Фаворитки
Шрифт:
Он притянул ее к себе, она его оттолкнула.
Но он продолжал умолять ее.
— Ты меня более не любишь… Пусть!.. Я не могу насиловать твоего сердца… Но что за дело!.. Что будет стоить для тебя еще несколько часов принадлежать мне?..
И каждое это слово он сопровождал поцелуем ее шеи, глаз, волос. Она вся горела.
— Ну идем же! — задыхаясь, сказала она. — Идем!..
Она увлекла его к дому. Но, к ее глубокому изумлению, на этот раз он оттолкнул ее.
— Что это значит? — спросила она.
— Это значит, — сказал молодой человек, сделавшийся вдруг столь же спокойным, сколь она была взволнована. — Это значит,
Сказав это, Чинелли бросил в лицо Форнарине ком грязи.
Затем он удалился.
Если неизвестно, что потом стало с Форнариной, то мы знаем, как кончил Чинелли, ее жених и первый любовник.
Он сделался бандитом, начальствовал над шайкой, которая долгое время опустошала римскую Кампанию, особенно часто нападая на собственность синьора Августино Чиджи, и был убит в 1527 году при осаде Рима, сражаясь в арьергарде коннетабля Бурбонского.
БИАНКА КАПЕЛЛО
Когда Венеция, говорит Жюль Леконт, могущественная как своим флотом, так и дипломатией, сделалась владычицей морей, она захотела ежегодно праздновать свое морское первенство. Тогда-то и был построен Буцентавр, громадный корабль, неудобный для навигации и предназначенный только для того, чтобы в дни особенных торжеств скользить при помощи весел по тихим лагунам.
Самым замечательным, самым великолепным торжеством, справлявшимся Венецией, было обручение дожа с Адриатическим морем. Оно совершалось с особенной пышностью. Все власти Венеции в роскошных костюмах, все иностранные посланники при республике сопровождали дожа на Буцентавре, который подплывал к Пиацетти под звон колоколов, под шум восторженных восклицаний народа. Это было всенародное торжество. Дети и взрослые, богатые и бедные — все обитатели республики скорее согласились бы отдать десять лет своей жизни, чем не присутствовать на этом празднике.
Однако в четверг 6 мая 1563 года, когда Жером Приули, — божией милостью уже четыре года бывший дожем Венеции, — совершал с морем свой мифический союз при восторженном реве толпы, две личности, сидевшие рядом в отдаленной комнате одного из дворцов, оставались равнодушными к этому восторгу.
Для них в той маленькой комнате, где они находились, заключался весь мир.
Кто же были эти две личности и о каком уж таком предмете рассуждали они, что могли оставаться безучастными к торжеству, волновавшему тысячи душ?
Конечно, это были влюбленные! Пусть вокруг землетрясение, но когда оно кончится, спросите у любовников, толкующих о любви, что произошло, они ответят: «Что? Да мы
Этими любовниками были Пьетро Буонавентури и Бианка Капелло.
Он был флорентиец из честного, но бедного семейства, простой приказчик у банкира Сальвиатти в Венеции. Она принадлежала к одной из самых знаменитых патрицианских семей в Венеции. Каким же образом, такие далекие по положению и состоянию, могли они сблизиться?..
Прежде всего, Пьетро Буонавентури был честолюбив. Явившись несколько месяцев тому назад в Венецию — город по преимуществу аристократический, хотя и управлявшийся по республиканскому образцу, город великих имен и больших состояний, — он сказал самому себе: «Если б я мог заставить полюбить себя какую-нибудь знатную даму или девушку».
Наш флорентиец был человек не без сердца!.. Но главное, он был очень хорош собой. Это была сила.
Он имел привычку каждое воскресенье отправляться к обедне в собор св. Марка. В то время в Италии и в Испании, да, пожалуй, и во Франции посещали церкви больше для того, чтобы заниматься любовными делами, чем молитвой!
В одно из воскресений он заметил, стоя на коленях перед капеллой, восхитительную молодую девушку.
Один писатель XVIII столетия так описывает по портрету Бианку Капелло: «Она была гораздо выше среднего роста и имела в то же время свободную и величественную осанку; цвет ее лица, рук и груди был несравненной белизны; пепельно-золотистые волосы падали густыми прядями на белую шею; возвышенный лоб был грациозно округлен, и никогда я не видывал таких сверкающих прекрасных глаз, — они сияли даже на полотне, — чем же были они у живого существа? Прелесть пурпурных губок была несравненна. Портрет был писан, когда Бианке было уже тридцать лет. Какой же была она в то время, когда в первый раз ее встретил Буонавентури, то есть когда ей было еще только восемнадцать лет?»
Повторяем, она была восхитительна, и Пьетро был того же мнения. Прекрасная, благородная, богатая — она вполне годилась ему в любовницы.
Со своей стороны Бианка тоже заметила, что она привлекает внимание молодого человека, и это внимание было ей не неприятно. Полдороги было пройдено, золото флорентийца сделало остальное. За Бианкой ходила дуэнья по имени Стефания. Пьетро подкупил ее; за несколько золотых монет эта женщина согласилась говорить своей госпоже в его пользу. По воскресеньям влюбленные могли разговаривать по дороге в церковь. Но разговор подобного рода слишком краток и неудобен. Пьетро требовал тайного свидания, но каким образом добиться его? Правда, жилище флорентийца было в нескольких шагах от дворца венецианки, но она не могла осмелиться переступить порог его дома, и принять его у себя было для нее одинаково невозможно!.. Три недели прошло таким образом, что наши влюбленные не могли сказать друг другу: «Я люблю тебя!» Начались приготовления к празднованию обручения дожа с Адриатикой.
В предшествовавшее этому празднику воскресенье во время обедни Пьетро сказал Бианке:
— От вас зависит сделать меня счастливейшим смертным.
— Говорите.
— Вы отправитесь в четверг на празднество?
— Да. Со всем семейством. Наша гондола имеет право на место рядом с Буцентавром.
— Вы можете пожертвовать ради меня удовольствием?
— Что вы этим хотите сказать?
— Сделайтесь больны на завтра, на вторник и среду…
— Я понимаю вас.
— А ваш ответ?..