Фельдмаршал Паулюс - от Гитлера к Сталину
Шрифт:
Если уж я вступаю в борьбу, то я не могу играть роль, которую мне предписывают, иначе я не что иное, как объект, который используется организацией. Я сказал, что полностью включился в движение, но нужно же иметь какую-то точку опоры, за которую можно было бы держаться, так как я не могу так просто выставлять свое имя, как если бы поставили во главе лейтенанта или ефрейтора - это было бы совсем другое дело.
Здесь дело не в формальностях, а в моем отношении к "Офицерскому союзу", в моем положении.
23 сентября 1944 года. Сегодня господин полковник кратко проинформировал меня,
Профашистски настроенная часть немецких офицеров с возмущением встретила мое воззвание, тогда как раньше (до воззвания) эта часть офицеров всегда ставила меня в пример.
В то же время, как только стало известно о моем вступлении в СНО и воззвании к немецкому народу, эта профашистски настроенная часть изменила свою точку зрения и начала меня характеризовать как плохого командующего, называя "изменником". Таковы уж реалии нашего времени. Впрочем, их мнение меня волнует мало.
14 октября 1944 года. Сегодня беседовали с генералом Штреккером насчет того, чтобы новые генералы в прямой и ясной форме просили об их вступлении в Союз. Они должны и уже готовы сделать, наконец, решительный шаг во имя спасения Германии, так как настоящие события требуют этого, ждать больше нельзя и колебаться тоже.
Поговорив с каждым из генералов в отдельности, я убедился, что они так и поступят.
После разговора с новыми генералами я еще раз пришел к выводу о том, что война для Германии окончательно проиграна, что правительство бессовестно обходится с народом и старается выгородить себя. Несостоятельность гитлеровского правительства очевидна. Факт повешения фельдмаршалов возмутителен - это переходит всякие границы. Безумное руководство - трезво мыслящий человек даже представить себе не может подобного безумия.
Кроме всего, зверства. В Белоруссии нашими истреблено 800 000 евреев. В этом виноват прежде всего Гитлер, потому, что именно он в войне с Россией сделал виновным весь свой народ.
26 октября 1944 года. Сегодня я дал согласие господину полковнику выступить по радио с ответом на гитлеровскую пропаганду, обвиняющую "Союз немецких офицеров" и его президента - генерала фон Зейдлица в предательстве. Через два дня это выступление многократно передавалось по радио.
7 ноября 1944 года. Сегодня в беседе с генералами Штреккером, Лейзером и полковником Болье затронули румынскую тему.
Я сказал, что румыны очень непостоянные люди: они то за одних, то за других. Сначала были врагами русских, теперь друзья. Умеют нравиться, если им нужно. Вежливы, приятны, но и хитры.
Потом поговорили о демократии. Сошлись во мнении, что Англия и Америка хотят создать в Германии демократическое правительство, но они себе мыслят иную демократию, нежели Национальный комитет. Германии нужна своя демократия, немецкая задача Национального комитета - помочь народу преобразовать Германию, растолковать ему все прежние ошибки.
16 ноября 1944 года. Сегодня посетили объект № 20. Да, время мы провели хорошо. Но, как и везде, на 20-м объекте говорят об одном и том же. Все о демократии. Но не все имеют ясное представление
Никто этого вопроса пока не разрешил. А вообще на 20-м хорошо. Тут приятное общество. Мне генералы сразу же сказали: "Вам, фельдмаршал, мы во всем доверяем". Правда приятные люди.
Русские правильно распределяют пайки - генеральские, офицерские и солдатские. Что же, генералу и солдату давать одно и то же? Каждый получает по чину, и это правильно.
28 ноября 1944 года. Во время прогулки ко мне подошел генерал Латтман, и мы вновь говорили о личной ответственности перед народом и перспективах нашей работы. Когда же я подписываю листовку, я должен знать, к кому я обращаюсь, нужно быть убежденным и уверенным в том, что ты предлагаешь.
Я говорю: "Долой Гитлера!" Но это нереально. Почему? Потому, что я ничего не предлагаю реального для осуществления этого лозунга. Народные комиссии? Они делу не помогут, следовательно, предлагаемое мной нереально.
Я говорю: "Переходите!" Но как могут переходить генералы? Это же нереально. Этот лозунг ни в коем случае не подходит к генералам. Генералы не могут сделать этого.
Мы должны знать точное положение вещей у нас на родине, а отсюда мы этого не видим. А поэтому с нашими знаниями обстановки на родине мы создадим такое настроение, которое, кроме вреда, ничего не принесет. Эти народные комиссии вообще нереальны.
Офицеры и солдаты должны сплотиться и, обратясь к народу, сказать ему: вот к чему мы пришли, благодаря национал-социализму. А все эти дороги должны найти люди, которые хорошо знают положение вещей на родине. Мы же внесли в это дело свою лепту тем, что открыто заявим свое мнение. Что может сделать маленький человек? Ему ничего не остается, как добросовестно выполнять свой долг...
Сегодня в очередной раз выяснилось, что я совершенно не могу говорить экспромтом. Со мной это было и прежде, но теперь я особенно остро это чувствую. У меня фразы противоречат одна другой...
Ночами я не сплю...
1 декабря 1944 года. Опять с генералами Латтманом, Лейзером и полковником Болье рассуждали о будущем Германии. Все сошлись во мнении, что Германия будет оккупирована, а мы должны будем там работать на службе у русских или англичан.
Предположим, что мы принимаем это предложение. Будут говорить, что вы - оплачиваемый агент. Оккупация продлится, ну скажем, три года. Войска покинут Германию. Будет новое правительство. Те, которые имели дело с русскими, останутся. Как на нас будут смотреть?
Но мы должны взять на себя всю тяжесть этого положения. Может так случиться, что, несмотря на все мои желания, я не смогу помочь моему народу. Я помогу тем, что в моих силах, но потом я буду выброшен, как использованный человек. А может быть, нет? Как говорят русские, "поживем увидим".
20 декабря 1944 года. Я получил письмо, которое меня весьма порадовало. Я даже переписал его содержание в дневник полностью. Итак:
"Господину генерал-фельдмаршалу Паулюсу.
Москва, п/я 11.