Файл №218. Ужасающая симметрия
Шрифт:
– Что это?
– хрипло пробормотал Альберто.
Пол вскидывался все сильнее. Закачались люстры.
Это не была томительная и частая дрожь начинающегося землетрясения -
землетрясений Альберто насмотрелся на родине. Вдоволь нанюхался серы из
боковых кратеров Невадо-де-Колима. Но это… Более всего это напоминало
чьи-то шаги. Неторопливые, уверенные, многотонные…
Шаги приближалась.
– Да выключи ты свою шарманку!
– заорал Джимми Чомбе.
Но, когда
теперь ему видно было, что не очень хорошо натертого - пола, он смог лишь
неловко перекреститься. До этого момента он и понятия не имел, что знает, как это делается.
Католические гены взяли свое, когда приблизилось Нечто.
Кажется, Джимми Чомбе сделал то же самое.
Беззвучно в азартном громе музыки, который не производил теперь на
спрятавшиеся где-то под коленными чашечками кишки ни малейшего тонизирующего
действия, просторные зеркальные стекла уличных окон, каждое в два
человеческих роста вышиной, стали превращаться в кристаллические водопады.
Словно ночной воздух на улице сделался друг водой, тяжелой и холодной - и
под ее напором хрупкие прозрачные преграды одна за другой принялись
опадающими волнами искристого крошева валиться внутрь. Альберте видел нечто
подобное в фильме “Титаник” - когда старый козел-капитан уходит помирать в
уже погрузившуюся рубку, и вот вода выдавливает стекла… В фильме это было
обалденно красиво.
Сейчас красотой и не пахло.
Осколки посекли Альберто лицо и тыльную сторону одной из ладоней, которыми он упорно продолжал придерживать свеженатертый пол, чтобы тот не
убежал. Пол в этом явно очень нуждался. Ему явно не лежалось на месте.
Потом ладони почувствовали, что пол успокаивается.
Шаги удалялись.
Прошло какое-то время, прежде чем Альберто и Джимми Чомбе поднялись и, оскальзываясь на осколках, опасливо подобрались к провалам окон.
Лучше бы они этого не делали.
– Дьявол…- все-таки решился Джимми Чомбе точно назвать того, кто
прогуливался по Лексингтон -авеню. И перекрестился.
Действительно, было похоже. Фонарный столб, слева от здания
“Иншуарэнс”, вдруг легко согнулся, будто стерженек от “Чупа-Чупс”. Но
распрямиться не смог. Переломился. Раскидывая длинные электрические искры, полопались провода, и по асфальту запрыгали очередные стеклянные дребезги -
от ламп.
Столб в трех десятках футов подальше немного подождал и повторил тот же
несмешной трюк.
Вероятно, на улице орали. Во всяком случае, оба уборщика успели увидеть
бегущих кто куда людей - и все они бежали с разинутыми ртами.
Припаркованные напротив
сухих листьев болтается по воздуху,- так теперь кто-то методично принялся
взбалтывать стоящие в ряд “форды” и “тойоты”. Легкий алый “фолькс”, будто
клок сена, который насадили на вилы, попытался влететь в окошко первого
этажа, но промахнулся и раздавленной пивной жестянкой обвалился вниз.
Ужас шел дальше.
Дальше были люди.
Дальше, на перекрестке Лекеингтон - авеню и Парадиз-драйв, велись
ремонтные работы.
Секции ограждения с оранжевыми сигнальными лампами встряхнулись, как бы
просыпаясь, и, разом утратив свой оранжевый свет, взмыли вверх, плавно
замахали крыльями и устремились в жаркие страны. Экскаватор ахнуть не успел, как остался стоять с вывихнутой челюстью. Ремонтники разбегались.
Один разбежаться не успел.
Было видно, как пожилой рабочий, размахивая руками, тоже взлетел, как
сухой лист, а потом рухнул спиной на кучу щебня, и какая-то печать размером
с крышку канализационного люка припечатала его грудь. У рабочего только ноги
дернулись, и грудь мгновенно стала плоской и бурой. Будь посветлее, она, конечно, стала бы плоской и красной.
Ужас пошел дальше, в темноту.
Альберто и Джимми Чомбе отвели взгляды от этой темноты. Переглянулись
ошеломление. Поджилки у них все еще тряслись.
Потом они совершенно одинаковыми движениями сызнова перекрестились.
Только Альберто сделал это мгновением позже - ему понадобилось сначала
размазать кровь по лицу, чтобы не затекало с рассеченной брови в глаз.
Джимми Чомбе мало-помалу приходил в себя.
– Да выключи ты свою шарманку!
– в сердцах рявкнул он.
– А теперь-то зачем?
– спросил Альберто.
Федеральное шоссе Бойсе -
Фэйрфилд, Айдахо
Лесли Брюэр был классным дальнобойщиком, но годы брали свое. И спина
временами ноет, и глаза подводят, и вообще - тормозить у обочины и вжикать
зиппером ширинки приходится все чаще и чаще. Всякий раз, отправляясь в рейс, Лесли думал, что это - уже последний раз. И всякий раз ошибался.
Он не мог сидеть дома. Дело было даже не в деньгах. Неподвижная комната
в неподвижном доме, с совершенно неизменным, из года в год, осточертевшим
видом за окошками… одни и те же соседи, одно и то же кафе… Жена, которую
Лесли до сих пор любил, как в первый день медового месяца, но которая, подумать жутко, не встречает из рейса со счастливой улыбкой, домашним