Файл №218. Ужасающая симметрия
Шрифт:
сошел на обочину - но что было бы, если б он не остановился за пятнадцать
секунд до столкновения, а продолжал неторопливо идти по шоссе навстречу
Брюэру так, как он шел до того мгновения, пока на него с визгом тормозов не
вынесло из тумана беспомощный тяжелогруз?
Получается, они вели себя одинаково. Лесли остановился - и слон
остановился. Лесли не покинул шоссе, не свернул - и слон не свернул. Все на
равных. И когда они стояли друг напротив друга, то
какое-то пусть очень странное, но - все-таки зеркало. Такое, где лоб
отражается, как капот, а капот, как лоб.
Где глаза все равно отражаются, как глаза.
Лесли Брюэр перестал кричать.
Он убрался обратно в кабину, без сил откинулся на спинку сиденья и
запрокинул голову. Сердце в груди дергалось, будто его ошпарили. Лесли
Брюэру вспомнились огромные грустные плошки слоновьих глаз, затерянных в
складках толстой кожи - и ему самому отчего-то стало невыразимо, невыносимо
грустно. И очень одиноко.
А слон вскоре умер.
Какое-то время перед самой смертью он лежал на боку, чуть поводя
хоботом из последних сил и безропотно, безо всякого раздражения моргая.
Вокруг серой туши стояли, ходили и бегали люди, что-то кричали, с воем
примчались полосатые машины с мигалками на крышах, и из них торопливо
вылезли другие люди, но тоже и суетливые, и шумные - и все они не знали, что
делать, и никто из них ничего не понимал. Только плачущие дети что-то
понимали.
Но даже им слоновья женщина по имени Ганеши ничего не могла рассказать.
Лексингтон-авеню, Фэйрфилд
Ни Джимми Чомбе, ни Альберто ничего не могли рассказать этой женщине, столь же красивой, сколь и ухоженной, столь же хладнокровной, сколь и
энергичной. Настоящая американская женщина по имени агент Скалли. Язык не
повернулся бы назвать ее просто женщиной Скалли. Профессиональной
деловитостью от нее веяло так же ненавязчиво и нескончаемо, как и ее
дорогими духами. Настоящая ПСВ, с неприязненной завистью думал Альберто.
Конечно, в стране равных возможностей все равны, нет ни графов всяких, ни
герцогов - зато есть, например, Первые Семьи Вирджинии. Даже если тебе
повезет заработать сто миллионов зеленых, тебе никогда не натянуть на рожу
той мины, которую потомки ПСВ носят на своих лицах с пеленок…
– Нет, мэм,- говорил он вслух.- Когда я подбежал к окну… мы
одновременно подбежали… мы видели, что происходит, но совершенно непонятно было, из-за чего все это происходит.
Скалли, чуть прищурившись, смотрела ему в лицо и слушала. Славный
мальчик, думала она.
лесной зверек. Придумать все это ему явно было бы не под силу. Если он не
видел - значит, не видел.
Она перевела взгляд на Джимми Чомбе.
У того от волнения сразу посерели щеки.
– Клянусь, мэм, - пробормотал он, облизнув губы,- мальчик говорит
правду. Я тоже ничего не видел. Как только пол перестал трястись, мы сразу
подбежали к окошку. Кровью Христовой клянусь, мэм…
– Не надо так волноваться, - произнесла Скалли полагающуюся в таких
ситуациях фразу. Но тон ее был таким затвержено - ледяным, что губы у Джимми
немедленно затряслись, и он окончательно сбился с мысли.
– Ветер был сильный?
– спросила Скалли, поняв, что продолжения фразы
так и не дождется.
– Ветер?
– удивленно переспросил Альберто.
– При чем тут ветер?
– Как ты разговариваешь с дамой!
– прошипел Джимми Чомбе и огрел его
ладонью по затылку. А потом повернулся к Скалли снова.- Не было ветра, мэм.
Не было никакого ветра. Ни малейшего.
– И вулкан не извергался, - вставил Альберто и сразу нырнул головой, спасаясь от второго возможного подзатыльника. Но Джимми Чомбе только поджал
губы и посмотрел на него испепеляюще. Взгляд значил: вот у же я тебе!
Зверьки, думала Скалли. Симпатичные и немного нелепые зверьки. Что с
них взять?
– Спасибо,- вежливо, как и полагается говорить со свидетелями, сказала
она.
– Вы оказали следствию большую помощь, господа. Всего доброго.
Она повернулась и пошла мимо расплющенного “фольксвагена” к зданию
страховой компании. Там уже кипела работа. Вставляли стекла. С костяным
постукиванием сметали с пола стеклянное месиво.
Прямо сквозь окно из зала на улицу, навстречу Скалли, вышел Малдер.
– Ну, что?
– спросила Скалли.
Малдер смахнул невидимую пылинку, осквернившую рукав его пальто где-то
в наполненном ремонтно-строительной суетой зале.
– По нулям,- ответил он.- Твои уборщики говорят чистую правду. Мониторы
охраны ничего не записали. То есть, они все записали. Они записали, как
стекла ни с того ни с сего вдруг принялись сыпаться из рам. Ни с того ни с
сего.
Скалли вздохнула. Она буквально всей кожей и всеми нервами чувствовала, что с минуты на минуту Молдер заговорит о гуманоидах. Например, что тарелка
потеряла управление и врезалась в витрину. Но, поскольку было включено
какое-нибудь там экранирующее поле… стасис какой-нибудь… то из-за