Фаворитка месяца

Голдсмит Оливия

Если предыдущие два года, да и то, что было раньше, напоминало кошмар, то настоящее было похоже на сон. После темного Нью-Йорка постоянно освещенный солнцем Лос-Анджелес, напоминал Венецию. Но главная перемена произошла с ней – Джан выглядела высокой, стройной и совершенной, если не считать нескольких седых волос. Она чувствовала себя хорошо, просыпаясь и одеваясь, делая макияж, вообще, если не считать редкого зуда там, где были шрамы, все было прекрасно. И вселяло надежду.

У нее установился определенный порядок дня. Каждое утро Джан ехала к колледжу и бегала по дорожке три мили, потом возвращалась в гостиницу,

принимала душ, бросала в шейкер банан, обезжиренное молоко и пивную закваску и пила этот коктейль во время макияжа. Затем она одевалась и начинала заниматься тем, чем хотела. В час Джан обедала в открытом кафе «Димсан» или в «Чинчин», где был куриный салат. И в обоих местах она по обыкновению сидела в одиночестве не больше десяти минут. К ней довольно скоро подсаживались мужчины и предлагали заказать обед или приглашали на ужин, или пытались представить ее какому-нибудь агенту. Предлагали также показать колонию Малибу или часть своей анатомии. Надо сказать, что эти предложения поражали ее. Не то чтобы Джан была очень стыдливой, но к вниманию надо было привыкнуть. Она уже давно поняла, что внешность сильно влияет на ее жизнь. В прошлом она разрушила ее. Но молодость и привлекательность все значительно облегчают. В ближайшие десять лет Джан почти не придется есть и пить в одиночестве.

Все, что было нужно – это найти толпу, сесть, выбрать какого-нибудь мужчину и смотреть на него, пока он не обернется. В восьми случаях из десяти достаточно было улыбнуться, чтобы к ней подошли. Красотка как бы говорила взглядом: «Вы знаете, о чем я думаю».

И это срабатывало. В одном случае требовалась не улыбка, а серьезный взгляд. Джан стала выделять таких людей. Они обычно носили черное. Один из десяти вовсе не отвечал ей. Но Джан рассчитала, что в толпе всегда есть честные мужья. Она не воспринимала это как личную обиду. После голодных лет все это выглядело как праздник.

Ее тело играло! Сколько времени прошло со времени знакомства с Сэмом? Ведь с тех пор ни один мужчина не касался ее. Пусть Джан и выглядела на двадцать четыре года, но на деле ей было тридцать шесть, и то, что говорили мужчины, почти вызывало у нее смех. Все они были продюсеры, друзья продюсеров, или занимались неизвестно чем «в независимой кинокомпании». Среди них не было электронщиков, страховых агентов или банковских служащих. Все были заняты в Индустрии. Джан болтала и кокетничала. В конце концов это хорошая репетиция. Только вот друзей у нее не появилось. Можно сказать, что пока не было ничего реального. А роль красавицы днем и особенно вечером трудно было играть. Ночью надо было отдыхать.

Сосед Пит Уоррен продолжал заходить. Ему было двадцать четыре года, он был из Энсино и работал помощником оператора. Его отец был оператором и оставил ему профсоюзный билет. Пит был очень молод и по-калифорнийски весьма хорош собой. Он частенько заходил по вечерам и они пили пиво и смотрели телевизор. Пит жил здесь по субаренде до конца работы. С ним было легко, но как-то странно. Он ведь считал, что Джан его ровесница, и она не возражала. Но Джан порой не учитывала разницу между своим и его возрастом, между психологией Нью-Йорка и Калифорнии.

Пит рассказал ей о театре Меллроуз – модной труппе в западном Голливуде. Его сестра работала там осветителем и могла бы организовать для Джан прослушивание. Джан изъявила желание. Итак, она проводила дни,

гуляя, рассылая фотокарточки и молясь, чтобы ее заметили. Она действительно была представлена в театре Меллроуз, и вскоре последовал ответный звонок. Джан была занята в пивной рекламе, и снялась на «венецианском побережье». Это было уже кое-что.

С Питом они подружились. По вечерам Джан рассказывала ему о своих приключениях. Парень был оптимистом. Он не сомневался, что Джан получит роль. И еще Пит был неназойлив, как другие мужчины.

Однажды молодой человек попытался ее поцеловать, и Джан его оттолкнула. На следующий вечер Пит не пришел, и она очень жалела об этом. Джан вдруг почувствовала себя одинокой и с удовольствием вспоминала его сильные руки, сжимающие бутылку. Когда через два вечера Пит все-таки постучался в дверь, красавица улыбнулась ему одной из своих лучших улыбок.

– Как дела? – спросил Пит.

– Хорошо, – ответила она.

Парень вошел с обязательной бутылкой пива и сел на край второй кровати.

– Джан, можно вас кое о чем спросить? Она кивнула.

– Хотите со мной спать? Джан улыбнулась:

– Нет, друг мой!

– Вы ни с кем не гуляете. Я вам не нравлюсь?

– Нравитесь, Пит. Но не настолько, чтобы спать с вами.

– А насколько я вам должен нравиться?

Он не злился и не упорствовал. Он был просто удивлен. Джан засмеялась:

– Точно не знаю.

– Джан, вы мне на самом деле нравитесь. Давайте вместе поедем ко мне домой?

– О, Пит, я вас едва знаю и вы меня не знаете!

– Ну вот и будет случай узнать друг друга.

Молодой человек встал и нежно обнял ее за плечи. Потом наклонился и поцеловал. Джан почувствовала, как забилось ее сердце. Пит снова поцеловал ее, и хотя Джан понимала, что не надо, но поцеловала его в ответ. Это было непреодолимо. Его тело под майкой было теплым и пахло молодостью. На мгновение Джан вспомнила о Сэме. Затем она позволила Питу нежно уложить ее на кровать.

3

Лайла с неделю дулась и зализывала раны, а потом опять обратилась к Робби. Было больше крика и споров, но все же общение наладилось.

– Я никогда в жизни не переживала такого унижения, – вопила Лайла.

– Да нет же, переживала, – сказал Робби. – Просто ты не хочешь вспоминать.

Прекрасные глаза Лайлы сузились.

– Я бы тебя убила! Ты выглядишь таким важным, уверенным, как будто знаешь людей. Как будто перед тобой открыты двери. Конечно! Этот Джордж Джнец! И выходная дверь Ары Сагарьяна! Это все, что ты в силах мне предложить.

– Лайла, успокойся! Откуда я мог знать, что Ара собирается пригласить Терезу? Я не заставлял тебя врать. Вот с чего началось. Он, может быть, взял бы тебя, если бы ты не соврала. Я дал хороший совет.

– Не тебе ругать меня! Это был твой план, и очень глупый. Моя мать – по-прежнему фаворитка Ары. А ты – жирный гомосексуалист, из бывших. Ты липнешь ко всем, кто был знаменитостью. Вроде моей мамаши. – Вдруг ей пришла в голову ужасная мысль. – Я знаю, вы с ней все еще видитесь.

Лайла замолчала. А вдруг у Робби какие-то интриги с Кукольной Фавориткой! Вдруг они оба против нее. Лайла почувствовала, что ей плохо. Она ухватилась за край кофейного столика.

– Лайла, я встречаюсь с твоей матерью, потому что мы друзья, и я ей нужен. И тебе я нужен.