Фаворит смерти 2
Шрифт:
Как оказалось до пятого гарнизона нужно было еще добраться. Он располагался в нескольких километрах от Врат и до него нужно было добираться пешим ходом.
Два батальона по двести человек в каждом выдвинулось по дороге. Все тот же майор, которому поручено было начальником сопроводить нас, откровенно зевал, лишь иногда спрашивая у кого есть закурить. Ни у кого закурить не находилось и тогда майор обиженно матерился.
— Отбоя не ждите! На плац еще пойдем сейчас, отрабатывать строевой
Но вскоре силы его иссякали и он вновь некоторое время шел молча, пока опять желание закурить не побороло усталость.
Майор не соврал — спать никто не пошел, когда мы дошли до гарнизона.
Начало темнеть. Гарнизон располагался в низине, окруженный забором из колючей проволоки, представлял он из себя несколько длинных бараков и строения для офицерского состава. В окошках тускло светили огоньки, виднелись люди.
Это немного приободрило нас. Скорее бы уже в тепло лечь спать и отдохнуть.
Дозорные вышки черными горгульями возвышались над миром. На самом верху — часовые.
Короткий выкрик и мы остановились.
Майор что-то закричал в ответ. К колючке подошел солдат, спросил пропуск. Майор показал. Солдат с явной неохотой принял бумажки. Майор спросил закурить. Солдат не ответил — проверял документы.
— Заходите! — велел нам и сетчатый забор пополз в сторону.
Внутри залаяли собаки.
Было ощущение что мы прибыли не в гарнизон, а в лагерь для заключенных.
— Распределение когда? — спросил майор, потирая пальцами пересохшие губы.
Солдат пожал плечами. По рации сообщил о поступлении. Через десять минут пришел заспанный командир гарнизона. Не глядя на документы махнул:
— Заводи всех по баракам. Завтра будем считать.
— Велено было сегодня проверить, — возмутился майор.
— Завтра проверим, — ответил командир гарнизона и протянул майору пачку сигарет.
Тот аж крякнул от удовольствия.
— Ну завтра так завтра! Все, я пошел.
— Иди.
Мы зашли в барак. Там нас встретил дневальный и дежурный. Бегло расспросив кто откуда родом, бросил:
— Ложись на свободные места.
Толпа устала ввалилась в помещение и разбрелась по кроватям. Я занял нижнюю, у стены, в дальнем конце барака. Едва лег, как тут же поплыл — так сильно устал.
— Спи — да будь осторожен, — произнес кто-то.
Я открыл глаза, обернулся.
Шталин размещался через кровать от меня. Если бы не узбеки, занявшие места вокруг, то наверняка бы лег и поближе — чтобы когда я усну положить мне на лицо подушку и хорошенько прижать.
Твою мать!
— Это кто? — спросил Шавкат, косясь на Шталина.
— Да есть один, которому я
— Ти маму его обидель? — серьезно спросил Тахир.
— Что?! Нет конечно! Не знаю ни его, ни его маму.
— Тогда чего он к тебе лезет?
Я пожал плечами.
Узбеки некоторое время смотрели на Шталина — как тот укладывается, взбивая каменную подушку. Но потом и их взял измор и они улеглись.
— Сегодня спите спокойно! — крикнул дежурный, вальяжно расхаживаясь вдоль рядов кроватей. — А завтра будете вешаться.
Я не сомневался, что именно так все и будет.
Сон прошел как мгновение. Вроде бы только что закрыл глаза — и вот уже дневальный орет во всю глотку «Подъем!».
Неужели так быстро прошла ночь?
Но это был не дневальный. И ночь не прошла. Только понял я это не сразу.
— Вставай! Чего разлегся?
Я поднялся с кровати, полусонный начал одеваться.
— Быстрее! Одеваться надо за тридцать секунд.
Когда одежда с горем пополам была надета, я пригляделся.
— Что случилось? — спросил я, глядя на стоящего.
Только сейчас понял, что еще не утро, а глубокая ночь. Все спят, храпя на разные лады, словно один большой оркестр.
Передо мной стоял штабной приказной, заспанный, злой.
— Начальство вызывает к себе, — пробурчал тот. — Пошли за мной.
Протерев сонные глаза, я двинул по темному коридору.
Дневальный стоял по ниточке, взглядом провожая меня словно на виселицу.
— А до утра потерпеть? — спросил я.
— Разговорчики!
Мы вышли из барака в темную сырую ночь, прошли вдоль рядов фонарей, который светили так слабо, что свет от них едва ли долетал и пары метров. Лающие во тьме собаки только усиливали эффект присутствия в лагере для пленных.
Мы добрались до большой деревянной постройки, отличающейся от бараков только наличием на двери таблички с надписью:
Начальник гарнизона тов. Шелия-Максютов
Штабной приказной постучал, не дождавшись ответа, вошел. Потом быстро вышел, махнул мне.
— Иди.
Я зашел.
Внутри было тепло, пахло кофе и сигаретами, какой-то выпечкой, с ванилью и апельсинами.
— Доброй ночи, — без энтузиазма произнес я, проходя коридор и остановившись возле второй двери.
Мне никто не ответил.
Я вошел во вторую дверь.
Начальник гарнизона Шелия-Максютов сидел за столом, хмурый, серый. Был он крепок, монолитен в своей форме и сразу невольно вселял уважение. Крепкая челюсть, тяжелый взгляд, лоб, прорезанный морщинами.
— Вяземский? — спросил Максютов, глянув на меня.