – подтвердил Кей, с маниакальной сосредоточенностью наблюдая за девушкой. – Но я хочу, чтобы ты произнесла его имя вслух.
Вот оно! Она была права: он специально мучил ее. Не имело значения, что она скажет, или чего она не скажет – он все равно ее убьет. Как и Эмбер или кого-нибудь еще. Он делает то, что хочет. Его слова, обещания – пустой звук. Монстр. Безжалостное, инопланетное чудовище. Его заботит только его собственное существование, его собственная шкура, потому он и ищет Дэвида. Он боится его. Он не оставит попыток его уничтожить. Но она, Николь, не станет ему помогать в этом. Никогда.
– Иди к черту, Зомби.
Девушка мысленно попросила у сестры прощения: смерть Эмбер будет на ее совести.
– А ты упрямая, – хмыкнул мужчина и отошел на пару шагов назад. – Вот только не там, где надо. Сама подумай, кого ты защищаешь?
– Иди к черту, – прошептала Николь.
– Думаешь, ты ведешь себя храбро? Бесстрашная, принципиальная, да? Ничего подобного.
Нож, вплотную приблизившийся к ее глазу, исчез. Девушка дернулась, ища глазами источник опасности и, обнаружив его, вскрикнула: полированный металл впивался в морщинистую шею Филиппа. Сам старик выглядел удивленным, однако, страха в его глазах Николь не увидела.
– Имя, Николь.
– Ты псих! – девушка попыталась встать со стула, но тщетно. – Отпусти его!
– Я его не держу, – Кристиан снова улыбнулся. – Его держишь ты: твое молчание будет стоить Монро жизни, – он подошел ближе и присел перед девушкой на корточки, чтобы лучше видеть ее лицо. – Но ты всегда можешь переступить через себя и свою псевдо гордыню и назвать имя, которое нам обоим прекрасно известно. Выбор за тобой.
– Зачем тебе это???
– А тебе? Николь, – он подался вперед, сморщившись от боли в ноге. На какой-то момент девушка увидела в его глазах что-то знакомое, – ты хоть осознаешь всю абсурдность ситуации? Я ведь убью старика, ты знаешь это. И твою сестру. А ради чего? За что? За то, что ты по никому не понятной причине отказываешься назвать имя. Одно имя. Известное всем присутствующим. Даже Монро. Что ты теряешь? – Кей пристально всматривался в девушку. – Разве есть в твоем поведении логика? Героизм? Ты готова пожертвовать собственной жизнью, ради человека, которого знаешь сколько? Месяц? Ладно, пусть, тебе плевать на себя; это твоя жизнь – хочешь погубить себя, имеешь право. Но а Филиппа-то за что? Эмбер? Почему они должны погибать из-за твоих закидонов, Николь?
– Они погибнут из-за тебя, – просипела та, с ненавистью глядя на мучителя. – Ты убийца. Убивать – это все, на что ты способен. Пытать и убивать. И все.
Мужчина опустил голову, и отросшие локоны скрыли его лицо. Его плечи вздымались в такт его дыханию: тяжелому, разъяренному. Но когда он снова посмотрел на девушку, его взгляд был решительным и пустым.
– Я досчитаю до трех, – он тяжело встал и потер шею. – Если ты не назовешь мне имя, старик умрет. А ты, – Николь вскрикнула, вновь ощутив на шее невидимую хватку. На этот раз ее голову развернули к Филиппу, – ты будешь смотреть. Больше чем уверен, ты никогда не видела предсмертной агонии, правда? Невероятное зрелище, ниса. Особенно, когда знаешь, что эта кровь на твоих руках.
– Хватит! – ужасные, хриплые стоны вырывались из глотки девушки. Ужас парализовывал ее ничуть не хуже невидимых пут. А ведь Николь думала, что теперь-то уж точно хуже быть не может. Еще одно заблуждение! Она поняла это, когда встретилась глазами со стариком. Его тощенькая фигурка, прижатая к камню, казалась еще более жалкой и сморщенной, чем раньше. Его лицо выражало немую обреченность, а в глазах стояли слезы. Но то были не слезы страха и отчаяния, как те, что рекой проливались на щеки Николь, то были слезы сожаления. Монро не боялся такого исхода. Ему было жаль ее. Он вот-вот умрет из-за того, что Николь отказывалась уступить, но все равно жалел ее. В его взгляде не было даже намека на укор. Филипп уже простил ее и смирился со своей судьбой.