ФБР

Рыжков Александр Сергеевич

Ветер колыхал растущую из трещин полынь, наполняя и без того не первой чистоты воздух её пыльцой. Две крысы дрались за облепленный грязью кусочек чего-то более-менее съедобного. А я трусил мимо обветшавших домов с засаленными окнами и тешил себя приятной мыслью, что вскоре увижусь со Светкой и начну выслушивать её глупые разговоры про одноклассниц и одноклассников, про уроки и контрольные, про стервозных учителей и ещё более стервозного завуча. И какими бы не казались наивными её байки по сравнению с суровой прозой моей жизни, на душе действительно становилось легко

и спокойно, словно после долгого заточения в погребе я выбирался наконец-то на поверхность и глотал свежего воздуха. А может, именно из-за наивности, которая ещё теплится в светлой головке Светки, мне так легко и приятно общаться с ней?

Ох, Света, Светка, Светушка, вырастешь ведь совсем скоро, повзрослеешь… Будет ли меня и после этого тянуть общаться с тобой? Скорее всего, да. Но будешь ли ты хотеть видеть во мне только друга? Разочаруешься ли ты во мне, забудешь меня, пустившись по зову плещущихся в голове гормонов? Мне опять суждено потерять лучшего друга? Опять остаться одному? Быть единицей социума, нужной лишь для выполнения грязной милицейской работы, не больше. Мои чувства никому не интересны, всем наплевать на то, что творится у меня внутри. Всем только и нужно, чтобы я выполнял своё дело, подставлял грудь под пули ради их спокойного сна ночью. Всем только и хочется, чтобы я превратился в чёрствую оболочку человека с мёртвым металлическим стержнем внутри. Всем, кроме тебя, Светка. Всем, кроме тебя…

Но надолго ли?..

Ход размышлений вмиг прервался, стоило мне выйти на улицу, на которой стоял сигаретный автомат. Возле него топтались два мужика в серых робах с гербами города на спинах. Рядом находилась металлическая тележка, точь-в-точь как у грузчиков центрального рынка, которые толкают её перед собой, заваленную мешками с чем-нибудь тяжёлым, и кричат прохожим, чтобы те посторонились.

— Эй, ребята, что это вы тут делаете? — окликнул их я.

— Шёл куда-то, вот и иди, хрен моржовый, — с арабским акцентом буркнул мне тот, что пониже ростом и с солидным пивным животом.

— Что-что? — переспросил я, сунув руку в карман.

— Проваливай, придурок, — добавил второй, который был похож на гориллу.

— Это не очень-то и вежливо, ребята, не находите? — я вынул из кармана красную корочку сержанта ОБООП и ткнул её в нос вначале горилле, а потом и пузану. Хорошо, что у меня позавчера не потребовали это удостоверение в участке. Мне нужно будет сдать его при получении удостоверения старшего лейтенанта.

— Эмм, простите сержант Закиров, — замямлил тот, который горилла, — но вы так молодо выглядите…

— И что с того, дружище? — меня эти придурки действительно взбесили, хотя такое бывает крайне редко. — Значит, мне хамить можно, раз я моложе тебя, да? Чего вы со своим коллегой достигли в этой жизни? Обучились правильно унитазы прочищать, мусор на свалку свозить и на прохожих варежку развевать? Улицы похожи на полигон Ядерной Войны, а вы и пальцем о палец не ударите! Ладно, денег на новый асфальт в казне нет, но разве так сложно пройтись и скосить все эти сорняки?

— Сэр, мы погорячились, — елейным голоском вклинился пузатый коротышка, —

но мы не отвечаем за муниципальную политику. Мы простые исполнители приказов, как и вы, сэр…

— Оскорблять людей — тоже такой приказ есть? — ещё более елейно спросил я.

— Нет, товарищ сержант, это была отсебятина, мы приносим свои извинения, — выдавил из себя горилла, словно разжёвывал покрытую гнойными бородавками жабу.

— Мне, собственно, наплевать на это, — признался я. — Меня больше интересует ответ на вопрос, который я задал в самом начале нашей встречи. Что вы хотите сделать с этим несчастным сигаретным автоматом?

— Мы его демонтируем, — ответил горилла.

— С какой такой стати? — спросил я.

— Решение принято свыше, мы лишь скромные исполнители, — горилла немного подумал и добавил, — сэр…

— Решение принято лишь по этому автомату? — спросил я.

— Нет, — подал голос пивной пузан. — Насколько мне известно, товарищ сержант, это решение принято нашим Верховным Советом. Сигареты с недавнего времени объявлены запрещённым товаром, и все источники их распространения в ближайшее время закрываются или демонтируются. Как этот автомат, к примеру.

— Тупые, обдолбанные байганом ублюдки! — прорычал я.

— Слушай, парниша, мы ведь и обидеться можем, и забыть на время, что ты сержант милиции… — сообщил мне горилла, невзначай хрустя костяшками, сжимая пальцы в кулаки.

— Да это не на вас, — махнул рукой я. Помедлив немного, поразмыслив, я спросил: — Пока вы его не демонтировали, дайте я из его металлопластиковых потрохов всё выгребу. Вам ведь всё равно, какой аппарат демонтировать — полный или пустой, верно?

Тот, что короткий и с пивным животом вмиг покраснел лицом, его ноздри протестующее раздулись и губы задрожали, вот-вот, он скажет какую-нибудь пакость… Но горилла опередил его:

— Это можно, но при условии, что деньги за сигареты ты будешь совать не в щель автомата, а в мой карман, договорились?

— И с чего бы это? — задал естественный вопрос я.

— А с того, — ухмыльнулся горилла, — что бесплатно только птички поют. Сигареты из автомата я достать могу, а опломбированную коробку с выручкой нам с коллегой трогать запрещено под страхом увольнения. А ведь тебе должно быть прекрасно известно, как трудно в городе Н найти работу. Особенно если ты человек…

— Меньше текста, — я отсёк его бесполезный поток слов. — Вытаскивай сигареты, да поживее.

— Как скажешь, — кивнул горилла. — Алаекин, поработай отвёрткой и плоскогубцами, как ты это умеешь.

Мужчина с пивным животом едва кивнул и принялся за дело. Его пухлые пальцы, на первый взгляд годящиеся только для разгрузки мешков с углём, работали виртуозно. Этакая отвёрточно-плоскогубцевая симфония. Витринная крышка автомата была снята со скоростью, которой бы позавидовал любой профессиональный медвежатник. Коротышка всунул руку с отвёрткой в лоток для сигарет, поковырялся там до того момента, пока в раздаточный карман не выпала пачка «кэмэла блю». Пузан ковырял отвёрткой ещё какое-то время, но новые «дары» не появлялись.