Феечка. Еще один разговор о любви
Шрифт:
— Она будет красавицей, — печально произнес Фрей. — И на что я ее обрекаю, с твоей легкой руки? Что будет с девочкой, если она полюбит меня? Ты об этом подумала?
— Знаешь, Фрей, здесь она умрет вернее. И раньше… Уму не постижимо: ребенок жил с собаками в конуре!
— Она — эльфийка… А после войны, сама понимаешь, эльфов не слишком-то жалуют.
— Она, прежде всего, ребенок!
Это же самое мы высказали страже Тримира, когда с самого утра пошли разбираться, почему Лисса жила в конуре. Наверное, нам повезло, что на
Антонелла с детства хотела увидеть мир. Она так радовалась, когда еще совсем молоденькой девушкой сбежала из-под опеки родителей и многочисленных родственников! Но свобода ее продлилась недолго.
Господин Тар Бонниус жил уже довольно давно. Жил бессмысленно… Он хотел быть кем-то, хотел признания и поклонения. Но ни знаний, ни умений, ни происхождения, ни характера… Так один из многих, но с очень большими амбициями. А компенсировал он постоянное чувство ущербности за счет многочисленных рабов.
Его дом на самом западе Светлого Леса был ничем не примечателен. Так: замок — не замок, крепость — не крепость… Особнячок с виду, но обнесенный высоченным забором. Просторный холл, несколько комнат, столовая и кухня. Каждый, кто бывал здесь, говорил, что живет Тар Бонниус скромно, но прилично. В подвал этот скромный добропорядочный эльфийский господин посторонних не пускал. Между тем, весь его дом походил на айсберг. Там, под землей, была большая часть помещений и строений. И жили там рабы.
Тар Бонниус возвращался из столицы. Там он принимал самое активное участие в празднике урожая, представляя западные земли и выступая от их имени. Он был доволен: часть пожертвований, которые в этот великий праздник обычно распределяли между самыми бедными, он сумел переложить в свой карман, а урожай с его плантаций вызвал искреннее восхищение таких же как он фермеров.
Антонеллу он заметил издалека. Девушка весело и беззаботно шла по дороге, напевая про себя какую-то мелодичную песенку. Она планировала добраться до столицы, чтобы обрадовать своим появлением любимого брата, вынужденного там жить. Чудесная погода, щебет птах, запах немыслимых трав и свобода кружили голову, и мир казался полным радости и любви.
«Какая жертва!» — подумал Тар Бонниус, едва взглянув на нее. Ему хотелось бы вот так же жить и радоваться, но не получалось приглушить обиду и злобу на всех, кто был удачливее его. Вот и она! Тар Бонниус скрипнул зубами, а потом в мгновение сменил гримасу ненависти на улыбку.
— Милая леди! — он постучал по крыше тросточкой и возница остановил карету. — Я впервые в этих местах. Не подскажете ли наиболее удобную дорогу до берега Великого Змея?
— С удовольствием, — откликнулась Антонелла. — Едете все время прямо, потом будет развилка, берите правее, а потом легче прямо по полю. Там
Тар Бонниус закатил глаза, будто пытаясь мысленно представить весь путь, но потом огорченно развел руками.
— Может, вы меня проводите, если не торопитесь?
Антонелла, собственно, не торопилась. Да и было здесь совсем недалеко… Она кивнула, взялась за протянутую руку Тара Бонниуса и легко запрыгнула в карету.
— Сначала прямо, — закричал он вознице. Антонелла с улыбкой кивнула и захлопнула дверцу. Это было последнее мгновение, которое она провела на свободе. Потом — удар, темнота и боль в затылке…
Очнулась девушка, прикованной к сырой склизкой стене металлическим наручником. Он был вбит так высоко, что она буквально висела на своей руке, не имея возможности ни сесть, ни лечь. Антонелла не поверила своим глазам и ощущениям, которые были, мягко говоря, болезненными. Она застонала и попыталась принять более удобное положение.
— А вот и моя маленькая рабыня, — в маленьком окошке в металлической двери появилась скалящаяся рожа Тар Бонниуса. — Ну как ты, птичка моя, все ли тебе нравится?
— Как вы смеете! — едва прошептала Антонелла. — Меня найдут и вам не поздоровится!
Мужчина расхохотался:
— Да кто тебя найдет? И как? Тебя же никто рядом со мною не видел. Шла, шла, да и сгинула!
Антонелла только сейчас поняла, что он прав, и от бессилия чуть было не расплакалась.
— Добро пожаловать в мой персональный зверинец, птичка! Ты у меня будешь… — он будто задумался, — голосицей! Как и эта птаха, будешь сидеть в клетке и будить меня своим веселым пением! Все ясно? И не дай Богини, услышу в твоем голосе хоть одну грустную нотку! А сейчас…
В замке загремели ключи и Тар Бонниус вошел в камеру.
— Кушать пойдем, голосица моя! Знаешь, как этих птичек кормят? С рук! Вот и ты будешь есть только с моих рук! И никак иначе…
Он подошел, накинул на шею Антонелле петлю из ремня со скользящим замком и отстегнул наручник. Девушка, едва смогла выпрямиться, изо всех сил врезала ему по причинному месту, а когда он согнулся, локтем по шее. Именно так учил ее отец. Тар Бонниус согнулся и потянул за ремень, петля тут же стала сжиматься на горле девушки. Она схватилась за нее, но пальцы лишь скользили по коже. Перед глазами забегали радужные круги, и она задыхаясь упала на пол.
— Тварь, — едва прошептал Тар Бонниус. — Ты не птичка, ты дикая кошка! И я научу тебя быть ласковой и услужливой…
Он ослабил петлю и Антонелла со свистом и хрипами начала дышать. Тар Бонниус схватил ее за руку и вновь подвесил на стену:
— Сегодня — ни еды, ни воды. А завтра поговорим в другом месте!
Он с силой захлопнул дверь и ушел, а Антонелла вновь без сил повисла на своей же руке, буквально, выворачивая ее из сустава.
— Эй, эй… — туман в голове вдруг прорезал чей-то тихий шепот. — Ты меня слышишь?