Фельдмаршал Репнин

Петров Михаил Трофимович

О своём разговоре с Нелидовой Наталья Александровна не сказала мужу ни слова. Хотя она и поверила фрейлине, что та способна выполнить своё обещание, устройство князя на высокий пост в Петербурге всё ещё оставалось голубой мечтой. Ежели Нелидова и замолвит за него слово, ещё никто не знает, как всё получится... А не мечтать она не могла. Очень хотелось ей жить в Петербурге. Вильно, конечно, город хороший, грех жаловаться, но столица есть столица. В Петербурге пусть плохонький, но свой дом, тут всё близко сердцу, да и родственники рядом...

Никогда ещё Наталья Александровна не переживала за карьеру мужа так, как сейчас. Раньше она считала, что

это дело только самого Николая. Но теперь в её понимании вещей кое-что изменилось. В разговорах с дамами, близкими ко двору, ей уже не раз приходилось слышать, что нынче все жёны так делают - проталкивают своих мужей на более выгодные должности. Даже в самом близком окружении императора так поступают, потому что император, как всё единодушно утверждали, гораздо охотнее принимает советы и просьбы особ слабого пола, нежели советы и просьбы мужчин. Так или иначе, Наталья Александровна тоже оказалась в плену зыбких надежд, хотя всё, что предпринимала, держала в тайне от мужа.

Между тем Николай Васильевич, не ведая о хлопотах супруги, стал потихоньку готовиться к отъезду в Вильно. Зима подходила к концу, и надо было успеть до начала таяния снегов. Он уже собирался заказать подорожную, как вдруг к нему приехал обер-полицмейстер Архаров.

–  Я к вашему сиятельству по поручению его императорского величества, - доложил он.
– Его императорское величество изволили передать вам, что ждут вас для важного разговора.

–  Это срочно?

–  Да. Полагаю, вам лучше ехать со мною: так получится быстрее.

«Это новое назначение!» - радостно забилось сердце у Натальи Александровны.

После того как муж уехал на встречу с императором, она приказала камердинеру принести из погреба бутылку лучшего вина.

«Ежели моё предположение оправдается, быть сегодня праздничному столу», - подумала она.

Репнин вернулся часа через три.

–  Ну как, - встретила она его, - разговор с императором был связан с новым назначением?

–  С какой стати? Я должен завтра выехать в Орловскую губернию.

–  В Орловскую губернию?
– удивилась княгиня.
– Зачем?

Князь рассказал, что во многих губерниях России начались крестьянские бунты и император приказал ему выехать для их подавления.

–  Но разве для этого у императора не нашлось других генералов?

–  Ещё при Екатерине я был назначен в Орловскую губернию наместником. Кто-то из придворных об этом вспомнил, вот император и принял такое решение. Откровенно говоря, узнав о крестьянских волнениях, я почувствовал за собой отдалённую вину, поэтому согласился ехать без колебаний.

Наталья Александровна была глубоко разочарована, но говорить об этом мужу не стала.

–  Езжай, коли так, только береги себя.

–  Я постараюсь вернуться как можно быстрее, - пообещал супруг.

В дальний путь он выехал рано утром, взяв с собой одного адъютанта.

2

Крестьянские бунты в России возникали довольно часто - то в одном, то в другом месте. Правда, в большинстве случаев они носили местный характер и подавлялись силами правопорядка самих губерний. Однако в этот раз волнения, начавшиеся после 10-недельного благополучного царствования Павла Первого, охватили десятки губерний. Молодому императору, ещё не успевшему набраться достаточного опыта в управлении государством, к тому же страдавшему мнительностью, померещилось в этих событиях появление новой

пугачёвщины, и, запаниковав, он поднял на ноги чуть ли не всех военных и полицейских чиновников. Павел требовал от них быстрой и беспощадной расправы с бунтовщиками с использованием для этого даже артиллерии.

В Орловской губернии, куда направлялся Репнин, крестьянские волнения возникли в имениях князей Голицына и Апраксина. Всего вышли из повиновения около двух тысяч человек. Впрочем к моменту прибытия фельдмаршала в Орел бунт был уже ликвидирован. О том, как это происходило, Репнин узнал со слов губернатора, а также из письменного донесения командира гусарского полка, принимавшего непосредственное участие в карательных действиях. Вот как выглядели события по версии сего начальника:

«...Выступили войска повеленным порядком из Радогощи в 8 часов поутру, а прибыли к селу Брасову в 12 часов с четвертью. И как, несмотря на все увещевания, крестьяне, коих было более двух тысяч человек, не сдавались и не покорялись, то силою начато их покорение. Сделано во все действие 38 выстрелов пушечных и выпалено 600 патронов из мелкого ружья, при чём сделался пожар и сгорело 16 домов крестьянских. Убито крестьян 20, ранено всяких их же 70 человек... В 3-м часу пополудни пали, наконец, крестьяне на колени и стали просить помилования, покоряясь законной власти. Тогда всё прекратилось: пожар стали тушить и раненых крестьян собирать и перевязывать. Зачинщиков же злодеяния отыскивать, из коих самый первый крестьянин Емельян Чернодыров схвачен, скрываясь в погребе...»

Репнин приказал своему адъютанту изложить содержание донесения в его именном журнале, после чего вместе с губернатором удалился в отдельный кабинет, где их беседа продолжалась с глазу на глаз около двух часов. Утром они оба выехали в село Брасово, чтобы на месте разобраться, что побудило крестьян выступить против своих хозяев и властей.

Доехав до места, остановились в вотчине генерал-поручика Апраксина, где занялся первый очаг бунта. Репнин не стал спешить в помещичий дом, а, прихватив с собой холщовый мешочек, направился к крестьянским избам. Хотя стоял ещё февраль, снег на крышах с солнечной стороны уже подтаивал. У второй избы с краю четверо ребятишек, увидев приближавшегося к ним не знакомого генерала, слезли с завалинки, где до этого сидели, греясь на солнце, и юркнули в избу. Вскоре, однако, они появились снова, боязливо вглядываясь в незнакомца.

–  Меня испугались?
– предпринял первую попытку завести разговор Репнин.

Ребятишки не ответили.

–  Не надо меня бояться. Я пришёл к вам с миром. Вот и гостинец вам привёз. Хотите попробовать?

Мальцы, всё ещё не вступая в разговор, вышли из сеней и постепенно приблизились к военному человеку, который теперь уже не казался им таким страшным, как прежде.

–  В этом мешочке у меня сахар, - продолжал Репнин.
– Знаете, что это такое?

Самый рослый отрицательно покачал головой.

–  Вот, попробуй, - подал ему Репнин кусочек сахара.
– Положи в рот и соси, как сосульку, и ты почувствуешь, какой он сладкий.

Мальчик лизнул сахар языком два раза и передал его другому, тот, сделав то же самое, третьему, и так делали до тех пор, пока не попробовали все и от маленького кусочка ничего не осталось. Тем временем Репнин поглядывал по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь из взрослых. Взрослые, однако, не появлялись. Было похоже, что они куда-то ушли.

–  Где ваши родители?
– спросил он ребятишек.
– Мать, отец?..