Фаворит смерти 1
Шрифт:
— Я решила лично приехать к вам, чтобы сообщить результаты анализов, которые вы сдавали у меня в больнице.
— Прошу вас, проходите, — сказал Вяземский старший. — Лучше ко мне в кабинет. Я приглашение вам отправлял по поводу Званого ужина…
— Праздновать мне некогда — дела, — сухо ответила та.
— Это верно, — сдержанно кивнул Вяземский. Ответ доктора его явно разозлил. — Прошу, пройдёмте в кабинет.
Стаханова вошла — так же гордо, значимо, как и любое ее движение, — и проследовала
— Максим, ты тоже пошли с нами.
— Ему точно надо? — спросил отец.
Стаханова кивнула.
— Надо. Дело важное.
И то, с какой интонацией она это произнесла, стало сразу понятно — новости будут не самыми хорошими.
— Итак, вот анализы, которые я получила, — сообщила Стаханова, когда дверь кабинета закрылась и мы остались втроем.
Доктор извлекла из внутреннего кармана пиджака прямоугольник бумаги с гербовой печатью и протянула Вяземскому. Тот развернул его, внимательно прочитал. Но судя по выражению лица ничего не понял в мудреных медицинских терминах.
— В привычном принципе использования дара нет ничего сложного, — поняв, что без пояснения не обойтись, начала Стаханова. — Как доподлинно известно сознание дарованного входит в резонанс с ауральным фоном среды и на последних кругах — иногда и на предпоследних, по разному бывает, — цепляется за волны, которые и формируют в нашей реальности физическое явление дара, будь то огонь, телепатия, ментальность, да все что угодно.
«Нет ничего сложного?» — смутился я, пытаясь понять о чем же говорит Стаханова. Получалось так себе.
— В случае же Максима всё весьма интересно получается, — доктор даже смутилась.
— Что вы имеете ввиду? — спросил Вяземский, поглядывая на бар с алкоголем.
— Его принцип открытия дара совсем другой. Признаться, я такого раньше никогда не видела. Нет попыток входа в резонанс, только прямое обращение. И не в ауральный фон.
— А куда же?
— В темные материи.
— Постойте…
— Вот именно!
— Нет. Это просто какая-то ошибка! — ошарашено произнес Вяземский, глядя на меня.
— Никакой ошибки нет. Я перепроверила. Поэтому и явилась лично к вам, чтобы сохранить конфиденциальность. Все-таки не один год с вами работаем.
— Что происходит? — вмешался я. — Какие еще темные материи? О чем вы вообще говорите?!
— Максим, — обратилась ко мне Стаханова, и впервые за все время нашего общения голос ее дрогнул. — Ты — дисфункция. Таких, по закону Российской Империи, необходимо умерщвлять.
— Как это — умерщвлять?! — возмутился я. — Что за шуточки?!
— К сожалению, это никакие не шутки, Максим, — вздохнула Стаханова. — Таков Закон. Да, наверное, он слишком жесток, все-таки
— Разумность?! — не мог успокоиться я. — Убивать людей — это разумность?!
— Дисфункция — не предсказуемая штука, — все с тем же невозмутимым видом ответила Стаханова. — До сих пор ученые до конца так и не выяснили причины появления этого. Статистические данные подсказывают, что это все патология. Очень страшная и опасная патология.
— И что же — вместо того, чтобы лечить, вы просто умерщвляете? — ехидно спросил я.
— Лечения от этого нет, — в упор глядя на меня, ответила доктор. — К тому же опасность грозит окружающим. Известны прецеденты, когда дисфункция, получив силу, выходила из под контроля и… в общем, ни к чему хорошему это не приводило.
— Татьяна Валерьевна, послушайте, — обратился к ней Вяземский. — Давайте не будем кидаться такими громкими словами. Мы все прекрасно всё понимаем, взрослые люди, как-никак. Сколько?
— Вы хотите дать мне взятку?
— Если вы скажите, что пришли сюда просто так, я в это не поверю. Вы уже не один десяток лет лечите нашу семью.
— И довольно успешно лечу, — уточнила Стаханова.
— Верно, — кивнул Вяземский. — Мы хорошо друг друга знаем, уже почти сроднились. Поэтому вы и не заявили сразу в санитарные службы о дисфункции, как это положено. Все же пришли сначала ко мне.
— Заявить еще не поздно, — хитро улыбнулась Стаханова.
— Татьяна Валерьевна, мы с вами не чужие люди. Вы прекрасно понимаете мою ситуацию, я вашу. Риск есть у на обоих. У меня — лишиться всего, моего сына, моей должности, статуса. У вас…
— Тоже лишиться всего. Лицензия врача — это для меня все. Без нее я не смогу делать единственное, что умею, что имеет для меня смысл — лечить людей.
— Верно, — кивнул Вяземский. — Поэтому все, что происходит сейчас в этом кабинете тут и останется. У меня к вам есть деловое предложение. Я прямо сейчас даю вам сто пятьдесят тысяч коинов и вы делаете так, чтобы об этой особенности Максима никто больше не узнал. Я знаю, что вам это под силу. Вуалирование, или как-то так это называется?
— И откуда вы такой осведомленный? — улыбнулась Стаханова.
— Читал в газетах, Татьяна Валерьевна!
— Какие интересные вы газеты читаете. А там не говорится о том, что лицензия врача стоит гораздо больше ста пятидесяти тысяч?
— Да, кажется, припоминаю. Читал, что двести тысяч вполне неплохой дополнительный аванс для врачей.
— Вранье! Пятьсот тысячу — вот цифра, которую можно обсуждать при дамах. Все остальное — от лукавого!
— Позвольте! Пятьсот тысяч! — выпучил глаза Вяземский.