Фельдмаршал Репнин
Шрифт:
5
Президент военной коллегии граф Салтыков сидел за изучением карты Польши, когда Репнин вошёл к нему доложить о своём прибытии.
– А, князь!..
– обрадованно раскрыл объятия Салтыков.
– Проходи и садись. Я тут прикидываю, кому что от Польши достанется.
Увидев на мундире графа фельдмаршальскую звезду, Репнин удивился:
– А я и не знал, что вы уже в новом чине.
– Государыня милостива. На войне судьба не дала мне случая показать себя большим полководцем, зато на этом
– Я от души поздравляю вас с повышением.
– Спасибо. Впрочем, о подобных вещах удобнее говорить в другой обстановке. Один приехал или с женой?
– С женой.
– Очень хорошо. Завтра воскресенье, а по воскресеньям я принимаю гостей. Жду тебя с супругой в два пополудни. Надеюсь, не откажешься?
– Постараюсь прийти, если...
– Что если?
– У меня временами возникают сильные головные боли.
– Ничего страшного. Мой главный повар умеет делать такие настойки, что мёртвого оживить могут. Буду ждать. Договорились? А коль договорились, можно и о деле поговорить. Как там поляки, больше не бунтуют?
– Жизнь постепенно налаживается, но люди ещё не знают, что будет с их страной.
– Что будет? А ничего не будет, потому как не будет самого государства и им придётся принимать подданство соседних стран. Король Станислав уже отрёкся от престола и намерен принять российское подданство. Речь Посполитая, можно сказать, канула в прошлое. Ты посмотри на эту карту, - возбуждённо продолжал Салтыков, - тут выделены районы, которые переходят к нам и которые войдут в состав Австрии и Пруссии. Видишь, от прежней Польши даже рожек и ножек не остаётся.
– Надеюсь, этот раздел международным договором ещё не оформлен?
– Пока нет, но за этим дело не станет: не успеем в этом году - оформим в будущем. Со своей стороны государыня уже приняла твёрдое решение: она берёт под свой скипетр Курляндию, Литву, Западную Белоруссию, Западную Украину и Подолию.
– А в чьи руки попадает Варшава?
– Варшава будет находиться под скипетром прусского короля. Да ты сам посмотри, на карте всё помечено.
– У меня болят глаза, и без очков не смогу разобрать ни одной буквы.
– Жаль, - сказал Салтыков.
– Кстати, насколько мне известно, перешедшими к нам польскими землями придётся управлять тебе.
Репнин вспыхнул:
– Но мне и без того хватает работы. Я генерал-губернатор Лифляндской и Эстляндской губерний. Кроме того, на мне всё ещё висит должность главнокомандующего армией.
– Сочувствую, но придётся покориться: такова воля государыни. Что до должности главнокомандующего, - сделав паузу, продолжал Салтыков, - то о ней можешь забыть. То было временное назначение. Брестской армии больше нет, значит, не должно быть и командующего.
Репнин почувствовал, как в голове неприятно зашумело, сердце стало биться как бы рывками, временами пугающе затихая.
– Тебе плохо?
– заметил бледность на его лице Салтыков.
– Ничего, скоро пройдёт.
– Воды принести или водки? Со мной иногда тоже такое бывает. Но
Не прошло и минуты, как появились два лакея с подносами, на которых была водка и холодная закуска.
– А это зачем?
– сердито глянул он на закуску.
– Я просил только водки.
– Он сам налил в бокал водки и сунул в руки Репнину.
– Пей, князь, выпьешь до дна и сразу почувствуешь, как станет легче.
После водки Репнину и в самом деле стало лучше, перебои в сердце прекратились.
– Может, ещё?
– предложил Салтыков.
– Нет, нет, пусть ваши люди лучше помогут мне дойти до кареты. Я должен поехать домой.
– Тогда не буду задерживать. Но помни: в воскресенье жду вместе с супругой.
Слуги готовы были донести гостя на руках, но делать этого им не пришлось: Репнину хватило сил самому дойти до кареты.
Когда он подъехал к своему дому, то снова почувствовал себя плохо. Выпитая по настоянию Салтыкова водка ударила в голову, и он смог добраться до своей комнаты только с помощью камердинера. Княгиня, пришедшая к нему, ужаснулась:
– Боже, да ты, кажется, пьян! Как это тебя угораздило?
Репнин рассказал ей о сердечном приступе, случившемся с ним во время встречи с графом Салтыковым. Наталья Александровна расстроилась не на шутку.
– Раньше ты жаловался только на головные боли, а теперь и сердце... Может, за доктором послать?
– Не надо доктора. Всё уже позади. Только горит желудок. Ведь после водки я ничего ещё не ел.
– Сейчас распоряжусь. Только не знаю, чего тебе принести. Скоромное нельзя - Рождественский пост начался. Может быть, икру с булочкой да кофею горячего?
– Пожалуй, кофею выпью, - согласился князь.
После кофе и булочки с чёрной икрой ему стало гораздо лучше. Успокоившись, Наталья Александровна принялась расспрашивать о том, что нового довелось узнать ему в городе.
– Новость одна, но такая плохая, что, наверное, из-за неё у меня сердце чуть не остановилось, - сказал князь мрачным голосом.
– Что произошло?
– Случилась величайшая несправедливость: не стало больше Польского королевства. Его решили поделить между собой три великие державы, в том числе и Российская империя. На карте Европы этой страны больше не будет.
– Тебя это расстроило?
– Расстроило - не то слово, меня это убивает. Помнится, - продолжил князь с возрастающей горячностью, - ещё не очень давно я спорил, доказывал графу Безбородко, нашему первому министру, что нельзя делить страну между более сильными державами как пирог, что Польша наш естественный союзник, народ её имеет с русским народом общие славянские корни, но граф не внял моим советам. Хуже того, как бы в отместку за мои убеждения земли, которые после раздела Польши переходят к России, решено передать под моё управление. Салтыков говорит, что уже и указ заготовлен. Осталось только его подписать. А сие убьёт меня окончательно.