Фатум
Шрифт:
Николь вновь посмотрела в угол, где во мраке прятался стол, и в задумчивости прикусила щеку: помимо подсвечника на столешнице было кое-что еще, оставленное специально для нее. И не кем-нибудь, а самим Зомби. До этого он пытался лично поговорить с ней, но Николь не стала слушать. Удивительно, но после произошедшего за обедом, девушке в каком-то смысле стало легче противостоять ему: может, просто у нее кончились слезы, а может – сама жизнь. В любом случае, несмотря на животный страх, который Зомби продолжал внушать ей, внешне девушка умудрялась оставаться совершенно спокойной и равнодушной ко всему, что происходило вокруг: вскоре мужчина прекратил свои попытки наладить контакт и просто оставил целую кипу бумаг в ее комнате. Точнее, в ее камере. Филипп и здесь пытался оправдать Арчера: мол, Николь вовсе не пленница, нет. Просто здесь ей будет безопаснее. Она гостья, только и всего. Ага, конечно. Гостья, которая не могла уйти.
Когда девушке надоело играть в неваляшку, она откинулась назад и растянулась на кровати. Вот черт! Больная лодыжка постоянно чесалась, а Николь не могла унять этот зуд,
Лежать Николь вскоре тоже надоело: сон не шел, в голове роились мысли. Как бы ей не хотелось это признавать, но Арчер сумел-таки посеять в девушке сомнения. Дэвид Абрамс. Два слова. Она повторяла их, как ненормальная, пока не натерла на языке мозоль. Филипп перевязывал ей руки, а она завела эту пластинку, упоминая Дэвида в различных контекстах, и все получалось. Голос не пропадал, она не задыхалась – так почему же тогда она не смогла произнести эти злополучные слова там, когда Зомби приставил нож к горлу старика? Она ломала над этим голову не один час, зато у дяди Фила, как всегда, имелся ответ:
– Внушение – штука необычная, – рассуждал он. – Идею, пришедшую в твою голову извне, очень сложно определить: она очень хорошо маскируется, сливается с другими. Но вместе с тем, она весьма конкретна. Взять, к примеру, тебя: когда Кристиан задал тебе вопрос, ты находила тысячи отговорок, чтобы избежать ответа, и все они казались тебе очень логичными, твоими личными мотивами. Ты верила в то, что утаить имя – твое решение и ничье больше. Это – маскировка. Конкретность же в том, что тебе вовсе не запрещали произносить имя Адама, девочка. Так, если я спрошу тебя, как зовут сына Мэриан, ты без труда ответишь мне. Но если я спрошу, кто был с тобой в больнице, ты снова станешь нема, как рыба…
Николь снова и снова прокручивала эти слова в голове, чувствуя, как ее накрывает волна противоречий. То, что сказал Филипп, имело смысл. Более того, это объяснение абсолютно точно подходило к тому, что она чувствовала. С другой стороны, эта версия подтверждала то, во что Николь наотрез отказывалась верить: Дэвид действительно был телепатом. Девушка отчетливо помнила день, когда друг детства снова вошел в ее жизнь. Помнила смятение, которое ее охватило в тот момент: радость от встречи и, вместе с тем, некоторое напряжение и опасение. Но самое главное, она помнила, как мужчина настойчиво просил ее не говорить никому, что она с ним виделась. Даже не один раз. Следовательно, Зомби говорил правду. Конечно, то, что он не солгал насчет телепатии, вовсе не значило, что он не врал насчет остального, однако… С таким же успехом он мог быть прав во всем. Что если все обвинения Арчера имели основания? Что если у него были доказательства? Глаза Николь снова устремились к столу: возможно, все ответы лежали там, у нее под носом. Господи, как же она ненавидела себя за такие мысли! Как она могла подозревать Дэвида в подобном? После всего того, что он сделал для нее. Да сам факт сомнения в нем – уже предательство. Девушка со стоном повернулась на другой бок и уткнулась лбом в прохладную стену. Сосредоточившись на капающем звуке, раздающемся откуда-то из глубины, Николь наконец-то смогла уснуть.
Проснулась девушка от чудесного аромата, заполнившего ее обиталище: она и подумать не могла, что яичница могла так вкусно пахнуть. До того, как Николь разлепила глаза, она пребывала в полнейшей уверенности, что это Бекки пронесла в ее комнату завтрак, который девушка, как обычно, проспала. Николь сладко потянулась, блаженная улыбка только-только расцвела на ее лице, но затем реальность безжалостно вторглась в ее негу: лодыжку и руки пронзила боль, спина врезалась в холодный камень. Открыв глаза, девушка уперлась взглядом не в белоснежный потолок своей комнаты, а в неровные своды темницы. Кошмар вернулся. Николь села, убрала волосы с лица и только потом поняла, что еще изменилось в ее, так называемой, комнате: все лампы были зажжены, а у противоположной стены появился тазик и кувшин, как полагала девушка, с водой. Библейский быт, что называется: спальная, столовая, ванная – все в одном помещении. И после этого дядя Фил будет утверждать, что она не пленница?! Николь вздохнула и уронила голову на руки. Ладно, она была несправедлива к старику: в конце концов, не он был виноват в ее проблемах. Да и она не ругать его должна, а благодарить – он все же заботился о ней. Девушка передвинулась к изголовью кровати и притянула к себе тарелку. Изначально, она планировала устроить голодовку, чтобы поскорее избавиться от мучений, но потом она поняла, что это было бы не очень умно. Да она на зло Зомби будет жить. Будет есть, пить и набираться сил, чтобы потом забрать с собой Филиппа и сбежать. Она найдет Дэвида и отомстит Арчеру за все. Николь понятия не имела, как она все это сделает, поэтому решила перейти к самой простой части ее плана – поесть. То ли она была такой голодной, то ли Филипп умел вкусно готовить, а та уха, что была на обед, просто не удалась (а может и то, и другое), но яичницу девушка смела в одно мгновенье. Даже ее неуклюжие
Николь оказалась права насчет кувшина: там действительно была вода. Как ни странно, она даже не отдавала тиной, что вселило в девушку надежду: возможно, они находились рядом с каким-нибудь населенным пунктом, откуда они и черпали припасы. Николь умылась, сняла намокшие бинты с рук: теперь ее конечности были красными и опухшими и еще сильнее напоминали клешни; и вернулась к столу. На свежую голову думалось лучше, как ни крути. В конце концов, что она потеряет, если посмотрит эти бумаги? Николь была уверена в себе и своих убеждениях, так что, что бы Зомби ни пытался ей внушить относительно Дэвида, это не имело значения.
Кипа бумаг оказалась двумя стопками папок, сложенных крест-накрест. Девушка взяла первую стопку и опустилась с ней на кровать. Когда она только увидела разноцветные папочки, она сразу вспомнила детективные сериалы, где главные герои, обложившись кучами таких же бумаг – досье, расследовали дела. И интуиция ее не обманула: перед ней действительно оказались личные дела. Поначалу у Николь голова пошла кругом от обилия цифр, названий и прочей информации, но потом ее глаза адаптировались и начали цепляться только за важные детали. Это было не так-то уж и сложно, учитывая, что Зомби сам все выделил зеленым маркером. Инопланетный Шерлок Холмс! Мог бы и красный маркер взять, раз уж начал в шпиона играть! Отбросив придирки в сторону, Николь погрузилась в изучение, однако, чем глубже она копала, тем сильнее становился соблазн все это бросить. Это не было похоже на фальсификат. Все эти документы, скорее всего, являлись настоящими: нет, Николь, конечно, никогда не работала в государственном аппарате, но на бумагах были проставлены печати, всякие подписи... Однозначно, все это были копии, но все же они внушали доверие – с чего-то же их сняли, правильно? Краем сознания девушка поражалась: откуда у Арчера доступ к подобной информации? Но думать об этом девушке не хотелось – она боялась узнать ответ. В любом случае, ей не верилось в то, что Зомби стал бы тратить время на такие вещи, как фальсификация документов – да кто вообще в здравом уме полезет в эту бюрократию?!
Провозившись с первой порцией документов как минимум час (точнее Николь сказать не могла, ибо с тех пор, как Зомби похитил ее, она потеряла счет времени. Черт! Да она даже не знала, был ли сейчас день или ночь!), девушка наконец-то смогла разложить бумаги в хронологической последовательности. Вообще-то, скорее всего, они изначально были отсортированы, но Николь по неопытности все перепутала в самом начале. Но неважно. Главное, сейчас на ее постели была разложена схема последних двадцати лет жизни Дэвида Абрамса. Зомби собрал досье на него, а так же на все семьи, в которых тот побывал до совершеннолетия. И, глядя на утонувшую в листках кровать, девушка не могла не отметить, что Дэвид немного приуменьшил, говоря, что сменил парочку семей. О, нет. Их было гораздо больше. Судя по тому, что она видела, ее друг как-то сменил две семьи за один год: Николь даже не знала, что так можно. Но Арчера интересовало не количество семей, а качество. Во всех делах он выделял места работы приемных родителей, и, несмотря на то, что Николь совсем недавно пришла к выводу, что серого вещества в ее голове не наблюдалось, даже до нее дошло, что именно Зомби пытался ей сказать: все эти люди так или иначе были связаны с космосом, внешней обороной и так далее. Все, включая и Филиппа Монро – последнего приемного отца Дэвида. Дядя Фил действительно работал в ОМБ – Отделе Межгалактической Безопасности – но не уборщиком, как говорили в клинике, а ведущим исследователем, антропологом. Он изучал хранителей, потому-то ему было так много известно о них. Да, это многое объясняло. Помимо профессий приемных родителей Зомби отмечал кое-что еще, но Николь даже и думать в ту сторону не желала: судьба последних трех приемных семей была незавидна. Родители одной из них погибли в результате утечки газа, вторая семья – покинула страну из-за долгов… Филипп, как известно, оказался в психушке, но Николь даже и не знала, что у него помимо Дэвида – Адама были другие дети. Жена развелась с Монро несколько лет назад, забрав себе дочь, и переехала в другой город. Невероятно! Дядя Фил никогда не упоминал о них.
Николь еще раз осмотрела документы в надежде подкопаться к чему-нибудь, но, увы, тщетно: все же они были настоящими. Более того, взглянув на фото МакГроверов, девушка тут же приметила недовольную физиономию Эрика – Дэвида: он стоял особняком от всех остальных, а его крашеные волосы казались неестественно-желтыми на солнце. Николь поняла, на чье имя были те права, фотография на которых так рассмешила ее в самолете.
Разобравшись с первой партией, девушка приступила ко второй, заключительной, которая состояла всего лишь из двух тоненьких папочек. Открыв первую, Николь вздрогнула: с первой страницы на нее смотрело улыбающееся лицо Мэриан, такое знакомое и родное, что у девушки защемило сердце. Это была история ее болезни. В принципе, Николь и без того знала то, как ее няня оказалась в клинике и почему, но все же решила найти то, что Зомби посчитал важным. На этот раз его выбор пал на пару строчек из истории болезни, которые касались мифического отца Дэвида, который, по словам Мэриан, спустился с неба, а затем вернулся обратно, прихватив с собой их сына. Все это Николь уже слышала, более того, из первых уст, так что она не видела смысла вдаваться в подробности. Плюс, ей было больно перечитывать это и осознавать, что именно ее длинный язык подарил няне билет в дурку.