Фельдмаршал Репнин
Шрифт:
– А кто сейчас исполняет обязанности командира этой дивизии?
– Генерал Меллер. Хороший генерал. А это мой адъютант, - головой показал Потёмкин на полковника.
– В отношении жилья и прочего обращайся к нему, он всё устроит. Попов, - позвал он адъютанта, - слышишь, что говорю?
– Так точно, ваше сиятельство: устроить генералу жильё.
– Мне будет достаточно обычной палатки.
– Ну и хорошо, - удовлетворённо кивнул Потёмкин.
– Вечером прошу ко мне на ужин.
На этом расстались: Репнин поехал на лошади в расположение назначенной ему дивизии, а Потёмкин вернулся
Глава 7
ЭХО ПЕРВОЙ ПОБЕДЫ
1
На ужине Потёмкин предстал другим человеком: был в напудренном парике, фельдмаршальском мундире, чисто выбрит. Репнин надеялся увидеть за столом других военачальников, но Потёмкин, кроме него и Попова, никого более не пригласил. Ужинали втроём. Распоряжался за столом не столько сам хозяин, сколько его адъютант: закуски подкладывал, вино разливал. Порою Потёмкин переставал замечать его присутствие и видел перед собой только Репнина, к которому имел массу вопросов. Светлейшего интересовали новости Петербурга (главным образом, дворцовые), какие сообщения поступают из-за границы, что там говорят о русско-турецкой войне и о нём, главном российском военачальнике. Репнин отвечал неохотно, ожидал удобного момента, чтобы перевести разговор на положение в армии. Наконец такой момент наступил, и он стал рассказывать о поездке в осадные войска, о своих беседах с обер-офицерами и генералом Меллером. При этом он представил дело таким образом, что люди обеспокоены затянувшейся осадой и склоняются в пользу штурма крепости.
– Это тебе Меллер говорил?
– напрямик спросил Потёмкин.
– И Меллер тоже.
– Чепуха! Этот немец говорит так, потому что ему не жалко русских людей. Зачем нам нести лишние потери, когда крепость вот-вот падёт сама? Там уже начался голод. Осаждённые долго не выдержат.
– Но мне показывали пленного, я не обнаружил в нём никаких признаков истощения.
– Не знаю, что тебе показывали, а я лично допрашивал одного перебежчика. Он говорил, что хлеба осталось всего на несколько дней. Им некуда деваться, как только добровольно сложить оружие.
Уже в конце ужина Потёмкин сообщил, что принял решение возложить на Репнина начальствование над всеми осадными командами.
– Могу я ознакомиться с расписанием войск?
– спросил Репнин.
– Всё, что считаешь необходимым, найдёшь у генерал-квартирмейстера.
Назначение Репнина главным начальником над осадными командами в русском лагере было встречено с удовлетворением. Среди офицеров он нашёл немало знакомых, с которыми вместе воевал в прошлую русско-турецкую войну. В беседах почти все они высказывались за то, чтобы не тратить попусту время, а взять крепость штурмом.
– Но у фельдмаршала есть сведения, полученные от перебежчика, что в крепости кончились припасы и турецкий гарнизон долго не выдержит, - говорил Репнин.
– Перебежчикам нельзя верить. Есть мнение, что турецкий сераскир нарочно посылает к нам людей с ложными сведениями. Турки тянут время в надежде на то, что с той стороны моря придут корабли с войсками и помогут им
– Возможно, вы и правы, - не стал отвергать эти доводы Репнин.
Ещё ничего не говоря Потёмкину, Репнин начал потихоньку готовить войска к штурму. Он надеялся получить согласие уже после того, как все приготовления будут закончены. Что до самих приготовлений, то они заключались в прорытии к стенам крепости дополнительных траншей, подкопов для закладки взрывных устройств, приготовлении штурмовых лестниц, фашин [24] и прочих средств для преодоления обороны.
Однажды, увлечённый подготовкой, Репнин пробыл у стен крепости три дня. Вернувшись в штаб-квартиру армии, он нашёл там одного генерал-квартирмейстера.
24
Фашины - связки хвороста для заваливания топких мест.
– А где сам князь?
– Уже второй день не появляется. Дома, наверное.
– Что-нибудь случилось?
– Ничего не случилось, если не считать кратковременного визита графа Румянцева.
Репнин не стал более его спрашивать, а направился в потёмкинский дом. Светлейшего он застал за игрой в карты с адъютантом: без парика, в домашнем халате и тапочках на босу ногу.
– В подкидного с нами хочешь?
– вместо приветствия спросил Потёмкин Репнина.
– Вы же знаете, я не умею играть в карты.
– Мог бы научиться. Тут соображения большого не требуется: Бог пошлёт хорошую карту - умный, не пошлёт - дураком останешься.
– Я слышал, к вам приезжал граф Румянцев. Это правда?
– Приезжал. Ну и что?
– Как у него дела обстоят?
– Не знаю. Он не с этим приезжал. Он с обидой приезжал. Его солдатам, видишь ли, вместо новой поношенную форму дали. А я тут при чём? Ему к кригс-комиссару обращаться надо, а не ко мне.
Потёмкин раздражённо бросил на стол карты, которые до этого веером держал в руке, и приказал адъютанту принести бутылку вина.
– Не хочу больше играть, выпить хочу. Садись, князь, вместе будем пить.
Репнин пробыл у Потёмкина до позднего вечера. Ночью он спал плохо, сказалось выпитое вино.
Утром встал поздно и сразу же поехал в лагерь. В палаточном городке стояла обычная тишина. Солдаты, успевшие позавтракать, сидели у костров и ждали команд своих офицеров. Оживление он заметил только у одной палатки, что находилась в третьем ряду. Там столпилось человек десять-пятнадцать, среди которых нетрудно было узнать генерал-поручика Меллера.
– Что-то произошло?
– Да, ваше сиятельство, - ответил Меллер.- Умер ещё один солдат. Послали за священником для отпевания.
Подошёл армейский доктор. На вопрос, от какой болезни умирают люди, с плохо скрываемом раздражением ответил:
– У нас одна болезнь - лихорадка. Да и как не болеть людям, когда по ночам такие холода! А в палатках ни одеял, ни тюфяков. Люди спят на голой земле.
Репнин отвёл Меллера в сторонку:
– Может быть, стоит нам вместе попытаться уломать светлейшего?