Файл №365. Незаконный эмигрант
Шрифт:
– Чтобы потом арест не признали незаконным! – рыкнула Скалли.
– Хотите кофе? – миролюбиво предложил шериф. – Я после морга зашел к Нортонам, купил несколько пышек и вишневый пирог.
– Не мешало бы, – согласился Молдер. – Я со вчерашнего полудня не ел.
– Ладно, – кивнула и Скалли, – мой желудок тоже согласен на отступное. Всякое случается.
– Тогда идемте ко мне в кабинет, – забрав со стола пакет, пригласил их Бессель.
На этот раз агенты федерального бюро смогли спокойно оглядеться в офисе шерифа Мэннинга. Узкий полированный стол без телефона и компьютера, только с письменным набором из трех шариковых ручек. Одну из стен полностью занимал
– Можно подумать, вы тут живете, – заметил Молдер.
– Временами приходится, – пожал плечами Бессель. – Когда дожди и домой не попасть, в зимние бураны, городские праздники или другие бедствия.
– А тут и бураны случаются? – удивилась Скалли, глядя в окно на залитый солнцем бор по ту сторону ущелья.
– Еще какие! – Бессель залил водой кофеварку, включил. – Когда ветер вдоль ручья дует, снега в два-три роста наметает. Ни машина, ни снегоход пройти не может. Домой только на лыжах пройти удается. Но в сильный ветер на открытое место лучше не высовываться.
– Ничего себе! Как же вы тут живете!
– Вы знаете, мисс Дана, – рассмеялся шериф, – но с большим удовольствием. До сих пор помню, как мы с друзьями каждую зиму в ущелье подземные города строили. Точнее, подснежные. Пещеры выкапывали, тоннели от одного к другому, чтобы в гости ходить. Даже ночевать в этих катакомбах пытались, но родители не давали. Ну и где вы еще такое развлечение получить сможете? На лыжах покататься, на санях. На охоту из дома за полмили-то и пешком ходить можно, форель ловится чуть ли не с меня размером.
– Это не форель, – негромко поправил Молдер. – Это лох-несское чудовище.
– Ну, может, не с меня, – поправился шериф, – но рыбка фунтов на десять считается небольшой. Это потом, когда взрослеешь, начинаешь понимать, что большого богатства у нас не наживешь. Что у нас тут делать? Ну, лес заготавливать. Во многих долинах хозяева землю распахивают, но хороших урожаев не бывает. Охота остается, мех. Рыбалка вообще только для удовольствия. В общем, прокормиться всегда можно, а разбогатеть – вряд ли.
Из кофеварки с шипением потек черный кипяток. Бессель подождал, пока стеклянная емкость наполнилась до краев, потом разлил ее на три чашки. Выставил их на стол, взял с полки сахарницу, потом разорвал бумажный пакет, превратив его в одноразовое блюдо.
– В общем, – продолжил он, выбирая себе присыпанную сахарной пудрой пышку, – молодежь, кто большого успеха добиться хочет, и раньше из городка убегала. Собирались группками человека по три-четыре и убегали. Оставались те, кто покой и уверенность в будущем больше риска ценят. У нас ведь разбогатеть нельзя, но и разориться тоже. На лес всегда покупатель находится, шкуры тоже рано или поздно в Дискерсоне туристы покупают, за мехами даже заготовители приезжают. А коли в семье вдруг есть нечего – так всегда можно удочку взять, да до ручья дойти. Или оленя в зарослях подстрелить. Вот… Правда, как мистер Андерсен здесь долину купил, стало немного проще. Он ведь нам школу хорошую отстроил, оборудовал, учителей нанял. Если кто из подростков хорошо себя в учебе показал, он ему рекомендацию дает, чтобы тот за счет одной из его фирм мог в университете образование получить. В кредит, с обязательством потом десять лет отработать.
– Похоже, мистер Андерсен у вас превыше всяких подозрений? – заметила Скалли.
– А я этого скрывать и не собираюсь, мэм, – пожал плечами шериф. – Без него тут вообще все развалилось бы. Живет он не для себя, а для людей, это все видят. Откуда в таком человеке склонность к преступлению быть может?
– Всякое случается, – Скалли взяла чашку в руки, словно желая согреть озябшие ладони. – Любовь, ревность, умопомрачение, испуг, обстоятельства.
– Только не у нас, – покачал головой шериф. – Мы все друг у друга на виду. Ни любви, ни ревности, ни ненависти от людей скрыть невозможно.
– А как же Лайки Калеван? – напомнил Молдер.
– Так ведь все мы про него знали, – развел руками Бессель. – И про роман с внучкой мистера Андерсена, и про запрет встречаться. Не догадывались только, что он не только на зверей диких охотится, но и на людей. Но ведь как ожидать, куда одинокий хищник в ночи кинется?
– Одинокий ли? – отставила опустевшую кружку Скалли. – Ведь нам действительно кто-то звонил. Кто-то, кто знал, когда и куда собирался прыгнуть ваш «одинокий хищник», как он поступает с жертвами и где их хоронит. Причем это сообщник, раз уж он не потрудился просто и прямо сообщить про убийцу и насильника властям. Убийца мертв, а звонки не прекратились. Думаю, этому человеку просто нравится играть с полицией в «кошки-мышки». Развлекается он со скуки. И жизнь чужую ни во что не ценит. Они ему как пешки в шахматной партии.
– А убийца мертв? – негромко спросил Молдер.
– У Калевана половина внутренностей в месиво превращена, – ответила Скалли, наткнулась на задумчивый взгляд напарники и неожиданно резко поднялась со стула. – Пожалуй, да. Я позвоню в лабораторию Дискерсона и попрошу сделать генетический анализ образцов. С микробиологией случаются совпадения. Вы мне подскажете их телефон, шериф?
– Справочник остался у Евы, – кивнул в сторону двери Бессель.
Скалли вышла.
– Вы и вправду считаете, агент Фокс Молдер, что Калеван может оказаться невиновен? – спросил Бессель.
– Я считаю, что девушек насиловал и убивал он, – покачал головой Молдер. – Но предпочитаю подстраховаться. Исключить возможность случайностей. Понимаете, шериф, наличие сообщника меняет очень многое. О-очень много.
– Что, например?
– Как, по-вашему, почему наш доброжелатель предупреждал обо всех возможных и невозможных преступлениях, но не позвонил перед нападением на Мэриан Андерсен?
– Оказывается, они делали генетический анализ, – распахнула дверь Скалли. – И даже сообщали об этом шерифу. Так что убийцей является Лайки Калеван. Это совершенно точно. Точнее не бывает.
– Вот видите, шериф, – кивнул Молдер. – Нам придется искать ответ на этот вопрос. На два вопроса: почему полицию не предупредили о последнем нападении Калевана, и почему уважаемый мистер Андерсен застрелили только одного убийцу, оставив сообщника в живых? Если второй преступник в точности знал детали всех эпизодов, то он должен был присутствовать при всех убийствах.
– При всем уважении к вашему мистеру Андерсену, шериф, – добавила от себя Скалли, – он убил Калевана не в спальне внучки, а на улице. И если добавить к этому, что у Лайки был сообщник, а Артур Андерсен про него никак не упомянул, напрашивается очевидный вывод: соучастником преступлений был он сам. Напарники что-то не поделили, Андерсен пристрелил исполнителя, а потом выдал свой поступок за самооборону. Он-то точно знал, кто насилует женщин!