Фельдмаршал Репнин
Шрифт:
От полного уничтожения или пленения турок спасло только то, что на пути отступления оказалась крепость Измаил. Им вовремя открыли ворота и тем спасли от полного уничтожения.
Итоги короткой, но жаркой баталии Репнин и его соратники подводили, собравшись на совещании неподалёку от стен крепости. Победителям достались знатные трофеи, в том числе девять знамён и обоз с различным имуществом.
– А теперь что будем делать?
– спросили генералы.
– Попытаемся взять крепость.
– Измаил - сильная крепость, пожалуй, сильнее Очакова, - заметил осторожный Кутузов, -
– В прошлую войну она нам уже покорялась, покорится и в этот раз.
– Но тогда она была не такой маленькой, а сейчас - с полевыми орудиями не подступишься.
Репнин сам видел, что крепость стала совершенно другой. С момента окончания предыдущей войны турки затратили много сил и средств, чтобы сделать её поистине неприступной. По форме она напоминала гигантский треугольник, опиравшийся основанием на рукав Дуная и нацеленным на север острым углом. Оборонительные сооружения, начиная от вершины, тянулись как в правую, так и в левую стороны к основанию треугольника на расстояние до трёх вёрст. Основным препятствием для взятия крепости служили глубокий ров и высокий земляной вал, сооружённые по всему периметру. А внутри этого своеобразного треугольника находилась ещё и старая крепость с толстыми каменными стенами.
– Как бы то ни было, а крепость мы должны взять, - твёрдо сказал Репнин.
– Я сегодня же пошлю курьера в светлейшему с просьбой прислать дополнительное войско с осадными орудиями.
– Ежели выделит нам хотя бы ещё три пехотных полка да ещё осадные орудия, тогда, конечно, можно попробовать.
– Надо бы получше пленных допросить, - предложил Салтыков.
– Может, в крепости турок немного... Тогда и сикурсу не понадобится.
Показания пленных оказались противоречивыми: одни говорили, что в крепости сорок тысяч воинов, другие - двадцать тысяч... Точно никто не знал, говорили обычно: много, а как много, о том один Аллах ведает...
После допроса пленных главные командиры посовещались ещё раз, после чего решили учинить осаду крепости и начать готовить её штурм.
2
Внушительный вид крепости вызывал у солдат удивление: не ожидали увидеть такое.
– Смотри, махина какая! От угла правый ров версты на три тянется.
– А левый ещё длиннее. Крепкий орешек!
– А там внизу что за вода? Это и есть Чёрное море?
– Это Дунай. До моря отсюда далеко.
– А как далеко?
– Говорят, пятьдесят миль.
– А ежели вёрстами мерить?
– Вёрст восемьдесят наберётся.
– Далеко!..
Пока главные командиры размещали войска на подступах к крепости, Репнин писал главнокомандующему князю Потёмкину донесение о разгроме турецкого лагеря на реке Сальче и осаде крепости Измаил. В том же донесении он просил князя выделить в его распоряжение дополнительно три пехотных полка и осадные орудия, без которых взятие крепости штурмом будет затруднено...
Доставить донесение главнокомандующему Репнин поручил своему второму адъютанту, имевшему чин подпоручика. Это был ещё молодой офицер, но уже успевший зарекомендовать себя с самой хорошей стороны.
Репнин не сомневался в том, что его просьба о сикурсе будет удовлетворена. Взятие Измаила было в интересах самого князя. Летняя кампания уже подходила к концу, а вверенная ему объединённая армия ещё не одержала ни одной крупной виктории, способной обратить на себя внимание европейских стран. А её величеству государыне Екатерине Алексеевне такие виктории были очень нужны.
...Курьер вернулся из главной штаб-квартиры через две недели - быстрее, чем ожидали. Принимая от него пакет, Репнин спросил:
– На словах главнокомандующий ничего не просил передать?
– Никак нет, ваше сиятельство. Фельдмаршал сказал, что всё необходимое найдёте в письме.
В пакете оказался ордер главнокомандующего. То, что в нём содержалось, повергло Репнина в недоумение: светлейший князь предписывал ему немедленно снять осаду крепости, отойти от Измаила на 20 вёрст, стать лагерем, после чего, сдав командование корпусом одному из своих генералов, прибыть в главную квартиру армии.
Раздосадованный содержанием ордера, Репнин пригласил к себе генералов Кутузова и Салтыкова.
– Ничего не понимаю, - сказал он им, показывая полученную бумагу.
– Что могло заставить главнокомандующего принять такое решение? Может быть, вы догадаетесь? Прочтите, потом скажете своё слово.
Приняв от него ордер, граф Салтыков прочитал его вслух, с тем чтобы избавить от этого своего товарища.
– Ну что на это скажете?
Кутузов недоумённо пожал плечами, но говорить ничего не стал. Салтыков был более откровенным:
– По моему разумению, Потёмкина толкнула на это зависть, от излишка которой он постоянно страдает. Князь, видимо, боится, что кто-то в глазах императрицы может подняться по способностям выше него самого.
– Я так не думаю, - сказал Репнин.
– А я в этом уверен, - настаивал Салтыков.
– Князь завистлив, и об этом знают все. Уверен, отозвав вас, он сам примчится сюда, чтобы быть при штурме Измаила и тем умножить свою славу.
– Не будем больше об этом, - не дал развернуться спору Репнин.
– Как бы то ни было, мы обязаны выполнить приказ. Прошу дать распоряжение своим войскам погрузить имущество в обозы. На новое место двинемся завтра утром.
– По какой дороге будем маршировать?
– По той, что ведёт в сторону Хотина.
Приказ о снятии осады Измаила солдаты восприняли с удовлетворением. Они решили, что это связано с переходом войск на зимние квартиры, а жизнь в казармах - это гораздо лучше, чем ежедневные изнурительные земляные работы...
До назначенного места дошли за один переход, сделав в пути всего лишь два непродолжительных привала. После того, как палатки были поставлены и приняты меры предосторожности на случай неожиданного нападения противника, Репнин, желая хорошенько выспаться перед дальней дорогой в Яссы, засветло лёг спать. В Яссы он выехал рано утром вместе с эскадроном охраны, оставив вместо себя генерал-поручика Салтыкова.